Ричард Пратер - Эффект Эмбера
– Понимаешь, я... где-то видел, или слышал, или читал его имя, – промямлил я. – Да это и не важно. Лучше скажи, твоя мать все еще носит фамилию Филдс?
– Наверное, если только она снова не выскочила замуж после того, как я ушла из дома. Тогда ее звали Лора Филдс, а как зовут теперь, я не знаю. Я же тебе рассказывала, что с тех пор я ни разу не была в Бербанке.
– Угу. Она тебе что-нибудь рассказывала о твоем отце? Ну, какой, к примеру, он был человек, чем занимался?
Аралию, казалось, мой вопрос удивил, но, помолчав немного, она ответила:
– Мама не очень-то любила вспоминать о нем, а если и вспоминала, то без всякой теплоты. Правда, она говорила, что он очень умный – «башковитый», как она выражалась, иногда называла его «умным придурком». По-моему, она его совсем не понимала. Он был кем-то вроде инженера-изобретателя. Когда они поженились, он только и знал, что носился со своими изобретениями, вместо того чтобы заняться какой-то стабильной работой. По-моему, за это она его и возненавидела.
Аралия пожала плечами, видимо, истощив запас сведений о своем отце.
– А как он умер, она тебе не рассказывала? Ведь он был еще совсем молодым человеком, насколько я понял.
– Да, ему было лет тридцать. Во время очередного эксперимента то ли одна из его штуковин взорвалась, то ли его убило током, точно не знаю.
У меня были к ней еще вопросы, но они могли подождать.
– Ладно, хватит об этих мелочах, Аралия. Давай перейдем к главному, – строго произнес я. – Почему ты сидишь здесь... одетая?
– К... как одетая? Ты имеешь в виду – в одежде?
– Вот именно.
– Н... но большинство людей... о-о-о... Ты думаешь, мне лучше снять это, Шелл?
– Абсолютно точно. Э... я хочу сказать, что птица без крыльев – не птица, генерал без медалей – не генерал, а «Мисс Обнаженная Америка» – или, на худой конец, Калифорния – в одежде – это же абсурд... – Аралия уставилась на меня, видимо, не понимая, куда я клоню. – Ну хорошо, – сказал я, – попробую объяснить тебе еще раз.
Но Аралия не позволила мне продолжить. Вскочив с места, она весело захлопала в ладоши.
– О Шелл, как великолепно ты сказал – «Мисс Обнаженная Америка»! Меня словно пронзило электрическим током от пяток до макушки.
– Угу, совсем как твоего отца...
– Да нет же! Я о другом. Это было бы просто чудесно, но... пока что я только «Мисс Обнаженная Калифорния». Значит, ты знаешь? Я так и думала, что кто-нибудь тебе об этом скажет, а мне так хотелось самой. Но все так быстро закрутилось... Ты знаешь, я думаю, у меня действительно есть шанс. Стать «Мисс Обнаженная Америка», я имею в виду. Ну, может быть, совсем небольшой шанс, но мне так этого хочется, Шелл, и я надеюсь!
– Надеяться всегда полезно! Извини, я просто тебя разыгрывал...
– Я до последнего момента не верила, что стану победительницей здесь, в Калифорнии. Моя победа вселила в меня новые надежды, придала уверенности. Ты понимаешь, о чем я говорю.
– Отлично понимаю и считаю, что у тебя есть для этого все основания.
– Я умираю от нетерпения, не могу дождаться начала финальных выступлений, а ведь до него остается всего неделя, считая с завтрашнего дня! Я выйду на помост обнаженная и прекрасная...
– Обнаженная и ослепительно прекрасная... и весь мир будет у твоих ног, – договорил я за нее, и мне почему-то сделалось грустно.
– А послезавтра, то есть в воскресенье, я буду единственной девушкой на барбекю в «Даблесс Ранч». Разве это не здорово, Шелл? Подумать только: одна девушка и четыреста гостей-мужчин!
– Н... да... Это действительно здорово. Но... подожди минутку.
Я знал о предстоящем грандиозном приеме на открытом воздухе и даже был одним из тех четырехсот приглашенных счастливчиков.
Двое совладельцев компании «Даблесс Муви Продакшн», являвшиеся также совладельцами великолепного ранчо «Даблесс», закатывали этот грандиозный банкет не только потому, что были глубоко заинтересованы в конкурсе «Мисс Обнаженная Америка», который финансировали, но и потому, что черпали на этих состязаниях женской красоты свежий материал, который затем использовали в своих картинах, а также для других мероприятий, спонсорами которых они являлись.
Благодаря мощным связям другого, еще более известного и могущественного продюсера Гарри Фелдспейна, президента «Магна Студиос» и моего давнего знакомого, а порой и клиента, пару недель назад я получил гостевой пригласительный билет. Но с тех пор я о нем не вспоминал и тем более не знал, что в предстоящем шоу будет участвовать «Мисс Обнаженная Калифорния».
– Аралия, – твердо сказал я, – тебе нельзя появляться на этом воскресном приеме.
– Но я обязательно пойду туда, Шелл. Это же прекрасный шанс. Меня пригласили сразу после того, как я была объявлена победительницей конкурса здесь в Калифорнии, и я приняла приглашение. А не далее как сегодня мне позвонили от имени спонсоров и просили подтвердить мое согласие. Поэтому ничего уже изменить нельзя, и помимо всего прочего передо мной открываются поистине замечательные возможности – в воскресенье на приеме будет несколько влиятельных кинодеятелей, входящих в состав жюри финального конкурса. И мое присутствие там, даже если будут приглашены все пятьдесят претенденток, окажется весьма кстати.
Аралия возбужденно ходила по комнате, обхватив плечи руками и победоносно улыбаясь.
– И еще знаешь, Шелл, что они мне сказали? Поскольку я призер конкурса «Мисс Обнаженная Калифорния», то должна явиться на прием обязательно в том костюме, в котором выступала на конкурсе. Разве это не остроумно?
– Остроумно?!
Она раскинула руки, словно желая обнять весь мир, и восторженно воскликнула:
– Итак, в это воскресенье я вновь выйду на помост, и меня встретят восхищенные взоры сотен мужчин, которые будут ликовать и аплодировать мне и...
– Никуда ты не пойдешь, – охладил я ее пыл. – Именно туда не пойдешь.
– ...а в финальном туре я постараюсь показать все, на что способна, и даже если окажусь в последней десятке, мне не за что будет себя упрекнуть... Что ты сказал?
– А что я сказал?
– Что я не пойду на прием?
– Послушай, дорогая, очень точно ты выразилась, сказав, что умираешь от нетерпения выйти на помост. Да, именно так ты сказала. И была недалека от истины. Ты, видимо, и не подозреваешь, что существуют не плохие люди вообще, а две их разновидности. Одни плохие люди хотят тебе сделать что-то плохое, и их еще можно считать хорошими плохими людьми. Но есть и другие плохие – это те, кто хочет тебя убить. Вот от этих плохих нужно держаться подальше. Именно поэтому тебе нельзя и помыслить о том, чтобы дефилировать голой перед... публикой, ни в это воскресенье, ни, возможно, даже в финальном туре на следующей неделе, а вероятнее всего, и на протяжении нескольких недель. Словом, до тех пор, пока остается хоть малейшая опасность превратиться еще в один голый труп, о чем даже страшно подумать. Теперь вернемся к тем плохим хорошим парням вроде меня...
– Но я при всех обстоятельствах буду выступать в финальном туре и на барбекю в «Даблесс Ранч» тоже непременно пойду!
– Нет, нет, ни в коем случае...
– Не говори мне «нет»! Я должна, и я буду! Я твердо это решила и уверена, что ничего со мной не случится.
– Интересно, какую литературу ты читаешь?
– А откуда ты знаешь, что я вообще что-то читаю?
– Слушай, Аралия. Я сегодня уже пристрелил одного нехорошего парня, у которого не было видимых причин пытаться убить меня, за исключением того, чтобы помешать мне узнать, откуда здесь появился Малыш Бретт или кто его подослал, чтобы убить тебя. Как выяснилось, парень, которого я пристрелил, был давним знакомым Бретта. Кроме того, я встретил на Норт-Россмор еще одного очень плохого мальчика из этой компании. Все они не заботятся о продолжительности жизни людей, которые перешли им дорогу или просто чем-то досадили.
– Но кто может попытаться что-то со мной сделать на финальных выступлениях или на барбекю в воскресенье? При огромном стечении публики... и при всем прочем?
– Может быть, не попытаются, но могут и попытаться. Не следует испытывать судьбу. Ты можешь совершить непоправимую ошибку.
Аралия снова пыталась возражать, но уже не столь решительно, и тогда я наконец показал ей номер «Фролика», который взял в доме Коллета. Она, конечно, уже видела этот номер со своей фотографией, но когда я объяснил ей, каким образом этот журнал попал мне в руки, и спросил, не догадывается ли она, почему один из гангстеров пометил ее имя в журнале, она только озадаченно покачала головой.
– А что значат эти цифры? – спросила она. – Это что, номер телефона?
– Да, это телефон одного адвоката. – Я заглянул ей в глаза и спросил: – Имя Винсента Рагена тебе ни о чем не говорит?
Она опять отрицательно покачала головой.
– Я ни-че-го-шень-ки не понимаю.
