Эд Макбейн - Кошечка в сапожках
— Вы извините меня, если я отлучусь на минутку? — сказала Сьюзен.
— Я слишком много болтаю? — спросила Джоанна.
— Нет, нет, дорогая, мне нужно в дамскую комнату.
Она сложила свою салфетку возле тарелки, поцеловала Джоанну в макушку, подмигнула Мэтью и решительно направилась к выходу, так что розовая плиссированная юбка раздувалась вокруг ее ног.
Мэтью остался наедине с дочерью.
— Ты говоришь, он живет в Северной Каролине?
— В Чейпл-Хилл, — ответила Джоанна, — пап, попробуй вот это.
Она протянула ему свою вилку. Мэтью попробовал картофельную оладью.
— А что? — спросил он. — Что-нибудь не так?
— Не знаю, мне кажется, у нее какой-то странный привкус. Может быть, я так привыкла к той дряни, которой нас там кормят, что любая нормальная на вкус еда кажется мне странной. Томми говорит, что нашему школьному повару нужно работать в тюрьме: у него хорошо получается казенная еда.
— А сколько ему лет? — спросил Мэтью.
— Томми или повару? — усмехнулась Джоанна.
— Повару, конечно, — ответил Мэтью.
— Томми семнадцать, но он уже в последнем классе. Он очень умный, папочка, председатель дискуссионного клуба, пишет целые колонки в школьную газету, и это — кроме того, что он лучший полузащитник в футбольной команде Прескотта.
— А чем занимается его отец?
— Преподает философию в Университете Северной Каролины. Томми пока не знает, чем займется, он думает, что, возможно, станет врачом, как его мама. Она психиатр. Томми говорит, что вырос, имея с одной стороны Платона, а с другой — Фрейда.
— Как он выглядит?
— Томми или Фрейд?
— Платон, — ответил Мэтью.
— Подожди, — сказала Джоанна, — у него высокие скулы и красивый рот, темные волосы и великолепные карие глаза и, я, кажется, говорила, рост — шесть футов и два дюйма, весит около ста девяноста фунтов, ходит как танцор, и вообще он — просто чудо, вот как он выглядит.
— Я очень хочу с ним познакомиться, — сказал Мэтью.
— Я надеюсь, что ты и мама… Послушай, я не знаю, что с вами происходит, и я действительно не хочу знать, я даже боюсь спрашивать. Но я думаю, что было бы просто прекрасно, если бы вы оба приехали к нам в марте на День родителей и я бы познакомила вас с Томми и его родителями. Это было бы чудесно.
— Я спрошу твою маму, — сказал Мэтью.
— Ты думаешь, это возможно?
— Думаю, что да.
— Это было бы классно. В Университете Северной Каролины тогда будут каникулы, и отец Томми сможет приехать. Это у его мамы будут проблемы — спланировать свой график так, чтобы никто из ее пациентов не подумал, что ему отказывают в приеме. У нее их полно, много черных, конечно, но и белых тоже хватает.
Мэтью посмотрел на нее.
— Томми черный, — сказала она, — разве я не говорила?
Вернулась Сьюзен.
— Я что-нибудь прослушала? — спросила она, усаживаясь и расправляя салфетку на коленях.
— Сейчас моя очередь, — сказала Джоанна, отодвигая свой стул, — ты уже выбрала десерт, мамочка? Мне кажется, я сегодня объелась.
Она бесшумно исчезла через открытые двери, растворившись в толпе.
— Что случилось? — спросила Сьюзен.
— Попробуй угадать, — сказал Мэтью.
В воскресенье к пяти часам Генри успел поговорить с четырьмя из своего списка. Вчера он споткнулся на студии «Энвил», где ему пришлось разговаривать с каким-то самодовольным говнюком, воображающим, что он — руководитель «Метро Голдвин Майер», и сказавшим ему, что он понятия не имеет, куда Прю девала свой фильм, но что в «Энвиле» его точно нет и ему уже осточертели все интересующиеся фильмом. Генри спросил, кто эти люди, приходившие расспрашивать о фильме, но Майкл Эндрюс проигнорировал его вопрос.
В телефонном справочнике Калузы не было телефонов Джорджа Тикнора, Моузли Джонса-младшего, Терренса Блэйра, Элисон Льюис, Альфреда Базилио, Марка Дэвидсона.
Оставались Джейк Делани, Рон Стерлинг, Бетси Ноулз, Филиппа Донелли и Маргарет Диль.
Он набрал номер, числящийся за Джейком Делани, но не получил ответа. Он записал адрес дома на Фэтбэк-Кей. Затем он набрал номер Рона Стерлинга и услышал автоответчик. Он сказал автоответчику, что позвонит позже, и записал адрес на 12-й Стрит.
Он позвонил Бетси Ноулз, представившись ей как человек, финансировавший съемки фильма, который снимала Пруденс Энн Маркхэм, и назначил встречу на полдень.
Он позвонил также Филиппе Донелли и договорился о встрече в два часа дня.
В телефонном справочнике было указано семь человек по фамилии Диль, и никого из них не звали Маргарет. Он поговорил с шестерыми из них. Никто из них никогда не слыхал о Маргарет Диль. Единственным из всех Дилей, с кем он не смог связаться по телефону, был человек по имени Берджес Диль. Каждый раз, когда он набирал его номер, там было занято. Он записал адрес на Тимукуэн-Пойнт-роуд, а затем снова позвонил Рону Стерлингу. На этот раз Стерлинг ответил сам, и Генри назначил ему встречу на четыре часа.
Бетси Ноулз оказалась аппетитной веснушчатой двадцатитрехлетней девушкой с телом, способным остановить даже атакующего носорога. Она рада была познакомиться с продюсером «Кошечки в сапожках» и сказала, что готова сниматься во всех будущих фильмах, которые он собирается снимать. Она беззаботно скрестила ноги, демонстрируя Генри свои прелести, предложила ему джулеп с мятой из своего сада, сказала, что чудесно провела время, работая с Джейком и Роном, а также с тремя женщинами — Филиппой, Элисон и Конни. Бетси рассказала, что заниматься групповым сексом с незнакомыми людьми очень трудно и утомительно, но Прю была очень терпелива и деликатна со всеми ними, и она не понимает, почему вся съемочная группа называла ее «Ля Директрис» или даже «Отто». Группа, по ее словам, состояла из: Марка Дэвидсона, оператора, живущего в Тампе; Терренса Блэйра, ассистента, тоже из Тампы; Альфреда Базилио, звукооператора, снова из Тампы; а также Джорджа Тикнора и Моузли Джонса, бывших «на подхвате», тоже из Тампы.
— Большинство людей были из Тампы, — сказала Бетси, — Элисон тоже живет в Тампе.
Вот почему Генри не смог найти никого из них в телефонном справочнике Калузы.
— А кто такая Конни? — спросил он. — У меня, кажется, нет ее имени.
— Конни Реддинг, — ответила Бетси, — ну, Констанс.
— Она живет здесь, в Калузе?
— Думаю, да.
— Но вы не уверены?
— Нет. До чего красивая девушка! Она была занята в главной роли, настоящая звезда. Я хочу сказать, что она была занята во всех главных сценах, а мы — массовка. Она единственная выполняла всю трудную работу с Джейком.
— В Джейком Делани? — спросил Генри.
— Нет, с Джейком Барнзом, — ответила Бетси, — это не значит, что я ей завидую. У меня была одна сцена, когда он… ну, я, в общем, чуть не задохнулась, ужас! — Она невинно улыбнулась.
— Я пытался его разыскать, — произнес Генри, — вы случайно не знаете, он все еще живет по своему адресу по Фэтбэк-Кей?
— Я думаю, он в Мексике, — сказала Бетси.
В Мексике, подумал Генри.
— А как насчет Маргарет Диль? — спросил он. — Вы не знаете, где ее можно найти?
— Кого?
— Маргарет Диль.
— Я не знаю никого по имени Маргарет Диль. Она что, тоже снималась в фильме?
— Я не разговаривал с ней, просто подумал…
— Потому что если она так говорит, то это неправда. Многие девушки любят говорить, что снимаются в кино, а на самом деле это неправда.
— Да, — согласился Генри, — собственно говоря, я позвонил вам просто так, из любопытства…
— Ничего, я благодарна вам за это, — улыбнулась Бетси и сменила позу.
— Мне хотелось узнать… вы ведь знаете, что случилось с Прю.
— Да, конечно. Боже мой, я думала, что буду следующей.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, я подумала, что какой-то маньяк, настроенный против порнофильмов или что-то в этом роде… Я успокоилась, только когда узнала, что это был ее муж.
— Да, — сказал Генри, — но я хотел узнать… Вы же работали с ней так близко…
— Да, это очень сближает, — согласилась Бетси, — вы знаете, камера практически внутри вас и все такое.
— Да, — подтвердил Генри.
— И Прю там же, проверяет свет, и экспозицию, и фокус, и все прочее. Это очень сближает.
— Конечно, — сказал Генри, — вот почему я подумал, что, может быть, она говорила вам, где держит фильм.
— Фильм?
— Да. Негативы. Или рабочие материалы. Фильм.
— Нет, извините, — произнесла Бетси, — хотите еще джулеп?
Филиппа Донелли приготовила ему мартини. Она тоже была рада познакомиться с продюсером фильма, в котором снималась. Это была высокая, гибкая двадцатисемилетняя блондинка, с грудью, как у Кэрол Ченнинг, и ртом, как у Долли Партон. Когда она открыла дверь, на ней были кимоно и босоножки на высоком каблуке. Первое, что она ему предложила, было мартини. Он подозревал, что если их свидание затянется, она может предложить ему также солнце, луну и звезды, если только он согласится принять столь щедрые дары в обмен на обещание работы в будущем. Но Генри думал сейчас только о деле.
