Ричард Пратер - Четверо со «Сринагара»
Больше никого не было видно, кроме дежурного клерка Джимми.
— Было похоже на конец света! — сказал он.
— Так оно почти и было. Давай ключ! Быстро!
Он не оборачиваясь протянул руку к доске с ключами.
— А что там произошло?
— Кто-то стрелял в меня.
— Опять?
— Да, опять.
Это случалось и прежде.
Он посмотрел на меня из-за конторки и начал было ухмыляться, но быстро проглотил улыбку. Я помчался с Эллен вверх по лестнице в мою квартиру. На сей раз никто не поджидал меня здесь. Мы влетели в комнату, я захлопнул дверь, запер ее на ключ и прислонился к ней спиной, на секунду закрыв глаза и чувствуя, как трепещет во мне каждая жилка. Кожа дрожала мелкой дрожью, как будто все ее клеточки внезапно почувствовали зуд и принялись чесать друг друга. Я сделал глубокий вздох и открыл глаза.
И все снова стало на свои места. Эллен стояла передо мной, грустно глядя на меня своими огромными черными глазами. Она выглядела так, как тогда, на «Сринагаре», и в то раннее утро у меня в комнате. Но она никогда еще не была так прекрасна, как сейчас, в эту минуту. Никто никогда еще не был так прекрасен!
Она заговорила медленно, и ее голос был тем трепещущим, нежным, теплым полушепотом, как и тогда, когда я услышал его впервые.
— Со мной что-то случилось, Шелл… Когда они… стреляли в тебя… на мгновение мне показалось, что они тебя убьют… и я…
Она замолчала, подняв на меня большие грустные глаза индианки, проникнув взглядом в самую глубину моих собственных глаз, затем перевела его на мои губы.
— Я думала, что мое сердце остановится…
— Эллен…
Она подняла руку и прижала палец к моим губам. Очевидно, она собиралась еще что-нибудь сказать, но передумала. Не знаю. Я знаю только, что ее палец соскользнул с моих губ и рука ее нежно погладила меня по щеке. Затем мои руки обвились вокруг нее, и она тесно прижалась ко мне. Она подняла лицо, закрыв глаза и полуоткрыв губы, когда я охватил их своими губами…
Мы стояли, прижавшись друг к другу, словно наши тела слились воедино, не чувствуя ничего, кроме горячих губ. Это мгновение было повторением тех волшебных минут, когда я держал в объятиях ее трепещущее тело, ощущая его тепло и мягкую податливость, чувствуя, как ее волосы касаются моего лица, и вдыхая знакомый аромат ее духов. Но это было не просто повторением — это было повторение, увеличенное во сто крат!
Когда наши губы разъединились, она потерлась лицом о мою щеку, шепча на ухо с закрытыми глазами какие-то милые пустые слова, которые казались мне слаще меда и пьянее вина. Более чем близость наших тел, более чем нежность наших губ, нас объединяло общее возбуждение, которое было частью того, что произошло на улице несколько минут назад: стрельба, насилие и близость смерти. Возможно, в другое время мы не устремились бы друг к другу с такой бешеной страстью, с таким взрывом чувств, доходившим до неистовства. Но, как бы там ни было, это было именно так.
Когда наши губы разъединились, я поднял ее на руки и понес через все комнаты в спальню. Я осторожно опустил ее на кровать, и ее губы отыскали мои до того, как я отпустил ее. Когда она оттолкнула меня, веки ее отяжелели и глаза казались сонными и усталыми, только светились изнутри каким-то глубоким теплым огнем. Ее пальцы медленно расстегнули верхнюю пуговицу блузки и перешли к следующим. Ленивым движением плеч она сбросила с себя блузку, слегка приподнялась на кровати и, заложив руки за спину, принялась расстегивать лямочки бюстгальтера.
— Эллен, — проговорил я сдавленным голосом, — я…
— Не надо, Шелл… — остановила она меня голосом спокойным, но дрожащим от нетерпения. — Не надо клятв, обещаний, уверений… Не надо слов…
Пока я молча стоял у кровати, глядя на нее, она разделась. Она сняла бюстгальтер с молочно-белых полушарий своих грудей, сдернула юбку и отбросила ее нетерпеливым движением нога. Маленькие черные трусики последовали за нею, увенчав собою небольшую кучку одежды, в беспорядке валявшуюся на полу.
Несколько секунд она лежала молча, откинувшись на подушки, сверкая белизной и прелестью обольстительно-роскошного тела, тяжело дыша полуоткрытым ртом и прикрыв веками огромные черные глаза. Она была совершенно неподвижна, только пышная обнаженная грудь ее вздымалась и опускалась от учащенного дыхания.
Потом я держал ее в своих объятиях, и снова наши тела и губы слились воедино, а сердца, прижавшись друг к другу, стучали и стучали, словно одно большое сердце.
Я протянул Эллен зажженную сигарету; она глубоко затянулась, выпустила дым и снова затянулась, не говоря ни слова.
— Я, кажется, это уже говорила однажды, — тихо сказала она, улыбаясь. — Я думала, мое сердце остановится…
Я усмехнулся и отбросил прядь волос у нее со лба, но не сказал ни слова. Эллен уже рассказала мне, где она была всю ночь и утро после того, как отвезла Банни. Она, оказывается, включила радио в машине и поймала передачу последних известий, где говорилось о смерти Велдена. И, как я и предполагал, «женщина в белом», которую видел один из свидетелей, была «гвоздем» этой сенсации.
После моего замечания о естественной реакции бандитов на известие о том, что они были не одни во время убийства, Эллен побоялась оставаться в своей квартире. Захватив с собою маленький чемоданчик, она перебралась в отель «Стьювезент» и пыталась оттуда дозвониться до меня.
Я как раз размышлял об этом и спросил:
— Когда ты пришла сюда, в Спартанский?
— Вскоре после полудня. Я больше не могла сидеть и ждать и все время звонить тебе безрезультатно. Поэтому я и приехала сюда. Я знала, что ты иногда периодически появляешься дома.
Несколько часов я просидела в машине, потом прошла в вестибюль и стала ждать здесь… — она лениво потянулась и продолжала: — Потом я увидела, как приехала эта машина. В ней были двое, но я не обратила на них внимания, хотя они просто сидели в машине и ждали. Когда я увидела, как ты приехал, я сбежала вниз по ступенькам и — не знаю почему — посмотрела в сторону другой машины и увидела винтовку. Вот я и… закричала.
— Угу, разбудив, очевидно, всех птиц на холмах Беверли-Хиллз. Впрочем, это меня наверняка и спасло. Иначе я посмотрел бы в другую сторону или посмотрел бы слишком поздно.
— Шелл…
— А?
— Что случилось с твоими брюками?
Этот вопрос застал меня врасплох. Каким-то образом я до сих пор не удосужился рассказать ей об этом.
— Э… э… видишь ли, дорогая, ты можешь мне не поверить, но… — начал я, собираясь с мыслями и стараясь облечь мой рассказ в наиболее выгодную для меня форму. — Мне… э… пришлось немного поплавать, видишь ли, в…
— Поплавать в одежде?
— Угу. Но не так просто, ради шутки… Честно говоря, мне не хотелось бы вспоминать об этом…
Но она настаивала, так что мне пришлось рассказать ей кое-что об этой истории, избегая кульминационных пунктов. Когда я закончил, она спокойно сказала:
— Ладно, если это так, тогда все в порядке! — и немного неожиданно для меня сразу потеряла всякий интерес к этой теме.
В восемь тридцать вечера, одевшись и приведя себя в порядок, мы сидели за столом в моей гостиной: я — с высоким бокалом «бурбона», Эллен — с таким же бокалом шотландского виски. Она рассказала мне все, что могла вспомнить о своем брате, но ничего из этого, казалось, не могло помочь мне. В чем бы он ни был замешан, он ей не говорил об этом ни слова.
— Что ж, дорогая, — сказал я ей немного погодя. — Мне пора уходить…
— И куда же это, разрешите узнать?
— В «Красный петух». Мне надо поговорить с Банни… и ее партнером. Очень любопытно, как он будет реагировать при виде меня.
— Я сейчас буду готова!
— Нет, мэм, вы не идете, иду только я. Там могут произойти всякие неожиданности.
— Не будем спорить об этом. Я буду готова через минуту, и мы поедем!
— А я говорю нет! Там может быть опасно…
— Шелл, мы уже обсуждали с тобой последствия публикации сообщения о «женщине в белом»! У нас нет никаких причин подозревать, что кому-нибудь известно о том, что эта женщина — я. Так что не надо беспокоиться об этом.
— Но Джо Наварро может…
— У него нет никаких оснований желать мне зла!
— У него может появиться желание, когда он увидит тебя со мной! И не…
— Почему? Ничего особенного нет в том, что я поручила тебе расследовать дело об убийстве моего брата. Я просто твоя клиентка. Самая естественная вещь в мире! Кроме того, не могу же я оставаться здесь, у тебя. Кто знает, какие незваные визитеры могут явиться к тебе сюда!
— Это верно. Но я не хочу, чтобы ты была со мной, когда я сцеплюсь с Наварро. Он сам по себе гнусный тип и…
— Я буду в большей безопасности с тобой, чем где-либо в другом месте! Так что я сейчас попудрю нос, и мы поедем в «Красный петух»!
— Эллен, это чистейший абсурд! Это совершенно немыслимо!
