Андрей Воронин - Спецназовец. Сошествие в ад
В конце концов, у него было тяжелое и голодное детство, горькая, как полынь, юность, когда он ходил оборванцем, и только потом, когда возраст перевалил за тридцать пятый годок, он попробовал, что такое черная икра и общение с элитными шлюхами. И в тот момент, выхлебав до донышка бутылку французского коньяка, Чалов понял, что всеми силами будет стремиться к капиталистическому образу жизни ненавистного буржуазного Запада, который вслух все осуждали и которому втайне завидовали. И Владимир Николаевич охотно и с энтузиазмом помогал расшатывать прогнившую государственную систему, не без оснований рассчитывая улучшить свою жизнь на ее руинах. Благо развал социализма давал очень много возможностей, которыми Чалов вовсю пользовался.
Кто-то мыкался по общественному транспорту с корочкой депутата, а Чалов, став мэром, одним из первых пересел на новехонький «мерседес», который персонально для него выписали на бюджетные деньги из Германии, а на откаты за продажу и сдачу в аренду цехов разорившихся заводов уже в девяностые отгрохал себе в Подмосковье шикарную домину с просторным бассейном и финской сауной. Вот тогда-то он и разошелся со своей женой, пояснив ей свою категоричную позицию тем, что мужчина – существо полигамное и ему постоянно нужны новые впечатления, да и их отношения уже себя исчерпали. Чтобы жена не путалась под ногами и не клянчила денег, Чалов купил ей двухкомнатную квартиру в Москве и помог устроиться на работу в государственную контору, после чего со спокойной совестью начал знакомиться с молоденькими студентками, которые были готовы переспать и с лысым, и с волосатым, и с молодым, и со старым, лишь бы водил по ресторанам и дарил дорогие подарки. Чалов полностью соответствовал этим параметрам и, обрабатывая девиц в сауне, под их охи и вздохи с удовлетворением думал, что он живет не хуже, чем какой-нибудь американец, если даже не лучше. У него есть и власть, и деньги, и девки – в общем, все, что нужно для хорошей жизни нормальному мужику.
– Владимир Николаевич, – постучался в дверь помощник.
– Заходи, – милостиво разрешил Чалов, выплывая из мыслей о прошлом, которое было таким далеким и в то же время таким прекрасным.
В просторные покои вошел молодой человек, одетый в классическом стиле – в белой рубашке с черной бабочкой, черной жилетке и такого же цвета брюках. Над его верхней губой красовались аккуратные усики.
Чалов был человеком чистоплотным и брезгливым, поэтому и требовал от всех людей, которые находились с ним рядом, безукоризненного внешнего вида и хороших манер. Ругаться матом в доме было разрешено только ему.
Помощник отдернул шторы, и в комнату хлынул жидкий свет блеклого осеннего утра, когда ужасно не хотелось куда-то выезжать.
– Ну и погодка, – поморщился Чалов.
– Дождь, Владимир Николаевич, – подобострастно сообщил помощник, вытянувшись по-военному у самых дверей и потупив взгляд. – Три градуса тепла, северный ветер, высокая влажность.
– Что у нас сегодня по расписанию? – спросил Владимир Николаевич чуть ли не отеческим тоном.
Когда он высыпался и у него ничего не болело, он был чрезвычайно добр к людям и разговаривал с ними вежливо, иногда даже интересовался их проблемами, которые казались ему несущественными, атрибутами какой-то другой, более мелочной и приземленной жизни, и иногда даже помогал материально.
Помощник вышел из комнаты и тут же вернулся с планшетом в руках. Проведя пару раз рукой по сенсорному экрану, он провозгласил:
– В восемь часов – массаж, в одиннадцать тридцать – деловая встреча в «Женеве», в тринадцать ноль-ноль – пресс-конференция, в два часа – деловая встреча с предпринимателями из Грузии в «Тифлисе», в пять часов – совещание у президента; если совещание окончится рано, то встреча с Мариной…
– Секс с Мариной, – поправил помощника Чалов. – При мне можешь называть вещи своими именами.
– Дальше ужин, и в двадцать три часа отход ко сну.
– Превосходно! – бросил Владимир Николаевич. – Звони шоферу, пусть ждет нас во дворе. Сам будь готов через полтора часа. Пусть мне принесут завтрак и свежую прессу.
Газеты Чалов читал по старинке, упрямо не признавая новомодные гаджеты. Только на совещании у президента он сидел, тыкая пальцем в сенсорный экран планшета или смартфона, чтобы всем показать, что и он поддерживает инновации вкупе с нанотехнологиями и его рановато списывать со счетов. В другой обстановке он предпочитал использовать самую дорогую версию «верту», полагая, что чиновник его ранга не может пользоваться более дешевыми мобильными телефонами.
«Да и какая разница, – искренне считал Владимир Николаевич, – деньги-то все равно бюджетные. Главное, с таким телефончиком не светиться на публике, когда с щелкоперами разговариваешь, вот и все. Этим упырям только дай повод, всю кровь из тебя выпьют».
Владимир Чалов неторопливо завтракал, попивая немецкий кофе с французскими круассанами, и параллельно читал газеты.
В положенное время, не опоздав ни на минуту, к Чалову заглянула миловидная брюнетка – массажистка и по совместительству безотказная любовница. Она держала язык за зубами и, кроме хорошего массажа, владела иными техниками релаксации, за которые Чалов платил ей не скупясь, по полторы тысячи долларов за один сеанс. Почему бы и не заплатить, раз она мастерски владеет своим предметом и может без каких-либо уговоров и капризов угадать и, самое главное, удовлетворить его тайные мужские желания?
Он и с квартирой ей помог, сняв в центре Москвы пятикомнатные хоромы, и устроил в элитный салон красоты управляющей. Единственным условием с его стороны было безоговорочное подчинение и никаких мужиков, кроме него, Чалова…
Свежий, гладко выбритый, в хорошем расположении духа, благоухающий французским парфюмом, Владимир Николаевич развалился на заднем сиденье «мерседеса» и по дороге в Москву предался размышлениям о деловой встрече в «Женеве» с партнерами по бизнесу.
Периодически поглядывая на хронограф лимитированной серии за пятьсот тысяч евро, он убеждался, что все идет по плану и он не опаздывает, а если будет намечаться какая-нибудь неувязочка, то поедет по той полосе, по какой захочет. Все-таки мигалки здорово выручают в этом глобальном бардаке. С ними никогда не опоздаешь, в этом Владимир Николаевич уже убеждался не единожды.
Он был человеком прагматичным и, занимая пост, дававший уйму возможностей для обогащения, не преминул ими воспользоваться, создав компанию на подставное лицо.
У Чалова было много знакомств в различных сферах жизни, но, прежде чем начинать свои бизнес-проекты, он хорошенько рассчитал все плюсы и минусы того или иного дела, чтобы знать, в какую сторону лучше поворачивать оглобли.
В итоге он вступил в альянс со знакомыми генералами, которые имели доступ к оружию и могли поставлять его в любую точку земного шара. Им не хватало лишь серьезного покровителя, который мог бы обеспечить их бизнесу надежное прикрытие и отмазать в случае возникновения непредвиденных проблем.
Владимир Николаевич, поразмыслив, согласился вступить в общее дело с долей в пятьдесят процентов. На себя он взял таможню, аэропорты, вокзалы – одним словом, обеспечил беспрепятственное перемещение грузов. Вначале их в альянсе было трое, однако Чалов рассудил, что проку от третьего партнера мало, а обходится он слишком дорого, поэтому его тихонько, без лишней шумихи, убрали, выдав убийство за несчастный случай.
Сделано все было без сучка и задоринки, и полиция возиться долго не стала, спустив все на тормозах.
Впоследствии, когда Чалов достаточно хорошо изучил вопрос и пустил глубокие корни в оружейном бизнесе, он благополучно избавился от последнего партнера, став таким образом единоличным владельцем высокорентабельного делового предприятия, которое приносило ему неплохие дивиденды, регулярно оседавшие на счетах офшорных компаний.
Дело было поставлено умело и надежно. Каждый получал свой процент и молчал в тряпочку. Владимир Николаевич не понапрасну гордился тем, что когда-то окончил педагогический институт. В людях он разбирался неплохо и еще в советские времена понимал, что, не дай человеку копейку, он тебе в горло вцепится, хуже волка будет, дай ему две, обманув на десять, будет лизать тебе ботинки. Такая незамысловатая философия выдержала испытание временем и различными политическими системами и сбоев до сих пор не давала.
Въезд в Москву преграждали многочисленные пробки. Москву Чалов воспринимал как огромный офис, в котором работы непочатый край, с утра до вечера, и то всех денег выкачать не успеешь. Жизнь тут была устроена просто: либо ты среди власть предержащих и тебе дают постоять у кормушки, либо копошишься где-то внизу и что-то пищишь там о демократии, нарушении прав человека и прочей либеральной чепухе.
Кортеж Чалова стремительно продвигался вперед, активно используя мигалки. Впереди ехали два американских внедорожника, посередине бронированный «мерседес» Чалова, а замыкали процессию два новеньких «БМВ».
