Инна Тронина - Четвёртая четверть
Андрей поморщился и махнул рукой, давай понять, что беседа на сегодня окончена. А, может, и навсегда. Это зависит уже не от него, а он Арины.
— У меня есть ещё Женька с Лёлькой. У тебя — только Катерина. Кроме того, на мне Клавдия с внуком висят. То же самое я сказал и тёще, когда она потребовала отказаться от Жюля и Мари. По счастью, я завёл много детей. Имею возможность быть великодушным. На, возьми, чуть не забыл за разговорами…
Андрей достал из внутреннего кармана куртки длинный конверт, положил на журнальный столик. Но Арина даже не взглянула в ту сторону.
— На спящую-то Катьку дашь взглянуть в последний раз?
— Нет! Нет! — Из-за спазмов, стиснувших горло, у Арины пропал голос. Она еле сипела и давилась. — Убирайся вон! Навсегда! Никогда я тебе не позволю приблизиться к дочери. И всё сделаю для того, чтобы Катька поскорее забыла своего подлеца-папашу. Она забудет — я тебе обещаю. Это легко устроить. Ты ведь не жил с нами. Совсем не жил. Спросит раз, спросит два, и плюнет. В её возрасте слишком много желания познавать новое, а не зацикливаться на старом, на прошлом. Четырёхлетняя девочка — не старуха, для которой дороже воспоминаний ничего нет. Так что уезжай спокойно…
Арина попробовала ехидно улыбнуться, но у неё получилась жалобная гримаса. У Андрея защипало в носу. А правильно ли он поступает? Одно дело, если Арина действительно возненавидела отца своей дочери, и теперь колотится от одного вида его физиономии. А если нет? Вдруг она порет чушь от отчаяния? Или решила Озирского испытать, проверить, как он поведёт себя в этой ситуации?
Но что делать, если не врать? Не давать обещаний, которые потом придётся, скрепя сердце, выполнять? Или забыть, что ещё хуже. Андрей привык ручаться за то, в чём был уверен. Здесь же он действительно может выглядеть подлецом.
— Иди.
Арина с трудом протиснулась мимо Андрея. В её «хрущёвке» была слишком тесная прихожая. Надо было предложить им с Катькой новую квартиру. Но раньше как-то не приходилось к слову. А сейчас подруга воспримет царский подарок как выкуп за собственную свободу. И, конечно, откажется от него. Но насчёт квартиры можно будет побеседовать потом, на холодную голову. Когда Арина будет рассуждать здраво, без эмоций. А сейчас она щёлкнула замком, и дверь на лестничную площадку открылась. Пихнув её ногой, Арина прислонилась спиной к косяку.
— И вот ещё что, — продолжала она, выпрямляя спину и напрягая лицо, шею, плечи. Под кожей проступили жилы. — Эти деньги я возьму, но больше не присылай. Уж если тебя нет, то пусть и не будет. Я не хочу получать переводы из пустоты. Противно очень, когда кто-то будто откупается от тебя. Как косточку собаке бросают, чтобы отстала. Не пропадём мы без твоих благодеяний. И ты совесть успокоить не сможешь…
— Деньги я буду присылать!
Озирский застегнул куртку на «молнию» и кнопки, примирительно улыбнулся и вышел на площадку. Потом обернулся через плечо.
— Они не для тебя, а для Катерины. Ей надо полноценно питаться и развиваться. И вот какой я дам тебе совет. Выпей успокоительное на ночь, и делай так каждый вечер. А когда очнёшься, звони — хоть домой, хоть в агентство. Утро вечера мудренее. Ты, может, уже завтра поймёшь, что со мной вам всегда будет лучше, чем без меня, как бы я ни устроил свою личную жизнь. Кроме того, вспомни, что три мои супруги погибли молодыми. А ты счастливо избежишь жуткой участи. Это раз. И второе. Неужели тебе не противно было бы стать женой типа, который на третий день после смерти законной половины делает предложение любовнице? Поставь себя на место Фрэнс. Пожалей её. Вообрази, каково ей наблюдать с того света за нашими препирательствами? Ведь тот, кто быстро забывает одну жену, так же забудет и другую. Не правда ли?
И, не дожидаясь, пока Арина соберётся с мыслями для достойного ответа, он попрощался.
— Пока! Я сейчас на Фонтанку. А оттуда — в Москву, на неделю. Позвонить тебе?
— Пошёл вон! — срывающимся голосом крикнула Арина. Она захлопнула дверь, но потом отворила её и высунулась в щель. — Не пока, а прощай! И не звони никогда! Забудь, что бывал здесь!
И дверь снова грохнула так, что с потолка посыпалась извёстка. Андрей пожал плечами и стал спускаться вниз.
Около джипа он перекурил, задумчиво разглядывая звёзды и полную зеленоватую луну, которая появилась из-за крыши Арининого дома. Она запуталась в голых ветках тополей. И Озирскому показалось, что диск останется таким навсегда — как фонарь над парковкой неподалёку. Он станет освещать такой знакомый и в то же время чужой двор на улице Типанова.
Андрей глубоко вдыхал запах нерастаявшего снега, мокрой земли, весеннего ветра. У него защемило в груди. Захотелось выть на эту луну. Фрэнс, Франсуаза, да как же это случилось?! Неужели ты ничего не предчувствовала, не услышала? Ты же от пуль сколько раз уворачивалась — и в Москве, и в Африке. И мина МОН-50, мощнейший механизм, не смогла прервать твою жизнь в Нагорном Карабахе! А какой-то дрянной кусок питерского балкона оказался сильнее…
Через пять минут Андрей на джипе «Чероки» выехал из тихого сумрачного дворика. Проехал по проспекту Космонавтов, мимо кинотеатра «Планета» свернул на улицу Типанова. Ещё раз оглянулся в сторону спящего пустыря, стукнул себя по лбу, чтобы не вырубиться. Потом поехал к Московскому проспекту, мечтая лишь о том, чтобы Муза Ипполитовна оказалась дома, а не заночевала у приятельницы и не угодила в больницу. О том, чтобы попасть сегодня домой, не могло быть и речи.
И вот опять, спустя неделю, Липка Бабенко полосует его своими огненными глазищами. И шепчет, но так, чтобы Озирский слышал каждое её слово.
— Ты на Арине жениться хочешь?…
— Нет, я пока вообще не собираюсь жениться.
Андрею казалось, что сейчас должен зазвонить телефон. Если уж ребёнок разоспался, то пусть хоть звонок прервёт это тягостное объяснение.
— Андрей, мне ни Микола, ни Лёха не нужны. Они ко мне клеятся, а я развлекаюсь. Хочу их довести до того, чтобы подрались из-за меня. И поглядеть, у кого из них лоб крепче. Знаешь, как мне приятно тебя любить, а их дразнить? Лёха уже грозил Миколе шею свернуть, если тот хотя бы разок ко мне суется. А Микола пообещал Чугунова пристрелить. Даже специально на толкучке пистолет купил. — Липка стрельнула глазами и прыснула в кулак. — Клёво будет, если они действительно, как на дуэли, начнут убивать друг друга!
— Скорее, один из них убьёт тебя. Так чаще бывает, — хмуро отозвался Андрей.
Он желал им всем провалиться сквозь землю, включая Липку. Чтобы больше вся эта публика не попадалась ему на глаза.
— Эта дразнилка тебе, Олимпиада, боком выйдет. Сына пожалей хотя бы…
— Ой, как страшно! — расхохоталась Липка. — Да они же телята оба. Микола медсестре, когда меня из роддома выписывали, огромную розу в упаковке принёс и шоколадку. А мне — мешок косметики. Себе во всём отказывал, а нам подарки купил. И Лёха таскает Андрейке игрушки, стульчик, ходунки «Чикко». А мне все время букеты роз дарит, каждый раз приходит с бутылкой шампанского. Я же Андрейку почти не кормлю уже. Пока ты был в Египте, они меня в роддоме наперебой к окну звали. Чугунов достал целый рюкзак детского питания. И сейчас привёз Андрейке комбинезон на пуху. Мать его варежки, шапочку и шарф за одну ночь связала. Внучком его зовёт — у неё же нет других. А ты говоришь — убьёт!
Липка смотрела на Андрея, как на неразумное дитя.
— Рад буду ошибиться, — коротко ответил Андрей.
Он плечом толкнул дверь в гостиную, где стояли его тренажёры, письменный стол, а в шкафу висели костюмы. В это время захныкал ребёнок, и Липка побежала к нему. В ушах её сверкнули серёжки с бриллиантами. Их подарил Андрей — в благодарность за сына.
Озирский быстро переоделся в деловой костюм с чёрной ленточкой на лацкане. Положение директора крупной фирмы обязывало забыть о кожаных куртках и джинсах. Липка должна принять или Лёху, или Миколу, причём как можно скорее. И обязательно вежливо объяснить отвергнутому кандидату в мужья причину своего решения.
Когда приедет Оксана, нужно попытаться совместными усилиями убедить эту дурочку не упускать жар-птицу. Другого такого случая уже не представится. Дразнить хлопцев опасно. Андрей знал это по опыту работы в органах. В случае измены мужа женщина винит соперницу. Если гуляет жена, то ей и влетит, да ещё как следует. Что бы ни случилось, отвечать приходится представительнице прекрасной половины человечества.
И Олимпиада должна перестать играть с огнём. Хоть бы ещё держала обоих на расстоянии! А то спит с ними попеременно. Первым добился расположения Микола. Лёшка растопил Липкино сердце под Новый год. А теперь и тот, и другой считают себя вправе распоряжаться её судьбой.
Завязывая перед зеркалом фасонистый узел галстука, Андрей думал, что Липка понтуется*. Прячет неуверенность под наглой маской опытной шлюхи. Вместо того чтобы принять дар судьбы и угомониться, сползает в бездну.
