Дэвид Хаггинз - Чмоки
Эх, вот это бы заснять! Джулия у нас недавно вышла замуж за какого-то зануду из «Голдман Сакс».[17] Но без вспышки тут и затеваться нечего. Джулия, елозя задом по дерматину, проскользила к Алану. Она прямо отлипнуть от него не могла: ерошила ему волосы, поправляла воротник. Потом они разговорились, замахали руками… Черт, послушать бы!
Я взял свой коктейль и перебрался за соседний столик. Это был хороший наблюдательный пункт, а прикрытием служила полинезийская резная ширма. Я тянул шею изо всех сил, вслушивался, но ничего не мог разобрать из их разговора. Они все время шептались, как будто их сексуально возбуждала шпионская обстановка. Джулия под столом мяла Алану ляжку.
— Кого ждем?
Я обернулся. Надо мной стояла пестрая девица, к которой приставал толстяк. Она подсела ко мне, обдав меня резким запахом каких-то духов.
— Д-да нет, никого, проводим время.
— Может, помочь? — Она широко улыбалась, поглаживая красными ноготками ножку своего бокала.
— Не может.
Я напрягся, пытаясь разобрать, что говорит Алан.
— Хамить только не надо. — Девица окатила меня презрительным взглядом.
Минуты две длилось мертвое молчание.
— А они тебе кто? — вдруг спросила она, кивнув головой в сторону Алана и Джулии.
Я хотел было ее послать куда подальше, но побоялся, что она развопится.
— Никто. Просто люди.
Я вернулся за свой прежний столик и сидел там, пока голубки не попросили счет.
Тогда я быстро прошел к бару, сунул менеджеру десятифунтовую бумажку и выбежал по лестнице на свет божий. Тротуар кишел японцами, строившимися в очередь перед автобусом, который повезет их в очередной большой и безликий отель, значащийся у них в программе. Я надел темные очки и притворился, что фотографирую фасад «Хилтона». Показался Алан в обнимку с Джулией, оба мигали от яркого света. Очень достойные будут снимочки. А потом пошло еще лучше: по дороге к стоянке такси они поцеловались взасос.
Когда я навел на них зум, мне показалось, что я стою в шаге от них. Я почти что слышал, как шлепают губы и языки, пока их хозяева обмениваются изрядной порцией слюны. Джулия целовалась зажмурившись. У Алана глаза были открыты: видно, души он в это дело не вкладывал. Он еще и на «Ролекс» свой успел посмотреть у нее за спиной. Увидев, что пора, он оторвался от Джулии, и ее высветленные усики залоснились, как мохнатая фосфорическая гусеница. Алан что-то сказал Джулии, та сделала грустное лицо и залезла в такси. Алан помахал ей и сел в следующую машину. Такси поехало на север в сторону «Базара».
Я сел в метро, доехал до станции «Южный Кенсингтон» и под темнеющим небом пошел пешком к Аланову дому. На углу был паб под названием «Граф Спенсер» — маленькая таверна в неоелизаветинском стиле с окошками с круглым верхом и оранжевыми стеклами якобы ручной работы. Я зашел внутрь и спросил скотч у нелюбезного коротышки-хозяина. Кроме меня, в баре было еще трое: офисная парочка и худая женщина лет шестидесяти с крашеными волосами, любительница крепких напитков. По стенам между декоративных деревянных балок висела пыльная сбруя с оковками. Музыкальное сопровождение было предоставлено корпорацией «Мьюзак».[18]
Я по-быстрому выпил и вышел в тупичок, вымощенный камнем. В розовых окнах разыгрывались сцены семейной жизни: домохозяева и жильцы ужинали и смотрели телевизор. В середине квартала был автосалон. В полумраке витрины проступала радиаторная решетка «Серебряного призрака».[19] В одном из окон небольшого Аланова домика виднелся сине-оранжевый стикер Организации соседской взаимопомощи против воровства и хулиганства. На первом этаже горел свет. Аланов BMW стоял напротив дверей, и я просто так, из вредности, его же ключом процарапал ему синусоиду вдоль обеих дверей.
В щель между занавесками видна была часть кухни-гостиной. По Алановым меркам, там царил бардак: на палевом диване валялась газета, на столе в дальней, кухонной, половине стояла стопка грязных тарелок, освещаемая маловаттной лампочкой. Я посмотрел на часы. Семь сорок пять. Позвонил. Никто не отозвался. Если сработает сигнализация, придется сматываться. Хотя, помнится, перед тем как идти с нами в ресторан, Алан ничего такого не включал.
Я огляделся и сунул ключ в скважину. Вошел. Сигнализация не сработала. Я ощутил приятное волнение вора, идущего на дело. В висках забарабанила кровь, все чувства обострились. Я двинулся к бару за подкреплением.
Покончив со скотчем, я поднялся на второй этаж и прошел в Аланову спальню. Там что-то изменилось, но, что именно, я не понял. То ли он кровать передвинул, то ли свет с улицы и тени резкие… Я задернул занавески и зажег прикроватную лампу. Бледно-зеленое покрывало на кровати — как будто только что из магазина. Хотя черт его знает — может, оно и в тот раз было. Я заглянул в гардероб, но там были только костюмы на вешалках и стопка рубашек из прачечной.
В ящике тумбочки лежала коробка презервативов «Дьюрекс Элит», под старым номером «Эсквайра» обнаружился скрученный тюбик лубриканта «Кей-Уай» и маленький конвертик, сложенный на манер оригами. Внутри оказался белый порошок с кислым резиновым привкусом. Кокаин. Что же, следовало ожидать: им теперь все яппи балуются. Я приподнял покрывало и обнаружил два глубоких выдвижных ящика, вделанных в каркас кровати.
В одном были простыни и одеяла, зато вот в другом — дорогие порножурналы и альбом Хельмута Ньютона. Там же, у дальней стенки наручники и черная маска, как у Зорро, а к ним несколько черных шелковых веревок. Ну да, набор юного садомазохиста, так сказать, бондаж для начинающих. Детский лепет, конечно, по сравнению с экспонатами из квартиры моего друга Тони, но все-таки деталька интересная, кое о чем говорит.
Я глянул, сколько времени, и прошел в кабинет. Письменный стол был набит всякими бумагами, банковскими отчетами и акционерскими сертификатами. Я перебрал их дрожащими руками. Из письма от агента по недвижимости выяснилось, что у Алана есть еще две квартиры в Хакни, которые он сдает жильцам на короткий срок, и плюс к тому больше двухсот тысяч вложено во всякие предприятия. Я почувствовал укол зависти.
В одном из маленьких ящичков в задней части стола обнаружился его паспорт. В графу «род занятий» Алан вписал гадостное слово «предприниматель». Я просматривал кучу бумаг в поисках адреса или телефона Клэр, когда вдруг раздался шум подъезжающей машины. Я подошел к окну и выглянул в щель между занавесками. Внизу какая-то женщина выходила из своей «Мазды».
Тем не менее я решил, что пора уходить. Если Алан вдруг нагрянет, выйти можно будет только через парадную дверь.
Я выключил свет, стал спускаться по лестнице — и тут в замке повернулся ключ. Я взлетел наверх и забился за шкаф в гостевой спальне. Внизу захлопнулась дверь. К горлу подкатил кислый вкус скотча. Я пытался подавить приступ паники. В кухне звякнула в гнезде водопроводная труба: включили воду. Я проклинал собственный идиотизм. Тут снизу раздался приглушенный голос Алана. Я сообразил, что тот говорит по телефону. Когда он повесил трубку, в спальне пикнул параллельный аппарат. Было абсолютно тихо, слышно было только собственное неровное дыхание.
Потом на лестнице послышались шаги. Мое сердце предприняло попытку пробиться наружу между ребер. Я набрал полные легкие воздуху, чтобы не дать ему вывалиться. Метрах в полутора от меня на тумбочке стояла тяжелая стеклянная пепельница. Я уже видел, как я хватаю ее и вламываю Алану в морду.
Потом загорелась лампочка на площадке второго этажа. Я напрягся, готовясь к удару. Алан прошел мимо моей двери, по ковру проплыла его тень. Он свернул в свою спальню. Я слышал, как он ходит за гипсокартонной стенкой. Господи, я там хоть все на место вернул? А если убегать придется? В голове прокручивалось сто вариантов один другого хуже. Страх вгрызался в кишки.
Внизу постучали. Значит, он полицию вызвал. Все, сейчас меня брать будут. Главное — все отрицать. Невменяемый — и все тут.
Стук повторился. Алан сошел вниз.
— Иду-иду! За диван завалилась.
Свет погас, внизу закрылась дверь. Я сполз по стенке. Сердце стучало как бешеное. Потом я услышал, как от дома отъехала машина.
Я подождал еще пять минут и пошел вниз. Вырвавшись на улицу, я бросился бежать, истерически хохоча. Вместе с хохотом из меня огромными дозами выплескивался накопившийся страх. Пронесло. Я был слишком на взводе, чтобы идти домой. Вместо этого зашел в паб и позвонил Кейт. Дело было в субботу к вечеру, и я не думал, что застану ее дома, но она подошла к телефону и даже пригласила меня к себе.
Дверь она мне открыла в белом махровом халате.
— Может, я не вовремя? Я могу потом как-нибудь…
Она была какая-то рассеянная, и я обратил внимание, что бутылка красного вина на журнальном столике на две трети пуста.
— Нет, ты заходи. Я просто ленюсь сегодня, ничего не делаю. Наливай себе.
