Джеймс Хедли Чейз - Лиса в капкане
Он склонился над подоконником и умоляюще потряс своими пухленькими ручками.
— Не оставляйте их наедине сегодня вечером. Эта ночь наиболее благоприятна: темнота, сон, тишина… все это опасно.
Эллис выругался:
— Да говорите же! Что он задумал?
За дверью послышались легкие шаги.
— Не оставляйте их вдвоем нынче вечером! — как заклинание повторял доктор приглушенным голосом.
Сафки исчез, когда отворилась дверь.
— Вы один? — спросил Крейн, переступая порог. — Мне показалось, вы с кем-то разговаривали.
— Я один, — процедил Эллис сквозь зубы.
Крейн осмотрел комнату и перевел взгляд на Эллиса:
— Сегодня о вас немножко забыли. Хотите, чтобы я составил вам компанию?
Он торопливо подошел к раскрытому окну с заложенными за спину руками, оглядел внимательно темный сад. Эллис остановил взгляд на белой накрахмаленной сорочке Крейна: там расплывалось большое красное пятно.
Глава 23
— Я полагаю, что это вы сделали сами, — сказал он, указывая пальцем на шрам Эллиса. — Вы, оказывается, мужественный человек. Что касается меня, то я не придаю столь большого значения своему существованию, чтобы сохранять его такой ценой. Вы в самом деле чудак.
— Не знаю, о чем вы толкуете, — разозленно буркнул Эллис. — Не могли бы вы оставить меня в покое? Я болен, я еще не очухался. Вы разве не видите, как я болен?
Крейн отошел от окна. Взяв стул, уселся подле кровати:
— Когда я служил в армии, то слышал ваш голос по радио в офицерской столовой. Мы все слушали вас. Это был повод посмеяться! Какую же чепуху вы несли! Думаю, что вам фабриковали тексты, а вы уж довольствовались их исполнением. Сколько вам платили за это, Кашмен? Расскажите, мне интересно.
— Я не Кашмен, — ответил Эллис, обливаясь холодным потом. — Кто вам вдолбил в голову этот бред?
Крейн усмехнулся:
— Это ваш голос. Он не обманывает. Почему вы боитесь? У меня нет намерения выдавать вас. Я не верю в правосудие. Это лишь уродливая форма мести. Вы тогда были опасны, а сейчас — нет. Вы можете жить только в осаде, как загнанный зверь. Если я выдам вас полиции, то вас повесят. Зачем? Вы получили то, что заслужили: жалкое существование. На мой взгляд, вы не вполне сознавали, что делали. Вы недостаточно умны, чтобы выпутываться собственными силами. Предполагаю, что вам надоела армия и что боши предложили вам неплохую работенку. Вы думали, что они выиграют войну, и искали свое место на сильной стороне. Наверное, так поступил бы любой дурак, лишенный патриотизма.
Откинув голову, он расхохотался:
— Я мало склонен к восхвалению чувства долга. В глубине каждого из нас живет изменник. Вы помните, что говорил Сафки? Я не верю ни в мораль, ни в социальный порядок. Я считаю, что у каждого есть возможность избрать свою судьбу. Думаю, что опасно подавлять эмоции, истреблять то, что называется криминальными импульсами. Я убежден, что угнетение сексуальности — это покушение на свободу. Я не верю ни в Бога, ни в черта, это выдумка людей, заботящихся о поддержании определенного социального порядка. Мы считаем себя носителями доброй воли; хорошо, воспользуемся ею! Если кто-то убьет моего брата, то я сделаю то же самое с его сестрой. Вы согласны?
— К чему вы клоните? — произнес Эллис. — Повторяю вам, что я не Кашмен. Я Дэвид Эллис. Кончайте вашу болтовню, оставьте меня в покое.
— Вы меня разочаровываете, — проговорил Крейн, укоризненно покачивая головой. — Я хотел заинтересовать вас своими теориями. Большинство людей считает, что я шучу, говоря с ними таким образом. Но они ошибаются. Главный ваш недостаток в том, что вы боитесь. Вы придаете слишком большое значение вашему маленькому существованию. Вы думаете только о том, как спасти свою шкуру. Но я вас не выдам. Вы Кашмен, ведь это правда?
— Нет! — отчаянно вскрикнул Эллис. Он приподнялся на постели, глаза его пылали лихорадочным блеском. — Говорю вам, что нет!
— Сафки вышел через окно, верно ведь? — внезапно спросил Крейн. — Я видел, как он пересекал лужайку.
Эллис, усевшись, выпрямился:
— У вас недержание речи, вы говорите и говорите без остановки. Перескакиваете с пятого на десятое. Больше я вас не слушаю.
— Он сказал, чтобы вы заставили ее бежать, не так ли? — продолжал Крейн. Насмешка светилась в его глазах. — Но как вам к этому подступиться? Ведь вы сами прикованы к месту, шагу не можете сделать!
Эллис сжал кулаки. Ему хотелось разодрать в клочья холеное лицо Ричарда.
— Не трогайте ее. — Он с трудом сохранял спокойствие. — Попробуйте только тронуть, и я вас уничтожу.
— Не разыгрывайте мелодрамы, — заявил Крейн, вынимая из кармана сигаретницу. — Вы бессильны против меня. Даже если бы вы были здоровы, то все равно не имели бы ни единого шанса. Я запросто пересчитал бы вам ребра.
Он взял себе сигарету и предложил сигаретницу Эллису.
Побелевший от гнева Эллис швырнул ее в дальний угол. Сигареты усеяли ковер.
— Ну и манеры! — с мягким укором произнес Ричард.
Он закурил и бросил спичку за окно.
— Итак, вы не способны продолжать разговор в спокойном тоне. Весь день меня тешила мысль о беседе, которая должна бы состояться между нами, я ждал ее. Ради всех небесных благ, прошу вас, мой друг, успокойтесь и держите себя в рамках.
У Эллиса с языка едва не сорвалась грязная брань.
— Вам стоило бы отвесить хорошую пощечину, — промолвил он. — Однако предупреждаю: если вы причините ей зло, то заплатите мне за это с лихвой.
— Да вы же не сможете воевать со мной! Ведь вы у меня на крючке, кстати, и доктор Сафки тоже. Я слишком хорошо информирован о вас, — заметил Крейн с усмешкой, раскачиваясь на стуле. — Если он изменит мне, я немедленно сведу с ним счеты. Он знает, что произойдет. И он точно так же безоружен, как и вы. А впрочем, это весьма меня развлекает. Что касается моего будущего, то, видите ли, мне начхать на то, что может случиться со мной. Вполне сознаю, что в один прекрасный день кто-то раскроет, что здесь происходит, и тогда я пропал. Но пока я пользуюсь жизнью за свои деньги, я буду продолжать, сколько хватит сил. — Он пустил в потолок струйку дыма и улыбнулся Эллису. — Я не такой, как вы или Сафки, если мне скажут, что завтра я должен умереть, то мне это до лампочки. Имеет значение только настоящий момент, будущее слишком неопределенно. Я всегда жил именно так, и чем больше я старею, тем меньше интересует меня завтрашний день.
Эллис удобнее устроился на постели. Он был заинтригован, напуган этим странным человеком.
— Ну, говорите, говорите. Все это пока ребусы. Что вы сделали? Что вы сделаете?
Крейн рассмеялся:
— Ты гляди, пробуждается интерес, а?.. Ну, поскольку мне известно о вас достаточно, чтобы вас повесили, то справедливо и мне рассказать вам кое-что о себе. Учтите лишь, что я не такой, как вы. Если вы меня заложите, то я чихать на это хотел, Кашмен.
— Я не Кашмен, говорю вам еще раз.
— Вы трясетесь над своим жалким существованием в точности как Сафки. Абсолютно никакой гордости. Вы изменник, а Сафки неумело выполняет подпольные аборты, и на его совести четыре смерти.
Эллису стало ясно, чего опасался Сафки: «Он держит нас на крючке, негодяй».
— Вы слишком многословны, — заметил он. — Если бы я был Кашмен, то все равно не признался бы вам. За кого вы меня принимаете?
— У них есть отпечатки ваших пальцев. — Крейн пожал массивными плечами. — Мне стоит лишь кликнуть полицию и заявить о своем подозрении, что вы — Кашмен. Да вас немедленно выдаст голос. Хотите, чтобы я это сделал?
— Вы можете наконец оставить меня в покое? — взмолился Эллис. — Кой черт внушил вам, будто я — Кашмен? И какое вам дело до того?
— В плане моральном мне от того ни тепло, ни холодно, — откликнулся Крейн, гася окурок о подоконник. — Но как материалиста меня это интересует. Я хочу быть уверен, как бы там ни было, что вы не ведете со мной двойной игры. Если получу доказательство, что вы — Кашмен, то я успокоюсь. Скажу вам, что я сейчас намерен сделать. Позвоню по телефону генерал-майору Франклин-Стюарду. Это начальник службы безопасности. Я хорошо его знаю. И попрошу у него описание Кашмена. Смогу даже намекнуть, что у меня есть некоторые соображения о том, где тот скрывается. Старина Франклин-Стюард безжалостен, когда дело касается изменников. Он их ненавидит. И недолго ждать, пока он вас схватит. Ну как, сделать это?..
— Ладно, — буркнул Эллис, отворачиваясь.
Он был уже не в силах притворяться, к тому же у Крейна все козыри на руках.
— Я Кашмен. — Признание дало ему неожиданное облегчение. — А теперь что вы будете делать?
— Ну вот, так-то оно лучше! Долго же вы собирались с духом! — Крейн хитро щурился, глядя на него, словно что-то прикидывал. — Я уже говорил вам, что не думаю выдавать вас полиции.
Мне безразлично, что с вами произойдет. А если будете себя хорошо вести, никто не узнает, что вы здесь.
