Ричард Пратер - Бродячий труп
Его слова наконец дошли до меня.
Они едут?.. Да, они уже приехали.
Большой черный седан «империал» катил в сторону города — уже не к «Вечному ли покою»? Не время было стоять и размышлять. Мне следовало убираться отсюда поскорее.
Машина делала около восьмидесяти миль в час, но все же, когда она проскочила мимо нас, по крайней мере, два лица были повернуты ко мне, и их хозяева, очевидно, узнали меня. Я же разглядел роскошные черные волосы, тонкий нос и заинтересованное выражение физиономии Ники Домано, а также не менее заинтересованное, хоть и более плоское и несчастное лицо Башки.
С другой стороны от Ники промелькнула то ли одна, то ли две тени, так что в «империале» ехали четыре, а может, пять профессиональных убийц.
Если бы даже я не узнал их, я сразу бы понял, что что-то было не так, ибо «империал» нырнул вниз, а его шины завизжали, когда водитель врезал по тормозам. Машину повело в сторону, потом она выпрямилась на дороге, тормоза снова схватили, машину опять повело, и... вы правильно меня поняли. Я уже не смотрел на них.
Я бежал как ненормальный к своему «кадиллаку», прыгнул в кабину и повернул ключ зажигания. Они, пожалуй, сожгли долларов на сто резины на своих шинах, пока не остановились. Они хотели меня видеть, сказал я себе.
А видеть они меня хотели, чтобы убить.
Сомнений уже не оставалось.
Они остановили наконец свой седан, и один из них высунулся, прицелился и выстрелил. Пуля попала в асфальт и срикошетила куда-то в холмы. Я включил скорость и рванул с места, потом врезал по тормозам и резко повернул руль вправо.
Хоумер Эбен сидел в кабине своего грузовика и вытягивал его длинный кузов на дорогу, чтобы заехать через ворота на подъездную дорожку. Он отваливал от обочины, а я-то был припаркован на той же стороне улицы, передком к нему, и вынужден был притормозить, чтобы обогнуть его грузовик. Но место для маневра еще оставалось, и я проскочил.
На открытой дороге я вжал акселератор до пола и поглядел в зеркало заднего вида. «Империал» уже развернулся и мчался вслед за мной. Я услышал еще два выстрела. Отвернувшись от зеркала, я увидел длинный кузов грузовика Хоумера Эбена посреди дороги, поворачивающий по большой дуге к воротам.
Потом я смотрел только вперед, развивая пока лишь тридцать миль в час и мечтая о ста и даже о ста десяти. Разогнался я только до сорока.
Раздались еще два-три выстрела, которые не причинили мне никакого вреда, и потом еще один. Сразу же после него послышалось нечто вроде «фьююю-клинг», а за ним последовало «кланк-кланк-кланк». Моя правая задняя шина спустила, и я уже ехал на ободе. «Кадиллак» резко потянуло вправо.
В общем-то выбора не было. Поэтому я не стал бороться с рулем, а позволил своей машине съехать вправо с дороги, распахнул дверцу, выпрыгнул и припустил со всех ног. Быстрый взгляд направо и налево, и я обнаружил кусты и деревья по обеим сторонам Кипарисовой дороги, но слева заросли казались гуще, и я рванул туда.
Я еще только стартовал, когда визг тормозов заглушил все другие звуки, за ним последовал дикий скрежет гнущегося и трескающегося металла. После краткого мига тишины опять раздался грохот и звон разлетающегося вдребезги стекла.
Я оглянулся и остановился.
Длинный шаткий кузов грузовика Хоумера лежал на боку. «Империал» стоял поперек дороги: вся его передняя часть была разбита и смята, капот торчал вверх. Правая передняя дверца распахнулась, и Башка растянулся на асфальте лицом вниз.
Пока он с трудом поднимался на ноги, раскрылась задняя дверца, и из нее вылез покачивающийся Ники Домано. За ним выскочили еще двое, судя по всему невредимые.
Я подумал, что раз мои преследователи пострадали в аварии, я могу вернуться в «кадиллак» и уехать даже на спущенной шине. Но куда там.
Три мужика — я даже не пытался рассмотреть, кто именно — уже мчались в мою сторону, через пару минут к ним вполне могли присоединиться еще двое. Я вытянул кольт. Однако их было слишком много, к тому же я бы ни за что не успел добежать до «кадиллака». Да и это направление не могло устроить меня — я бы приблизился к ним.
И я побежал в сторону от шоссе. Всего в двадцати ярдах от дороги были заросли плакучих ив и среди них немного берез. Я рванул туда, низко пригнув голову. И хорошо, что пригнул.
Раздалось два или три выстрела, но пули пролетели достаточно высоко. Потом прозвучал смертельный «кашель» 45-го калибра, и пуля практически прочесала мои волосы. Ничего не скажешь, даже для промаха это был отличный выстрел.
Этот причесавший меня кусочек металла впустил новую порцию адреналина в мою кровь и приделал крылья к ногам. Я кинулся к деревьям, по крайней мере, на скорости чуть ли не в шестьдесят миль в час, и был уже среди них, когда случилась странная вещь. Ощущение было такое, словно крылья на правой ноге подняли ее вверх и воспарили вместе с ней.
Ступня внезапно отлетела куда-то в сторону. В следующий момент я скользил по земле, целясь головой в ствол дерева, и тут — БЭМЦ!
Больно? Еще как! Какой-то момент я лежал без движения. Недолго. Секунду или две. Потом я сделал отчаянную попытку подняться. Я тянулся руками во все стороны, надеясь за что-нибудь ухватиться — за землю хотя бы, но я не мог нащупать и ее.
В конце концов, я оперся руками о землю и с трудом поднял себя. Проделывая это, я взглянул на правую ногу — на туфле не было каблука. Его отстрелили. Это никуда не годилось. Я вспомнил, как поступали артиллеристы: перелет, недолет, а следующий раз точно по цели. Сначала по волосам, потом в каблук. Они взяли меня в вилку.
В моей голове начало проясняться: эти ребятки не собирались шутить. И они находились совсем рядом.
Я был заряжен бежать снова, только не соображал, в какую сторону.
Когда я стукнулся головой, это, похоже, отрицательно подействовало на мой слух, но теперь звуки начали проникать в уши. Я слышал топот ног — сзади меня. Многих ног. Потом — крэк, пуля вонзилась в ствол дерева в нескольких дюймах справа от меня.
Я резко развернулся в согнутом положении и выстрелил. По крайней мере, так мне показалось. Я даже не соображал, что так и не потерял кольт, а мое движение было чисто рефлексивным. Я просто поднял правую руку и, увидев худого, седовласого мужика среди деревьев, нажал указательным пальцем на курок. Если бы я потерял свою пушку, мне был бы конец, ибо седовласый сжимал в руке кольт 45-го калибра, а в нескольких футах за его спиной было еще четверо негодяев.
Моя пуля поразила его в живот. Он упал не сразу, выронил пистолет и начал опускаться на колени.
Высокая лысая обезьяна скакала вслед за ним, я выстрелил слишком поспешно и промазал. На второй прицел я потратил немного больше времени и попал — то ли в грудь, то ли в плечо — в тот самый момент, когда раздались сразу два выстрела и пуля продырявила мне пиджак.
Двое из оставшихся мужиков бросились под прикрытие деревьев, но на открытом месте я ясно видел с пистолетом в руке Ники Домано, скользящего по листве, когда он пытался остановиться. Но он пока не целился в меня. Пока.
Мысленно я вел подсчет. Один патрон потрачен на седовласого типа, два на обезьяну. Три остаются. Хорошо считаю свои выстрелы.
Я прицелился в Ники Домано и нажал на спусковой крючок. Клик.
Что такое? — опомнился я. Что это за «клик-клик-клик»?
Мозги мои соображали еще туго, но мне все же хватило ума понять, что тут что-то неладно. Разве не должно было прозвучать «бэнг-бэнг-бэнг»?
Тут я вспомнил: три пули потрачены на того посыльного «мальчика» у гостиницы. Потом вой сирены, Сэм на телефоне, Ролинс в двери — все случилось так быстро, что я совершил непростительный грех: я не перезарядил свой револьвер.
Вот так ловкач!
11.
Ники Домано сообразил это быстрее, чем я. Пока я размахивал своим пустым пистолетом, он вскинул руку и что-то прокричал. Я не понял, что именно, да и к чему мне было вникать. И все же сообразил — он вроде что-то приказывал своим подручным. Во всяком случае, выстрелов больше не последовало.
Очевидно потому, что Ники хотел оставить последний акт за собой. И, понятное дело, заполучить те самые двадцать пять штук.
Он направился ко мне.
— Вот так-так! — усмехаясь, проговорил он. — Как тебе это нравится? Счастливчику Скотту не повезло!
Он был прав. Конечно, я вывел из обращения даже больше чем надо головорезов и подонков вроде Домано, отправив их в тюрьму на долгие годы или на кладбище. Этого ему уже не изменить. Он же мог убить меня только один раз.
У меня не оставалось никакого шанса спастись. Домано был всего лишь в паре ярдов от меня, и три других слюнтяя все еще держались на ногах рядом с ним, направив на меня свои пушки. Седовласый мужик — теперь я вспомнил, что видел его за столом в «Джаз-вертепе» в ту ночь, когда все это началось — стоял на коленях, скорчившись, прижимая руки к животу.
