Джон Макдональд - Расставание в голубом

– У меня раскалывается голова, – заявила Лоис.

– Неудивительно.

– Прости, Трев, но увидеть его... Я так испугалась.

– Или обрадовалась, что появился повод надраться?

– Не будь таким жестоким.

– Просто мне больно видеть, как ты сама разрушаешь все то, чего с таким трудом достигла.

– Больше такого не случится.

– Какого – «такого»?

– Я не знаю. Не хочу, чтобы это повторилось. Но я думаю... он ведь может сейчас появиться здесь!

– Не сегодня. Он занят.

– Что?

Я рассказал ей, где и когда разыскал его. В обществе парня с бачками и трех девиц – Дилин, Пэтти и Корри.

– Из того, что я услышал, ясно: он везет их на Багамы. Эти юнцы думают, что работают у него, и радуются: нашли нежного опекуна! Они зовут его Папашей.

– Неужели эти бедняги не раскусили его?

– Кэтти тоже не раскусила. Да и ты тоже.

– И что ты собираешься делать?

– Завтра попробую с ним встретиться.

– А если они уплывут?

– Не уплывут. На яхте нужно сменить генератор.

– А вдруг они успеют это сделать утром и отчалят?

– Если тебе будет страшно, ты всегда сможешь напиться.

– Не будь таким злым.

– Просто я чуть-чуть в тебе разочаровался.

– Я понимаю. Прости.

– Как твоя голова?

– По-моему, немного лучше. И знаешь, Трев...

– Что, дорогая?

– Трев, я такая голодная, что могу съесть эту скамейку.

Когда в субботу утром я выглянул в иллюминатор, мне сразу стало ясно: никуда они от меня не денутся. Был великолепный день, с северо-востока дул сильный и ровный ветер, приводя все вокруг в движение. Волнение, которое при таком ветре начинается на море, может сильно потрепать судно вроде яхты Аллена. Волны достигают порой двух – двух с половиной метров и бывают очень коварными.

Я дождался полудня и отправился в «Цитрус инн». Комната 2А находилась на втором этаже, в центре здания. На мне была летняя модификация парадного костюма: майка, слаксы цвета хаки, бейсбольная шапочка, парусиновые туфли. На лицо натянул жаждущую улыбку и выставил вперед бутылочку хорошего бурбона в коричневом бумажном пакете. Потом постучал в украшенную затейливой резьбой старую деревянную дверь, затем – еще разок, и девичий голос раздраженно прокричал в ответ:

– Минутку!

Щелкнул замок. Дверь приоткрылась на миллиметр с четвертью, и я увидел взъерошенные черные волосы, кусочек загорелой кожи и холодный недружелюбный взгляд зеленых глаз.

– Чего надо?

– Я ищу Дилин.

– Ее здесь нет.

– Вы Корри?

– Черт возьми, а вы кто?

– Друг ее друга.

– Какого такого друга?

– Марианны, она работает в «Ша Бруа».

– У этой дуры нет друзей.

Если бы я попросил ее о чем-то или извинился, она бы захлопнула дверь. Но я просто стоял и улыбался. Именно так всегда надо вести себя в решающий момент.

Если ты хорошо выглядишь, не суетишься и демонстрируешь легкое равнодушие к собеседнику, это интригует. В случае с Корри мне повезло больше, чем я рассчитывал, и грех было не воспользоваться ситуацией. Если ты продолжаешь приставать к человеку, настроенному подозрительно и враждебно, ты тем самым только усиливаешь его антипатию к тебе. Я не стал наседать на Корри, и вскоре ее глаз смотрел на меня уже с меньшим недоверием.

– И что же такое случилось с Марианной, что вам понадобилась Дилин? Что-то я не врублюсь...

– Не хочу смущать тебя, Корри.

– И чего же это меня так смутит?

– Я встречал Дилин в разных местах, но все никак не мог понять, что она за человек. А потом она пропала, и я подумал, что она уехала из города. Стал расспрашивать Марианну, а та сказала, что, может быть, она здесь. У меня выдался свободный денек, вот я и решил заглянуть сюда – вдруг увижу ее. Но если она так же приветлива, как ты, отправлюсь-ка я лучше домой.

Корри разглядывала меня примерно секунд десять.

– Подожди немного, – буркнула она наконец и закрыла дверь.

Девушка снова появилась минут через пятнадцать. Она растрепала стоявшие торчком волосы и поверх купальника накинула пляжный халат. Черно-белый закрытый купальник плотно обтягивал ее фигуру, но черный цвет слегка полинял, а белый испачкался. В целом Корри была ничего, хотя ее немного портили полноватые бедра и бульдожья челюсть. Она прикрыла за собой дверь, улыбнулась мне и сказала:

– Ты прямо великан, а? Имя-то у тебя есть?

– Трев.

– В комнате человек отсыпается. Ее полночи тошнило с пива. Пошли, я тебе кое-что покажу.

Я двинулся за ней по короткому коридору к окну, выходившему на склад. Девушка в очень открытом бикини лежала на матрасе на крыше каюты «Плэй Пен». Я взглянул на нее из-за плеча Корри. Та лукаво посмотрела на меня.

– Я тебя не очень-то виню, что ты на нее уставился. Она неплоха, а?

– Восхитительна.

– Но если ты пришел сюда за ней, то можешь нарваться на неприятности. Она теперь подружка хозяина этой яхты.

– Здесь много яхт. Кто владелец этой?

– Взрослый парень, фамилия его Аллен, мы прозвали его Папашей. Мы поплывем на этой лодке далеко-далеко, аж на Багамы. Поверишь ли, он сказал, что трудно было найти людей и сколотить команду! Это, оказывается, чертовская проблема. Но, судя по тому, как идут дела, платить ей...

Корри повернулась ко мне, встав в стандартную позу фотомодели, этой миниатюрной машинки для демонстрации вещей, и глянула на меня с еле уловимым намеком:

– Ну?

Она предлагала мне осмотреть ее, что я и сделал, а затем произнес:

– Тебе нужно сообразить, когда выйти из игры. Иначе можешь остаться не у дел.

– Вообще-то, – протянула она, – мне жаль, что я тебя огорчила. Я имею в виду насчет Дилин.

Это была маленькая скрытая игра оценок и одобрений, призывов и атак. Она свела ее к единственному ответу, который жаждала услышать от меня, чтобы хоть немного самоутвердиться. И я отреагировал так, как она хотела:

– Если бы ты, Корри, загорала там внизу, а Ди была бы здесь со мной, вот тогда бы я действительно огорчился.

Корри ухмыльнулась, просияла, подхватила меня под руку и потащила в док.

– Эй! – крикнула она.

Дилин, в огромных темных очках похожая на сову, села и уставилась на нас.

– А где все? – поинтересовалась Корри, когда я помог ей взобраться на борт.

– Папаша разгружает машину Пита. А Пит пошел разузнать, достал ли Митч мотор для маленькой лодки. С Пэтти все в порядке?

– Какое там! Валяется наверху, как бревно.

Дилин поднялась с матраса и стала медленно и осторожно спускаться в кубрик. На расстоянии тридцати футов она казалась очень привлекательной – крепкая молодая девушка со смазливым личиком. Но чем ближе подходила, тем больше бросалась в глаза грубая и неряшливая работа природы, слишком небрежно отнесшейся к этому своему созданию. Завитки кудрей Ди, напоминавшие цветом оконную замазку, выглядели такими же неживыми, как театральный парик. Резинка крошечных трусиков врезалась в пухлый живот, поглотивший слишком много пива и коктейлей, гамбургеров и хрустящего картофеля. Бедра зримо свидетельствовали о пагубности сидячего образа жизни. Подмышки заросли рыжими волосками, а ноги покрывала давно не бритая щетина, на ногтях алели пятна облезшего лака.

– Дилин, по-моему, Трев хочет с тобой поговорить, – объявила Корри.

– А... – протянула Дилин, оглядывая меня. У нее был большой рот, и я заметил на зубе пятно розовой помады. Она явно ожидала дальнейших объяснений.

– Эта Марианна, которая работает в «Ша Бруа», она как-то трепанула ему, что мы здесь, и он пришел. Я рассказала, что мы отправляемся с Папашей в круиз. – Все это Корри прощебетала с самым невинным видом, но смысл ее слов был предельно ясен и сводился к следующему: «Дорогая подруга, Трев, конечно, притащился к тебе, но я растолковала ему что почем, и он переключился на меня».

Дилин слегка пожала плечами, давая понять, что уловила мысль Корри, и плюхнулась в плетеное кресло, широко расставив ноги и обмякну в на солнце. На ее талии образовалась небольшая складочка жира. Несколько лет назад она, наверное, была чертовски хороша, и даже теперь в мерцающем свете ночных огней, среди бутылок, стаканов и пьяного смеха могла произвести обманчивое впечатление юной свежей элегантной девушки. И все же облик этой двадцатилетней особы красноречиво говорил о том, что она позволила с собой сделать. Многочисленные веселые поездки и частые посещения темных складов, гаражей и сараев изрядно потрепали ее. Тело Дилин словно деградировало одновременно с ее душой, и теперь, тяжелая, мясистая и равнодушная ко всему на свете, она валялась на солнце, нечувствительная к доброте и нежности, будто лежащая в больнице проститутка.

– И как же поживает эта бледная Марианна? – без всякого интереса спросила она.

– Да по-старому.

Корри сбросила купальный халат и растянулась на палубе, подложив под голову парусиновую подушку. Девицы перестали изучать меня. Я прошел испытание.