Владимир Гурвич - Чужая игра

Внезапно он услышал чьи-то шаги. Эдуард поднял голову — прямо к нему направлялся Сергей. Он остановился возле тела.

— Она убита, — спокойно, как о самом обыденном, произнес он.

Эдуард смотрел на водителя и молчал.

— Ты думаешь, она мертва? — вдруг спросил он.

Сергей усмехнулся.

— Я десять лет на машине «Скорой помощи» отработал, насмотрелся всякого. Покойника вижу с первого раза. А тут такой удар. — Он покачал головой. — Как это вас угораздило?

— Мы поссорились, — с трудом произнес Эдуард. — Она стала меня оскорблять. — Его вдруг начал бить озноб.

— Да вы успокойтесь, всякое в жизни случается.

— Но не такое.

— И такое, — заверил Сергей. — Я и по хлеще видел. Что намерены делать дальше, вот вопрос.

Эдуард удивлено посмотрел на него.

— Ты это о чем?

— С телом же надо что-то делать? Не может же оно так лежать. Все же убийство произошло. В милицию надо позвонить.

— В милицию? Нет, только не в милицию! — вдруг отчаянно завопил Эдуард.

— Можно и не в милицию, — невозмутимо согласился Сергей. — Тогда надо делать что-то еще.

— А что в таких случаях делают? — растерянно спросил Эдуард.

— Если в милицию не желаете, то надо тело где-нибудь спрятать.

— Ты прав! А как? Я никогда не прятал мертвых тел.

— Можно завернуть во что-нибудь, например, в ковер. Конечно, если вам ковер не жалко испортить.

— Да пошли все эти ковры к чертовой матери. В этом доме десятки ковров. Бери любой.

— Как скажете. — Сергей направился к двери.

— Ты куда? — полетел ему вслед испуганный выкрик Эдуарда.

Сергей остановился и удивленно взглянул на него.

— Как куда? За ковром.

Сейчас вернешься? — чуть спокойней произнес Эдуард.

— Не волнуйтесь, вернусь. Я знаю, где лежит подходящий коврик.

Сергей вышел из комнаты, а Эдуард впервые за последние минуты посмотрел на тело жены. Ему стало снова не по себе. Что же он натворил? Это она во всем виновата, относилась к нему как к половой тряпке, о которую вытирают ноги. Вот теперь здесь и лежит.

Вернулся Сергей с ковром в руках. Он расстелил его рядом с телом.

— Помогите, — попросил он.

Эдуард вздрогнул от омерзения. Прикасаться к мертвецу, что может быть отвратительней. Но он пересилил себя. Вдвоем они закатали тело в ковер.

— Теперь надо решить, где закопаем? — сказал Сергей.

— На участке, везти далеко опасно.

— Как скажите.

Вдвоем они вынесли ковер из дома. Было темно, даже луна не светила. И Эдуард мысленно поблагодарил ее за эту помощь.

— Где будем копать? — спросил Сергей.

— А где лучше?

— Вон там, под деревом.

Эдуард, соглашаясь, кивнул головой.

— Нужны две лопаты. Вы бы принесли, — попросил Сергей.

Эдуард невольно возмутился — мог бы и сам принести. Но решил, сейчас не тот момент, когда выясняют такие вопросы.

— Сейчас принесу.

В кладовке он взял две лопаты и вернулся на участок.

Земля была рыхлой, и они выкопали довольно глубокую яму за два часа. Трудились молча, лишь изредка Сергей давал производственные советы, как лучше управляться лопатой.

— Думаю, хватит, — произнес Сергей. — Кидаем тело и закапываем.

Они скатили тело в могилу. Эдуард в последний раз бросил взгляд на ковер, в котором была завернута Алина. К своему удивлению он сейчас не испытывал никаких эмоций, если не считать усталость от непривычной работы могильщика.

Еще через час все было завершено. Сергей аккуратно сравнял землю, а лишнюю разбросал по участку.

— Вы бы посадили что-нибудь на этом месте, — посоветовал он.

— А что?

— Да, что угодно, какой-нибудь кустик.

— Непременно.

— Я поехал, — объявил шофер.

— Как? Я не могу я оставаться одни.

— Да, ерунда, привыкните. А меня жена ждет. А я и так подзадержался. Придется придумывать объяснения. Она ужас как ревнивая. Не скажешь же правды, — усмехнулся он. — А я завтра приеду. Вот и поговорим.

Сергей вошел в дом. Эдуард потянулся за ним. Шофер по-хозяйски уверенно вошел в ванную вымыть руки.

— Дело сделали, я поехал, — сказал он, выйдя из ванной.

Эдуард лишь молча проводил его взглядом до дверей.

В субботу и воскресенье им редко кто звонил. Особенно мало было деловых звонков. Намаявшись до предела за неделю, Алина обычно в выходные отключалась от всех дел. Эдуард всегда удивлялся тому, насколько она была активной в рабочие дни и настолько вела себя пассивно в уикенд. Она могла полдня просто проваляться в постели, ничего не делая, в лучшем случае смотря телевизор или читая бульварный роман. Правда, вечером, стряхнув с себя оцепенение лени, если появлялось настроение, могла пойти в бассейн или на корты. В первые месяцы совместной жизни они часто выбирались также в ресторан. Но затем эта привычка как-то отошла сама собой.

Убийство произошло в ночь с пятницы на субботу, и в субботу и воскресенье телефон молчал. Эдуард, проходя мимо него, всякий раз невольно вздрагивал; а если сейчас раздастся звонок и чей-то голос попросит пригласить Алину. Что ему отвечать в этом случае? И внезапно он понял, что ему непременно следует подготовиться к этому более чем вероятному событию. Если не в выходные, то уж в понедельник аппарат начнет трезвонить. Особенно после того, как обнаружится, что ее нет в офисе.

Эдуард сел на диван возле аппарата, плеснул в бокал изрядную струю коньяка и выпил. В эти дни он к некоторому своему удивлению обнаружил, что коньяк не только оказывает на него успокаивающее действие, как хороший транквилизатор, но и помогает лучше ворочать мозгами.

Так что же ему делать, когда начнутся звонки? Сейчас нет ничего важнее, чем выиграть время. Он вдруг вспомнил: как-то Алина говорила ему, что где-то в Сибири у нее проживает старенькая тетка, родная сестра матери, старая дева. Она даже называла город. Черт возьми, он тогда пропустил мимо ушей ее слова и не запомнил название той сибирской дыры.

Чтобы помочь памяти, Эдуард не пожалел изрядного количества коньяка. И лекарство вновь помогло, он вспомнил — город называется Саяногорск. Значит, так, пришло срочное сообщение о том, что эта тетя тяжело заболела, почти при смерти. И Алина, как заботливая родственница, тут же улетела туда. Когда вернется, неизвестно, все зависит от состояния здоровья старушки. Версия не бог весь какая, но пока сойдет. А там он еще что-нибудь придумает. Он всегда отличался богатой фантазией, учительница по русскому языку и литературе нередко хвалила его сочинения именно за выдумку. И даже советовала подумать — не стать ли ему писателем. Но писательство нисколько его не привлекало — часами сидеть за письменным столом и что-то там кропать? Нет уж, увольте, он хочет зарабатывать деньги более приятным и менее обременительным способом.

Придумав, как ему показалось, вполне правдоподобную легенду, Эдуард даже немного повеселел. А чтобы веселье быстро не испарилось, решил закрепить его еще одной солидной порцией коньяка.

И все же через пару часов страх с прежней силой набросился на него. А если ему не поверят или он допустит какой-нибудь ляп, что тогда? Нет, об этом лучше не думать. Чтобы не позволить подобным мыслям окончательно породить в нем панику, он непривычно рано лег спать.

Ужас начался прямо с утра понедельника. Первым позвонил Муравин. Он был сильно удивлен, что Алина Игоревна не появилась на работе. Эдуард, стараясь придать своему голосу максимальную достоверность, изложил придуманную накануне версию. Муравин изумился, ничего подобного он не ожидал услышать.

Эдуард вдруг понял, что едва не допустил огромную оплошность; Алина могла укатить к своей родственнице к черту на куличках, но не могла не оставить распоряжение о том, кто будет руководить компанией в ее отсутствие. Эдуард тут же сообщил Муравину, что, Алина перед отъездом поручила ему, Эдуарду, сообщать вице-президенту, что до ее возвращения он будет управлять всеми делами. Это известие так обрадовало Муравина, что он больше не стал ни о чем спрашивать.

Вал звонков нарастал, Эдуард говорил всем одно и тоже. Через некоторое время он стал воспроизводить текст, не меняя в нем даже запятые. И пока ни у кого из звонивших каких-то подозрений он не вызывал.

К вечеру позвонил Викдорович. Услышав его голос, Эдуард чуть не задохнулся от ненависти; это он должен быть заменить его в жизни Алины. Но интонация, с которой он с ним говорил, никак не выдала бушующие в нем чувства.

Викдорович был первым, у кого слова Эдуарда вызвали недоверие. Он стал дотошно расспрашивать о родственнице, как будто бы сам намеревался отправиться ухаживать за ней. Эдуарду пришлось отбиваться, довольно путано объяснять, что сам узнал об этой старушке впервые. И никаких других подробностей сообщить о ней не может.