Картер Браун - Блондинка-рабыня
— И вы не чувствуете себя временами одиноко?
— Я потратил целую жизнь на то, чтобы заложить прочный фундамент будущего многомиллионного торгового предприятия. И ради чего?
Глава восьмая
Стремительная блондинка на этот раз была облачена в коротенький черный жакетик с длинными рукавами и белые брючки, облегавшие ее так плотно, словно они были второй кожей красотки. Между полами жакетика и поясом брючек золотилась ничем не прикрытая полоска атласной кожи. Чуть повыше пупка поблескивала обвивавшая смуглое тело металлическая цепочка.
Она устремилась вперед так быстро, что я и на этот раз не успел досмотреть до конца сладостный сон наяву: я как раз приценивался к ней на местном невольничьем рынке и предлагал за нее доллар семьдесят пять — именно за эту цену она мне и досталась в моих грезах.
— Думаю, мы можем подождать в грузовике, — прервала мой сон Ева. — Если вы везучий, мистер Холман, то вам удастся переговорить с Рэем: у него скоро будет десятиминутный перерыв.
— Если бы я был продюсером и оплачивал участие Пакстона в фильме, — проворчал я. — то уж не дал бы ему попользоваться ни единым лишним центом!
— Все в порядке, Фрэнк, — бросила она телохранителю, который опять слонялся возле трейлера.
Я внимательно проследил за ее подрагивающими на ходу ягодицами, когда мы поднимались по лестнице, и вслед за ней вошел в прохладный салон.
— Это тот самый Фрэнк? Интересно, пытался ли кто-нибудь научить его говорить?
— Его наняли не для того, чтобы он разговаривал, — холодно ответила блондинка. — Не хотите ли пока выпить чего-нибудь? Рэй, правда, пьет только шампанское, потому…
— …что, по его мнению, это одна из самых милых деталей, которые считаются высшим классом, — закончил я фразу за нее. — Я с удовольствием выпью, спасибо, и, пожалуйста, называйте меня Риком, даже если я вам и несимпатичен, ладно?
— Хорошо, Рик, — вспыхнула Ева. — Но я давно пришла к выводу, что это не вы лично несимпатичны мне, а ваше отношение к Рэю.
— В следующий раз я захвачу свою книжку для автографов, — пообещал я.
Она подала мне бокал, потом наполнила еще один. В какое-то мгновение я успел уловить расчетливый огонек в ее сапфировых глазах, но, когда Ева повернулась ко мне, он уже погас. Она подняла свой бокал, скривив полные губы в загадочной усмешке.
— Быть может, я просто слегка ненормальная в отношении к Рэю. Вот хотя бы эта штука… — Она просунула большой палец под цепочку и туго натянула ее, так что на атласной коже остался рубец. — Я ношу ее сегодня с самого утра и только совсем недавно вдруг поняла, что в этом выразилось, скорее всего, бессознательное желание продемонстрировать всем и вся мое полное подчинение Рэю, мою рабскую зависимость от него, если хотите! Так почему бы нам не заключить соглашение: будем уважать чувства друг друга к Рэю!
— Может быть, вы согласитесь пообедать со мной сегодня вечером, чтобы окончательно договориться по всем пунктам перемирия? — предложил я.
— Мне очень жаль, Рик. — Ева оттопырила нижнюю губу с такой очаровательной гримаской, что было очевидно: на это потрачены долгие часы тренировки перед зеркалом. — Я бы очень хотела, честное слово! Но это совершенно безнадежно! Когда съемки у Рэя в разгаре, мне ни за что не выкроить и минутки свободного времени.
— Что ж, — с сожалением пожал я плечами, — если он когда-нибудь выставит своих рабов на аукцион для продажи, то уж я-то явлюсь туда первым и предложу хорошую цену!
— Это очень галантно с вашей стороны, Рик! — Ее глаза мягко светились. — Как только я увижу вас в зале, немедленно сброшу все, что на мне будет, оставлю только цепочку!
Я поднял свой бокал и предложил:
— Выпьем за этот день!
— И за ту ночь, которая за ним последует! — Она лукаво подмигнула мне поверх своего бокала.
— Сегодня утром я беседовал с психоаналитиком Пакстона, — сообщил я, — и кончилось тем, что я невзлюбил его почти так же, как вашего босса. Полагаю, это уже немалое достижение.
— Рэй так волновался, что вы не позвонили ему вчера вечером, он мне рассказал решительно все. — Ева слегка приподняла плечи. — Наверно, именно для этого и служат девушки-Пятницы? Может быть, мне не следует спрашивать — но Рэй так рассчитывает на вас! — вы чего-нибудь добились, Рик?
— Не думаю, что это можно назвать большими успехами, — честно признался я. — Ведь я до сих пор не нашел его сестру.
— Бедная девочка! — прошептала Ева. — Она, должно быть, чувствует себя такой одинокой…
Внезапно дверь широко распахнулась, и на пороге появился Мужчина с большой буквы. Силуэт его четко вырисовывался в резком солнечном свете.
Я понял, но слишком поздно: мне, прежде всего, вообще не следовало заходить в салон, и я не должен был угощать его девушку шампанским. Сомбреро было низко надвинуто на лоб, но я видел, что глаза его сверкают холодной яростью. Одежда и сапоги были покрыты пылью, на боку висела кобура, а в ней зловеще поблескивала рукоятка кольта.
У меня перехватило дыхание, когда его правая рука вдруг дернулась. Но тут же я с облегчением перевел дух и почувствовал себя счастливым, ибо рука его, не трогая кобуру, медленно поползла вверх, добралась до роскошных усов и стала их нежно поглаживать.
— Да не стой же как столб, Ева, — сказал Пакстон нарочито тихим голосом. — Мне сейчас совершенно необходимо шампанское. Этот вонючий потрох, который почему-то называет себя актером, Джил Мейер, только что в шестой раз переврал свою реплику!
Чары развеялись. Я снова был в трейлере, в обществе знаменитого актера и его девушки-Пятницы. Оказалось — я вовсе не был застигнут врасплох с чужой девушкой и не ждал рокового конца от выстрела грозного кольта, кольта Мужчины с большой буквы.
Он снял сомбреро и швырнул его на туалетный столик, принял из рук Евы полный бокал, медленно осушил 14 о и протянул, чтобы она снова его наполнила.
— Это в самом деле мило с вашей стороны, что вы проходили мимо и решили забежать, Холман, — промурлыкал Пакстон. — С моей стороны было, по-видимому, довольно глупо думать, что вы сочтете мое дело важным и срочным и будете постоянно держать меня в курсе?
— Может быть, нам установить двустороннюю связь по радио? — предложил я. — В таком случае, я смог бы каждые полчаса докладывать вам, что еще не нашел вашу сестру, а не раз в сутки, как это делаю я!
— Ничего себе! За целые сутки вы не напали даже на самый крохотный след? — Ева, наливая ему шампанское, вынуждена была приостановиться — так сильно дрожал бокал в его руке. — А мне-то казалось, что вас считают лучшим из детективов, Холман.
— Я и есть лучший! — без ложной скромности сказал я. — Но я уже говорил вам, что первой ошибкой в моей жизни было то, что я вчера поднялся к вам в трейлер!
— Джентльмены! — весело сказала Ева. — Ведь благополучие Кармен все-таки важнее, чем ваш ритуальный обмен оскорблениями, не так ли?
— Помолчи, — приказал Пакстон. — Иначе можешь вдруг оказаться девушкой-Пятницей, которая получает свой последний чек.
— Я подам в суд, — пригрозила она. — За нарушение доверия!
— Если явишься в таком наряде в суд, то непременно выиграешь дело. — Он неохотно улыбнулся ей. — Я просто не выношу в тебе одну вещь: ты всегда оказываешься права.
— Один раз я все-таки ошиблась, — сказала Ева устало. — Кажется, это было летом шестьдесят четвертого, если я не ошибаюсь?
— Ты тогда еще не была со мной?
— В этом-то и заключалась ошибка. — Она долила бокал до краев, потом бросила на меня совершенно нейтральный взгляд. — Расскажите, как у вас идут дела, Рик? Нам все-таки хотелось бы послушать.
— Кармен у Джеки Эриксон нет. Митфорд скрывается в какой-то норе в Венеции. — И тут я немного покривил душой. — Но пока что я его не нашел. Насколько я установил, есть такой парень, Луи, который прикрывает его. Это имя вам ни о чем не говорит?
— Как он выглядит? — спросил Пакстон.
— Ходячий мертвец. Вылитый Борис Карлов в роли Франкенштейна, притом совершенно лысый. — Я передернулся. — Луи — это такой тип, которого, если увидишь хотя бы один раз, никогда уже не забудешь!
Он покачал головой с очевидным разочарованием.
— Это имя мне ни о чем не говорит.
— Что еще? — спросила Ева.
— Кармен удрала из санатория не по внезапному побуждению: ей помог кто-то из служащих лечебницы и кто-то еще за стенами санатория. Этот «кто-то» послал ей сообщение, которое страшно взволновало ее и заставило покинуть санаторий.
— И кто-то из служащих помог ей?! — Глаза Пакстона сверкнули гневом. — Мерзавец этот Дедини! Я поеду туда и сверну ему мерзкую шею!
— Это был не Дедини, — возразил я. — Кто-то из его штата, и, как вы понимаете, потребуется некоторое время на то, чтобы выяснить, кто именно.
