Нежный киллер - Владимир Григорьевич Колычев
— Она видела эту бабу?
— Сумочку ее видела… Дорогая сумочка.
— Значит, она была у Эдика до вас?
— Да, заезжала.
— Она сейчас дома или с Эдиком?
— Не знаю, могу позвонить, спросить.
— Оксана видела сумочку, а вы слышали голоса.
— Да, кто-то кому-то что-то сказал.
— Что-то?
— Кто-то кому-то, — кивнула Татьяна. — «Все равно его нужно было мочить».
— Так и сказали?
— Так и сказали.
— Кто?
— Не знаю… — немного подумав, мотнула головой девушка. — Вы извините, меня ждут!
Не дожидаясь разрешения, Татьяна вышла в холл приемного покоя, а оттуда — во внутренний больничный дворик. Она торопилась, но вовсе не потому, что ее ждали в травмпункте. Татьяна фактически убегала от Максима. И, кажется, от самой себя.
Максим не отставал от нее. Сейчас она успокоится, и они продолжат разговор. Знала она, кто кого хотел убить. Он почти не сомневался в том.
Проезд во внутренний двор больницы закрывал запрещающий знак, именно поэтому Кудылин на своем «Кашкае» находился по другую сторону здания. Может, именно поэтому машина, въезжающая во внутренний двор с восточного крыла здания, ехала только с габаритными огнями. Ехала, и вдруг врубился дальний свет, прямо им в глаза.
Машина остановилась, открылись двери, появились люди, торопливо направились к ним.
— Татьяна! И без охраны! — распахнул объятия один, рослый, сутулый.
— А это кто? — крикнул другой, коренастый, сунув руку под куртку.
Замешательство длилось всего одно мгновение. Максим пришел в себя, выхватил из кобуры пистолет. Коренастый среагировал раньше сутулого, но при этом он явно проигрывал Павлову.
Но Максим не мог стрелять, пока в руке у коренастого не появился пистолет. А когда появился, тот сразу же навел на него ствол, собираясь стрелять. Но Максим был быстрее. Он выстрелил и одновременно с выстрелом ушел в сторону, намеренно толкнув Татьяну. Коренастый дернулся, поймав пулю, но выстрелить все же успел. И пуля прошла над правым ухом Максима.
Рослый глянул на своего дружка, бросился к машине, но вдруг появился Кудылин и подпер бандита с тыла.
— Стоять! Стреляю! — что есть мочи заорал он.
Рослый запаниковал, бросился через кусты куда-то к забору. Кудылин за ним. Внедорожник же резко стартовал с места и рванул к выезду. Максим выстрелил по колесам, но в этот раз промазал. «Гелендваген» проскочил через тесное пространство между западным крылом здания и кустами. Преследовать Павлов его не стал. Запомнив номер, он бросился на помощь Кудылину, который нагнал беглеца, но упал, пропустив мощный удар в голову. Тем не менее, падая, лейтенант схватил бандита за ногу.
Максим не стал пытать судьбу, выстрелил в воздух, ошеломив противника, а затем со всей силы врезал ему рукоятью пистолета в челюсть. Коренастый лежал без движения, возможно, с ним покончено. Но кто-то же должен был прояснить ситуацию.
Глава 7
Ночь, город спит, и кто-то должен оберегать его сон. Максим вздохнул, глядя на задержанного. Ну почему именно он? Люба приготовила на ужин его любимые голубцы, а он чуть не проглотил пулю.
— Плохая для тебя новость, Вантузов, — зевая в ладонь, сказал он.
— Пантусов! — скривился задержанный, рукой придерживая челюсть, которую ему вправляли в травме.
Олег Емельянович нарочно сделал ему очень больно. Заодно, чтобы вправить и мозги.
— Нет «Гелендвагена» с таким номером, под которым вы подъехали к больнице, Вантузов!
— Пантусов моя фамилия!
— Фальшивые номера! И Пантусов — тоже фальшивка. Вантуз ты! И твоя работа — трубы прочищать. От засоров… Борщевика уже зачистили. Теперь вот Оршанова на очереди, да? Чем она перед вами провинилась? Что она знает?
— Не знаю никакой Оршановой!
— А кто ее по имени называл?
— Ну так Татьяну я называл!
— Зачем вы за ней приехали?
— Да не за ней!.. Гоголю хреново стало! Живот скрутило, вдруг аппендицит, вот мы и приехали. А ты его, блин, вылечил!..
Гоголеву пуля попала в живот, болевой шок вырубил его начисто, но, к счастью, обошлось без летального исхода. Откачали бандита, сделали операцию, сейчас в реанимации под охраной.
— И его вылечил. И тебя вылечат, — усмехнулся Павлов. — Огурец уже здесь, в камеру к тебе просится. Лекарства тебя лечить взяли, клизма там трехведерная. Не знаю, унесешь ты или нет.
— Зачем Огурец? — озадаченно спросил Пантусов.
— А Борщевика они с Пятаком ищут! Исчез Борщевик, потеряли они его! Но мы-то знаем, куда он делся, да, Вантуз? Вы же прошлой ночью в два часа тридцать минут вывезли Борщевика на его же «Гелендвагене». Вывезли из дома на Казанской улице, труп закопали, а машину себе оставили. Номера только фальшивые поставили, да?
— Тебе бы выспаться, начальник, а то спишь на ходу, чушь какую-то несешь.
— Ну да, спать охота. И Огурец устал как собака.
— При чем здесь Огурец?
— Я же говорю, ему Борщевика найти надо. Любой ценой. Некогда ему спать, работать надо.
Максим заставил себя подняться, подойти к окну, глянуть вниз. И подниматься тяжело, а разочаровываться неохота. Вдруг бандиты заартачились, не позволили вывести себя из камеры во двор.
Но и Огурец был на месте, стоял под фонарем на пустующей в ночной час парковке перед зданием отдела, и Пятак с ним. И два сотрудника в сопровождении: задержанных без надзора оставлять никак нельзя.
— Здесь они уже!.. — Павлов поднял Пантусова, подвел к окну, заставил глянуть вниз. — Сейчас мы им очную ставку с тобой устроим. В одной камере. Без присмотра. И уши закроем, чтобы не слышать, как они с тобой.
Не смог Максим устоять перед искушением отправить Огурца и Пятака за решетку. Обещал за покушение на сотрудников не привлекать, но и на воле держать их пока не мог. Под контролем они должны находиться с их претензиями к Никсу, а Борщевика и без них найдут.
Также не смог Павлов удержаться от искушения использовать задержанных бандитов для поддержания, так сказать, разговора, а то Пантусов что-то не очень хотел общаться с законом, во всяком случае, плодотворно.
— Это беспредел, начальник!
— Где Борщевик?
— Да не знаю я!
— Сейчас оформят, и к тебе в камеру… — Максим легонько хлопнул себя пальцами по уху. — Ой, я уже сейчас ничего не слышу!
— Да не знаю я, где Борщевик!
— Не слышу!
— Да пошел ты!
Максим ударил Пантусова в живот, как учил Малахов. Бил в живот, а видел позвоночник, до которого должен был достать кулак. До позвоночника не достал, но Пантусов пополам сложился. А мужик он крепкий, пресс у него прокачанный.
— Услышал?
Он вернул бандита на место.
— Где Борщевик?
— Да не знаю я!
— Зачем вам Оршанова?
— Да ни за чем! Случайно встретили!
— Кто отправил
