Ричард Старк - Ограбление; Мафия; Лимоны никогда не лгут
— Тогда свяжем и затащим обратно в сарай. Уложим на койку, а подружка Грофилда будет его кормить и поить.
— Нет, после этого закидона меня с ним на одно дело на аркане не затащить, — пообещал Выча. — Теперь я знаю, какая он гнида.
— Уберите машину, — вдруг послышался разъяренный голос Полуса.
— И не подумаем.
— Тогда иду на таран!
Салса наклонился над краем карьера и крикнул вниз:
— Полус, не осложняй себе жизнь! Лучше возвращайся. Ничего страшного — несколько дней побудешь связанным!
— Дураки! Завтра же сюда нагрянет полиция! Неужели вы до сих пор не поняли, что Эдгарс устроил нам ловушку?
— Полус, да ты никак в штаны наложил, — крикнул Салса. — Разве они не знают, что нас несколько человек? Что у нас карабины и автоматы? Если бы полицейские точно знали, где мы, кружил бы тогда над нами их вертолет? А он ведь летал долго и так низко.
— Тогда почему он несколько раз возвращался? — Полус, ты ничего не понимаешь в поисковой работе вертолетчиков.
— Это же совсем голое место, а мы на нем — как пузыри на воде. Я хочу как можно скорее отсюда убраться.
Паркер почувствовал, что устал и изрядно замерз. Ему захотелось обратно в теплое помещение.
— Хватит болтать, Полус. Уедешь вместе со всеми, — сказал он. — Понял?
— Да катись ты ко всем чертям, Паркер!
Полус включил фары, и стоявший перед ним пикап залило ярким светом. Машина Полуса была так близко, что для Паркера, стоявшего на краю карьера, не составило труда запрыгнуть на ее крышу.
Полус дал задний ход. Салса что–то крикнул ему, но шум работающего двигателя заглушил его слова. А Полус, не выпуская из рук баранки, развернулся и, вглядываясь через заднее ветровое стекло в темную дорогу, начал медленно спускаться в карьер.
Или оттого, что он был сильно возбужден, или потому, что плохо водил машину, Полус упустил момент, когда руль машины необходимо было резко повернуть. В результате левое заднее колесо его машины съехало с дороги и повисло в воздухе.
— Прыгай! — крикнул Паркеру Салса.
Паркер спрыгнул с крыши машины. Поднявшись на ноги, он оглянулся: где же Полус? Полус оставался в машине. Он никак не мог вылезти из нее.
Машину трясло, а Полус, включив передние фары, продолжал давить на педаль акселератора: свет фар лизнул черное небо, и машина, перевернувшись, сорвалась с обрыва.
Когда раздался сильный грохот, Паркер уже подбегал к стоявшим возле пикапа Салсе и Выче.
— Выча, ты и Филлипс берете лопаты и вместе с Элкинсом на его машине едете в карьер, — распорядился он. —Салса, пошли.
Паркер и Салса сели в автомобиль. Паркер подал машину назад и отогнал ее от края карьера, затем, круто повернув руль, начал съезжать вниз. Он включил сигнальные фары, и машина понеслась по укатанной дороге.
— Внизу горит машина Полуса, — сообщил Салса.
— Жаль, что нам не удалось удержать его.
— Здесь так темно и такой крутой спуск. Не понимаю, на что он рассчитывал?
— У него всегда были нервы на взводе.
— Да, после такой выходки с ним никто работать не будет, — заметил Салса. — А у тебя, Паркер, наверняка появятся интересные дела.
— Поживем — увидим.
Достигнув дна карьера, они подъехали к охваченной пламенем машине, представлявшей собой груду почерневших деталей, и развернулись.
Когда Паркер и Салса подошли к ней ближе, огонь уже начал затихать. Гореть продолжали лишь внутренняя обшивка машины и свисавший с ее переднего сиденья труп.
— Долю свою Полус унес с собой, — печальным голосом прокомментировал эту сцену Салса.
Паркер опустился на одно колено и в поисках рыхлого грунта потрогал рукой землю.
— Надо загасить пламя, — сказал он.
— Подожди, Паркер. Сейчас подъедут наши с лопатами, тогда и загасим.
Вскоре подъехали Выча и Элкинс. Все четверо, вооружившись лопатами, принялись копать землю и засыпать ею языки пламени. Потушив огонь, они подогнали обе машины и, включив сигнальные огни, осветили то, что осталось от машины Полуса. Затем они вновь заработали лопатами, и вскоре на месте сгоревшего остова образовался холм.
— Теперь каждый из нас получит по одной девятой, — заметил Элкинс.
— Нет, по одной десятой, — поправил его Салса. — Полус свою долю унес с собой. …
Похоже, что он был доволен тем, что проблема с Полусом наконец–то разрешилась.
Глава 4
В воздухе стоял резкий запах сероводорода. В предрассветных сумерках, красная вода в протекавшем рядом ручье выглядела бархатистой и темно–коричневой. Бросив в нее автомат, Паркер понаблюдал, за появившимися на ее поверхности пузырьками, потом развернулся и зашагал к пикапу.
На пути ему встретился Грофилд. Тот нес к ручью два карабина.
— Здесь совсем нечем дышать, — пожаловался он.
Паркер пожал плечами и ничего ему не ответил. Говорить он не хотел — с открытым ртом запах сероводорода ощущался еще сильнее.
В багажнике пикапа оставались еще револьверы. Взяв четыре револьвера, Паркер отнес их к ручью и утопил. Никто их здесь не обнаружит. Во всяком случае, в ближайшее время.
Оружие можно было бы и оставить, но такая экономия могла им выйти боком. Перевозить и хранить его опасно, а кроме того, никому из участников ограбления оно уже не требовалось. До следующей операции это уж точно. Оружие — это инструмент одноразового, использования, и после каждой операции от него следовало избавляться. Если бы торговцы оружием вроде Скоуфа и Эймоса Кли проживали где–то рядом, то его можно было бы толкнуть им за полцены. И то при условии, что этот способ избавления от него был самым простым и надежным.
Когда все оружие утопили в ручье, Паркер с Грофилдом сели в пикап и подъехали к пещере. Выча, Салса и Элкинс были уже там. Забравшись в кузов трейлера, они подтаскивали мешки поближе к дверям. Подогнав пикап к заднему борту грузовика, Паркер и Грофилд начали перегружать награбленное к себе в машину. Загрузив до отказа пикап, они стали переносить мешки во вторую машину.
Это был уже третий день их отсидки. Сегодня ночью им предстояло отсюда уехать. Если вчера над их головами плыли белые облака, то сегодня с утра небо затянули тучи. Слава Богу, что еще не лил дождь. Однако погода явно портилась.
Закончив с погрузкой, Паркер, Грофилд и Выча сели в пикап, а Салса и Элкинс — во вторую машину. Проезжая мимо холма, под которым лежали останки Полуса и его машины, Грофилд произнес:
— Если пойдет дождь, то холм размоет.
— Хочешь что–то предложить?
— Нет. Я это просто так сказал.
Паркер недовольно хмыкнул. Какой смысл говорить о проблемах, если не знаешь, как их решить?
Выбравшись из карьера, они начали разгружать машины. Выбежавшие на улицу Филлипс, Литлфилд, Висс и Кервин выстроились в цепочку и организовали живой конвейер. Добычу складывали в углу сарая. Мэри Диган, поджав под себя ноги, сидела на армейской койке и наблюдала за их работой. После нескольких ночей, проведенных в машине с Грофилдом, у девушки был немного неопрятный вид, который делал ее еще более сексапильной. «Еще одна ночь, и из–за нее здесь все передерутся», — подумал Паркер.
Когда машины были разгружены, Паркер и Выча загнали их в укрытие, закрыли пролом в стене щитами и вернулись в сарай. А там уже начался подсчет добычи.
Из банков и ювелирных магазинов ими были взяты только деньги. И то в бумажных купюрах. С драгоценными камнями и золотом они связываться не стали. Чтобы иметь с них выручку, им пришлось бы обращаться в те же страховые компании, в которых это добро застраховано. А это было чревато для грабителей самыми серьезными последствиями. Монеты же они оставили по причине их большого веса и потому, что расплачиваться ими не всегда удобно.
Подсчет денег продолжался долго, и никто не заметил, как наступила ночь. Тогда окна задернули занавесками и включили карманные фонарики. Вскоре подсчитали общую сумму. Она составила двести девяносто четыре тысячи шестьсот шестьдесят долларов.
Грофилд достал листок бумаги, на котором было записано, кто сколько взял и на что потратил. В итоге из четырех тысяч, занятых у врача, у него должно было остаться, семьсот тридцать долларов. Он добавил к ним семь тысяч двести семьдесят долларов, чтобы в сумме получилось восемь тысяч долларов — его долг Честеру Ормонту из Нью–Йорка. Эти восемь тысяч положили в холщовый мешок, на котором не было метки, и дали Грофилду, который и должен был вернуть деньги доктору.
Таким образом, у них оставалось двести восемьдесят семь тысяч триста девяносто баксов. Филлипс достал карандаш и листок бумаги и начал делить эту сумму на всех. Покорпев изрядно, он объявил, что на каждого причитается по тридцать одной тысяче девятьсот тридцать два доллара и двадцать два цента.
