Владислав Виноградов - Генофонд нации
Этот первый день в новой должности оказался муторным и хлопотным. Токмаков поднимался и спускался по лестницам, шел по длинным коридорам, дожидался в генеральских приемных и по полной схеме озадачивался в кабинетах начальников рангом ниже, но с такой же мертвой хваткой.
Хотя Портовый отдел оперативной службы «А» только создавался, на его сотрудников – пока не существующих, а только числившихся по штату на бумаге, – уже возлагались задачи: «оперативными мерами предупреждать преступность на линии внешнеэкономических связей, не допускать утечки радиоактивных и стратегических материалов на подконтрольной территории, активно насаждать агентурные источники на обеспечиваемых объектах…»
Слова были общие, а вот отчетные показатели нарезаны вполне конкретные – по предупреждению, профилактике, и даже раскрываемости еще не зарегистрированных преступлений (а в том, что эти преступления уже совершены, у руководства сомнений не было).
Отчитываться за оперов-призраков в конце квартала предстояло Токмакову. Предвидя, во что это выльется, он уже сейчас, как заклинание, повторял: «Когда долго бьют по лицу потом уже небольно».
Оптимистическая эта сентенция принадлежала полковнику Селезневу, в молодости увлекавшемуся боксом. Сейчас Михаил Юрьевич возглавлял Организационно-инспекторский отдел, что придавало его афоризму зловещий колорит. «Оргинспекторский» занимался справками, отчетами, проверкой исполнения месячных, квартальных, полугодовых, тематических, межрегиональных и прочих планов, им самим же в муках рождаемых. А еще – жалобами граждан и сотней не менее нудных и кляузных дел, пользуясь среди личного состава такой же любовью, как и служба безопасности и борьбы с коррупцией, ласково именуемая «гестапо».
Если в ближайшее время Токмаков не хотел испытать афоризм Селезнева на себе, требовалось срочно возбудить и тут же раскрыть парочку уголовных дел. С этой мыслью Вадим забрался в свою верную «Волгу» и поехал в отдел, – а куда ему еще было ехать в шесть часов вечера, когда все нормальные люди уже завершают работу.
Помещение для нового отдела оперслужбы «А» предоставила в безвозмездную аренду администрация морского порта, поэтому ехать пришлось на Двинскую улицу. Ехать – это было громко сказано. В одной бесконечной пробке, закупорившей Лиговский проспект, «Росита» волоклась так же, как тянулся весь этот пасмурный февральский день – в час по чайной ложке.
На площади Восстания, у метро, послушники секты саентологов усердно впаривали прохожим квитки с приглашением на бесплатное тестирование. Странно, но после стольких лет реформ еще находились люди, не соображавшие, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
Токмаков сравнивал саентологов с крысами, которые в средневековье заслужили почетный титул комнатных собачек мерзопакостного Люцифера. Питерские силовики уже застукивали саентологов на «горячем», даже арестовывали имущество. Но – выкрутились, перерегистрировали свою контору, что, несомненно, указывало на ее дьявольское происхождение, а в большей степени – на бездарность российских законодателей, не способных оградить народ от хитроумных последователей писателя-фантаста Рона Хаббарда.
Пробираясь в потоке машин, Токмаков вспомнил, что за последние десять лет убыль россиян составила 13 миллионов. Если так пойдет и дальше, Дальний Восток заселят китайцы, а Москву и Питер азербайджанцы и чечены, у которых с рождаемостью все тип-топ. А тут еще, понимаешь, установки по сохранению генофонда за рубеж увозят…
Интересно, что такое это может быть? Представилось нечто вроде нового оружия, проходящего сейчас обкатку в Чечне, и уже ласково прозванного «семи…» …ну, допустим, «семичлен» в переводе с «омоновского». Это ручной гранатомет с барабаном на семь гранат вроде тех, что используются в «подствольниках». Эффект применения «семичлена» в контртеррористической операции просто потрясающий.
Вдруг установка СГН сконструирована по тому же принципу?
Ну а если серьезно… Если серьезно, то каким-то же образом эта штуковина была вывезена из России, и даже конкретнее – из Питера. Путей всего три – морем, воздухом или по земле.
Второй, воздушный, исключаем сразу. После эпохального теракта в Нью-Йорке досмотр грузов в аэропорту самый тщательный. Таким образом, из трех стихий остаются только две – земля и море. Пятьдесят на пятьдесят. Учитывая новое назначение Токмакова, и помня, что судьба не делает случайных ходов, с водной стихии и следует начинать. Тем более, так он сможет легко объяснить руководству, чего ради взялся топтать чужую, по первичной информации, «эфэсбэшную» поляну. Впрочем, не привыкать. Тут налицо угроза экономической безопасности государства, а это среди всего прочего вчистую тема оперативной службы «А».
Токмаков любовно пристукнул кулаком по потрескавшейся баранке своей «Роситы». Годы работы в оперслужбе не пропали зря. Это был нормальный ход: обернуть свое, во имя дружбы начатое расследование на благо статистике отдела. Теперь он пройдет известным проторенным путем: первичная информация-подборка материалов-дело оперативной проверки… Дорастет ли дело до уголовного – вопрос, но то, что оно обрастет огромным количеством бумаг, ответов на запросы, справок, докладов – факт. В ходе работы наверняка придет какая-то интересная информация…
Да и потом, тот же Коряпышев не уставал повторять, что отрицательный результат – тоже результат. Закрыв одно направление, проще будет перейти к другому.
Главное, чтобы процесс пошел. Главное, чтобы выбраться теперь из «пробки».
И словно в ответ на заклинания – теперь уже не просто опера, но целого заместителя начальника отдела, правда, и. о. – затор на Литейном проспекте прорвало. Оголтелое стадо машин ринулось в сумеречную морось, прошитую огнями фар. Спустя двадцать минут в лобовом стекле выплыли купола церкви Богоявления на Гутуевском острове. Здание морской администрации порта, где на третьем этаже размещался «портовый» отдел, было как раз напротив.
«Чтобы Бога не забывали», – говорил начальник отдела подполковник Игорь Слащев.
Токмаков доложился шефу и открыл свой кабинет – пустой, холодный, еще не обжитой. Снял куртку, положил на стол папку с бумагами. Закурил, и, пока был запал, написал справку о встрече с агентом Токаревым.
Не беда, что такого агента в натуре не существовало. Он исправно получал премиальные за важную информацию, компенсацию за особые мероприятия, а со временем стал держателем конспиративной квартиры, что еще больше укрепило его материальное положение.
Но дело было не в деньгах, хотя… и в них тоже; чем брать взятки, лучше позаимствовать средства на оперативные расходы у родного государства, которое от этого не обеднеет, Главное же, этого агента с его ценнейшей информацией было невозможно вычислить, а, следовательно, сдать, подвести под монастырь, и вообще как либо навредить, что иногда случалось с настоящими живыми агентами.
Это был универсальный агент, кочевавший вместе с Токмаковым из отдела в отдел, осведомленный обо всем, что происходило в городе, или, во всяком случае, вокруг Токмакова.
И сейчас Вадим доверил никогда не подводившему Токареву информацию Маши Груздевой и Дим Димыча Сулевы об установке СГН. Это был первый шаг к подборке материалов, которая станет потом делом оперативного учета, которое перерастет потом в дело уголовное.
В разгар этой работы в кабинет заглянул всегда невозмутимый Пиккель:
– Вадим, к тебе пришли.
– Сегодня я вроде никого не вызывал, – сказал Токмаков, машинально переворачивая листок с откровениями агента Токарева.
– А я никогда и не жду приглашения, – услышал Токмаков смутно знакомый голос. В проеме двери появилась крепкая фигура, и в следующую секунду новоиспеченный замначальника отдела понял, что в Федеральной пограничной службе информация поставлена лучше, чем в его доблестной конторе.
Токмаков должен был первым вычислить этого визитера. Некоторым извинением могло послужить лишь то, что теперь Вадим – канцелярская крыса, воюющая в основном авторучкой на бумаге.
Как показывает практика, иногда это оружие посильнее пистолета. И даже двадцатимиллиметрового «семичлена», проходящего обкатку в Чечне.
Но самое эффективное оружие в наше время – телевидение. Поднимаясь навстречу незваному гостю, Токмаков вспомнил о пропавшей кассете.
О Маше он вообще не забывал. Особенно теперь, когда она была в одном с ним городе, близко, рядом…
Такая доступная. Такая недосягаемая…
2. Генералы вышли на «гоп-стоп»?
В то же самое предвечернее время Маша Груздева входила в палату Дим Димыча с пластиковым мешком разнообразных даров – природы и директора телеканала Левы Кизима. Среди даров последнего особенное оживление болящего вызвала бутылка виски «Джеймессон».
– Между прочим, виски мне велено передать твоему лечащему врачу. А тебе пламенный привет и все остальное.
