Борис Виан - Детектив Франции Выпуск 2
– А операции… Вы не забыли об операциях, Рок?
– Но ведь он утверждает, что это его секретари воспользовались ситуацией, разве нет? Это ведь братья Петросян, не так ли?
– Это недопустимо, – говорит Майк. – Нельзя позволить кому бы то ни было повелевать человеческой природой таким вот образом.
– А вы предпочитаете, чтобы этим занималась банда развращенных политиканов? – говорю я. – Да, действительно, они хотят уничтожить всех уродов.
Но ведь мы–то с вами все же принадлежим к другой категории. Так в чем же дело?
– Я не согласен с вашим доводом, – продолжаю я. – Во–первых, мы не такие уж мудаки, а всего лишь целомудренные парни, что весьма похвально. А что касается остальных, то я предпочитаю набить им морду.
– Я тоже, – кивает Майк. – Только если я скажу об этом Энди Сигмену, он будет часами орать на меня и доказывать, что я свихнулся Поэтому я останусь верен клятве тайного агента Уберемся отсюда, отчитаемся и предоставим Энди во всем разобраться.
– Согласен, – говорю я. – Сматываемся. Но как?
– Откроем дверь, – предлагает Майк, – и удерем.
– И встретим папашу Шутца, который побежит за нами с автоматом Нет, так не пойдет.
– Почему же нет? – говорит Майк. – Все это ерунда. Он наверняка работает у себя в кабинете.
– Ну тогда пошли.
Мы разом встаем. Мэри остается лежать. Она облегченно вздыхает и засыпает. Ей не мешало бы хорошенько вымыться и причесаться.
Майк идет к двери и выглядывает в коридор.
– Никого, – говорит он. – Можно двигать.
Он выходит, я следом. Мы делаем несколько шагов. Кругом тишина и покой. Где же лестница?
– Это здесь, – уверенно говорит Майк.
Если бы с нами был его пес, все пошло бы как по маслу. Это место нагоняет на меня тоску. Вот и лестница. Очень просто. Но наверху все заперто.
Проще и быть не может.
XXVIII. Шутц отправляется на каникулы
Мы пробуем открыть дверь. С четвертого раза она поддается. Мы стараемся шуметь как можно меньше, но сил у нас остается маловато. К тому же это очень утомительно – не создавать шума.
За первой дверью, естественно, следует вторая…
– Осточертело, – говорю я. Я кричу. Я хочу кричать. Вопить. Орать во все горло. – Уауауауа!..
Я издаю пронзительный вопль, который и самому Тарзану не снился, и от этого чувствую себя намного лучше. Большой зал, в котором мы находимся, зловеще усиливает звук.
– Вы с ума сошли, – говорит Майк. – Воплями дело не поправишь.
– Это успокаивает, Майк, – говорю я. – Попробуйте. Замечательное средство.
Я снова начинаю кричать и на этот раз чувствую, что становлюсь синим. На столе позвякивают стаканы.
– Пустяки, – говорит Майк. – Я могу лучше. Послушайте.
Он расставляет ноги, складывает ладони рупором и издает оглушительный вопль, какой не довелось слышать даже Иерихону. Я не хочу оставаться в долгу и наношу ответный удар. Мы стоим и орем во все горло до тех пор, пока на мой зад не обрушивается ведро ледяной воды. Я совершенно забыл о своей наготе, но тут, разумеется, вспоминаю. Майк оборачивается. С ним обошлись точно так же.
– Какого черта, скотина, – ругаюсь я. – Кто тут не дает людям спокойно развлекаться?
За нами… да это же он… гадина… чудовище… Одним словом – малый, который запихивал мне в задницу электроды. Теперь тебе конец, старик. Я подпрыгиваю и приземляюсь уже на бегу. Он предвидел мое движение и теперь скачет в двух метрах передо мной. Майк следует за нами. Таким образом мы несемся через виллу Шутца, подпрыгивая, словно кенгуру.
Он все больше и больше вырывается вперед, потому что хорошо знает место, и это позволяет ему распахивать одну дверь за другой и мчаться со скоростью Молнии. Но я все–таки нагоняю его.
– Сукин сын! Выродок! Скотина! Стой, трус проклятый!
Это бесполезно, так как я вешу на тридцать килограммов больше, чем он. По большому счету – это низость. Мы в новом коридоре. От чрезмерного старания я задираю колени почти к самому носу. – И выигрываю… метр… два метра… Он в трех шагах от меня. Еще одна дверь. Закрытая. Но это не важно, она тоже открывается. Я бегу за ним следом. На просторе! Боже мой, мы на улице! Я снова теряю метра четыре, и Майк обходит меня… Мы бежим по песчаной тропинке. Мерзкая кляча этот санитар – у него теннисные тапочки, а мы выбиваемся из сил. Но ничего не поделаешь, все равно догоним.
Он бежит по склону, продирается сквозь кусты с красными цветами… Свежий воздух дует нам в лицо, шум океана уже совсем близко. Проклятый санитар знает все трюки. Для меня вопрос чести – догнать Майка, чью спину я уже давно вижу перед собой. У этого поросенка прекрасные мускулы… Тот, другой, скачет впереди, словно кузнечик. На каждом повороте он распахивает полы своего халата наподобие паруса. Спуск чертовски крут, а он несется как стрела. Никогда бы не поверил, что человек низкого роста может развивать такую скорость. Но, с другой стороны, он ведь не развратничал целые сутки напропалую. Да и после всего, что мы увидели у Шутца, можно предполагать что угодно…
Наконец он спотыкается и падает. Но при этом не останавливается, а катится по земле. Мы уже достигли побережья. Маленький утес шестиметровой высоты. Ему удается подняться, и он бросается вниз головой.
Черт! Он провел нас! Теперь я не решусь нырнуть У меня не достанет сил выплыть наружу – в воде, должно быть, чертовски хорошо.
Справа от нас среди красных скал – восхитительная маленькая бухточка. На якоре покачивается судно – небольшая моторная яхта метров тридцать длиной. Настоящая яхта миллиардера.
– Есть где–нибудь тропинка? – спрашивает Майк.
Я утвердительно киваю, так как только что ее приметил.
– Оставим его в покое?
Санитар барахтается в воде метрах в пятидесяти от нас. Мы поворачиваем вправо и подходим к бухточке. Пологий склон забетонирован и украшен клумбами. Доктор Шутц неплохо оформил свою резиденцию.
За нашей спиной раздается звук приближающихся шагов. Мы оборачиваемся. Это он, Шутц.
– Ну как? – говорит он. – Вы провели славную ночку?
Такого мы не ожидали. В руке он держит небольшой несессер крокодиловой кожи. Он свеж, бодр, выглядит моложе прежнего.
– Вы уезжаете? – спрашивает Майк.
– Да, – говорит Шутц – Каждый год в этот день я отправляюсь на каникулы. Вы уж меня извините…
– А как же… ваши опыты? – любопытствует Майк.
– Я беру с собой все необходимое, – отвечает Шутц – Не беспокойтесь.
– А ваши подопечные? – спрашиваю я.
– Остаются здесь, – говорит Шутц. – Они уже привыкли устраиваться самостоятельно. У меня есть очень способные люди в серии.
– Поттар и Каплан тоже из этой серии? – спрашивает Майк.
– Я вижу, этот вопрос не дает вам покоя, – говорит Шутц. – Но знаете ли вы, что помимо Поттара и Каплана есть еще Каунт Джилберт и Льюисон… И еще кое–кто.
– Так значит… – говорит Майк.
– Это значит, что ваш миноносец, представьте себе, сделает в точности то, что прикажет Каунт. Адмирал является таковым не за красивые глаза, простите мне вульгарное выражение. Хотя вы ведь любите грубости.
– А Льюисон… Это секретарь Трумэна, – говорю я.
– Да, – досказывает за меня Шутц, – нашего дорогого президента. Вы знаете, шаг за шагом мы приближаемся к цели. На этот раз мы оставим все как есть, но через пять лет – уродов больше не будет.
– Здорово, черт возьми! – говорит Майк. – Вы очень забавный феномен.
– Вовсе нет, – говорит Шутц. – Просто я люблю красивых парней и красивых девушек. Вы оба мне очень симпатичны. Вы будете работать со мной в Белом Доме. Но пока я вас покидаю… До свидания, Роки… До свидания, Бокански…
– Ну и ну, – говорит Майк. – Вы нас обыграли…
– Энди Сигмен получит повышение по службе, – продолжает Шутц. – Не сердитесь.
– А гранаты, – спрашивает Майк. – Мне, право очень жаль. Это скорее, чтобы наделать шуму.
– Пустяки, – говорит Шутц. – Прошу вас, нет берите в голову. До свидания, мальчики…
Он пожимает нам руки и небрежным шагом удаляется. Мы смотрим ему вслед Он ступает по песчаному берегу бухты, садится в лодку, только что отделившуюся от яхты. Лодка огибает судно и исчезает из поля нашего зрения. Потом яхта начинает шевелиться и медленно разворачивается. На палубе высокий человек в белом машет нам рукой. И мы отвечаем ему.
Майк кладет мне лапу на плечо.
– Рок, – говорит он, – я совершенно не представляю, что теперь делать.
– Мы можем швырять камни в тыкву санитара, – предлагаю я.
– О, – жалуется Майк, – я промажу четыре раза из пяти. Пусть себе плавает, его все равно сожрут акулы.
Мы меланхолично поднимаемся по цементированной дорожке.
– Что скажет Энди? – бормочу я.
– Что он может сказать? – горестно отвечает Майк.
– А парни с миноносца?
