Питер Чейни - Блондинка-рабыня
Уилки понял его.
Каллаган вернулся в столовую.
— Все в порядке, мадам. Теперь мы можем разговаривать. Я многое должен сказать вам, но не хочу говорить по этому телефону. Думаю, вам лучше приехать сюда. Уилки, швейцар, проводит вас ко мне.
Наступила пауза. Потом она сказала:
— Отлично… Но я ужасно устала.
— Простите, — возразил Каллаган. — Я тоже не люблю чувствовать себя усталым. Но сейчас совсем другое дело. Я жду вас через десять минут, — продолжал он. — Когда поедете сюда, захватите с собой вашу чековую книжку. Она вам… понадобится.
— Что вы сказали? — Голос ее звучал странно.
— Вы слышали. Я попросил вас захватить с собой чековую книжку. Жду вас через десять минут.
Он положил трубку, подождал немного и снова поднял ее. На линии был Уилки.
— Ну? — спросил Каллаган.
— О’кей, мистер Каллаган. Звонок засекли. Она звонила из кафе на Бурд-стрит, возле Найтсбриджа.
— Великолепно! — Каллаган вернулся в спальню и выпил еще немного виски.
Глава 7
Перекрестный допрос
Каллаган стоял перед камином и курил. Все еще шел дождь. Он слушал, как капли стучат в окно, и думал, как трудно узнать истинное лицо женщины. И если вам кажется, что вы это знаете, то вы наверняка ошибаетесь.
Он выпрямился, услышав щелчок лифта. Потом Уилки отпер дверь его квартиры.
В дверях стояла Торла Ривертон. Черный костюм и персидское пальто. Лицо белое как мел, а глаза ярко горят. Каллаган оглядел ее всю — от маленьких атласных туфелек до прически — и подумал, что она чертовски хороша…
Торла вошла в комнату. Каллаган кивнул на кресло, и она села. От сигарет отказалась.
— Я очень устала, — начала она. — Но понимаю: только что-то очень важное заставило вас вызвать меня сюда. Однако не хочу оставаться здесь дольше, чем это необходимо для дела.
— Вы хотите побыстрее разделаться с этим, я понимаю. Но не думаю, что это возможно. Я считаю, что нам надо поговорить о многом. Во-первых, я хотел бы, чтобы вы поняли — мне кое-что известно о вас.
Он замолчал и прикурил сигарету. Миссис Ривертон наблюдала за ним совершенно невозмутимо.
— Я не хочу, чтобы вы считали; будто мой интерес к вам вызван только одним любопытством, — продолжал Каллаган. — Нет, я отнюдь не любопытен. У меня для этого есть основания, и я вам скоро о них скажу. Я говорю все это для того, чтобы вы поняли: у меня есть причина интересоваться вашей историей. Мне, например, известно, что вы очень увлекались игрой. Мне также известно о некоторых делах на «Сан-Педро». Так что вы должны понять — я теперь смотрю на вас не только как на свою клиентку, но и как на активного участника этого дела.
Она слегка вздрогнула.
— Что вы имеете в виду, мистер Каллаган?
Каллаган усмехнулся.
— Я отвечу вам. Я был на «Сан-Педро» прошлой ночью, около половины первого. Мой сотрудник Монти Келлс, который работал в районе Фаллтона, нашел эту яхту. Я заинтересовался ей, поскольку считал, что Джейк может удрать. И пока продолжаю думать, что был прав. Это именно то, что он собирался сделать.
Вечером я звонил Грингаллу в Скотланд-Ярд. Он сказал мне, что Джейк вчера утром взял из банка сорок тысяч фунтов. Грингалл, кажется, носится с идеей, что эти деньги, и возможно, еще кое-какие, были в стенном сейфе Рафано. Грингалл открыл сейф, но тот был пуст.
Вчера Келлс позвонил мне и сообщил одну пикантную новость, и, может быть, она не просто «пикантная» — он не уловил связи. Монти нашел одного старика по имени Джимми Уилпинс, который живет в коттедже в конце дороги, у развилки. Этот парень страдает бессонницей, и без четверти двенадцать он видел в окно женщину, которая высаживалась на берег, после того как побывала на «Сан-Педро». На ней был плащ из оцелота — он назвал его «тигровой шкурой». Это были вы…
Он наблюдал за ней. Ее длинные изящные пальчики сжали ручку кресла.
— …У меня появилась версия вашего визита на «Сан-Педро», — продолжал Каллаган. — Вас ждали в больнице. Вы знали, как тяжело болен полковник Ривертон, и, готов держать пари, врачи сказали вам, что он долго не протянет. Но туда вы не поехали. А не поехали потому, что у вас было какое-то более важное дело — возможно, кто-то позвонил вам, и полагаю, что этим «кто-то» был Джейк Рафано.
Итак, вы решили побывать на «Сан-Педро». Вы думали, что быстро закончите там дела и поедете в больницу. Надеялись, что у вас хватит времени, но его не хватило. Пока вы были на яхте, полковник умер. Правильно?
Она не ответила.
— Я не рассчитываю, что вы мне многое скажете, — заметил Каллаган. — Вы не очень-то расположены ко мне, но, даже если бы это было не так, не думаю, что вы бы в чем-то признались, хотя у меня есть свои предположения.
И тут она заговорила. Голос ее звучал тихо, устало и немного хрипло:
— Ну, а зачем я здесь?
— Мы сейчас перейдем к этому. — Он снова усмехнулся. — А пока я был бы рад задать вам пару вопросов. Сначала позвольте объяснить вам, почему я их задаю. Никто не подозревает, что вы были на яхте. Человек, который может выдать вас, — это Джимми Уилпинс. Ну, о нем я позаботился. Мне сегодня вечером пришлось много поездить, и я немного поговорил с Уилпинсом. Он хоть и старый, но деньги любит, и вы бы удивились, как на него подействовал вид десяти десятифунтовых бумажек. Он с ходу понял намек и тут же забыл и о женщине в плаще из оцелота, и даже о «Сан-Педро». Вот так-то.
— Зачем вы это сделали? — спросила она.
Каллаган швырнул сигарету в огонь.
— Я и сам не могу пока этого понять. — Он смотрел на нее. — Думаю, главная причина — это то, что я прилип к вам. Вы выглядите так, как должна выглядеть настоящая женщина. Вы двигаетесь и говорите, как должна двигаться и говорить женщина. Во всяком случае, по-моему. И полагаю, мне не нравится мысль о том, что вас обвинят в убийстве.
Она подняла брови, а Каллаган продолжал:
— Вы вышли на берег без четверти двенадцать. Помните корзинку для мусора под столом в маленьком салоне возле бара? — Она кивнула. — Никто не успел осмотреть ее. Там было несколько разорванных клочков бумаги. Их бросили туда специально, чтобы кто-то увидел эти клочки. Вы знаете, что это за бумаги? — Она снова кивнула. — Это была долговая расписка Джейку Рафано на двадцать две тысячи фунтов, подписанная Щенком. Она лежала у меня здесь. Вечером я сжег ее. Это слишком опасная улика.
— Да? А почему?
— Я думаю, Щенок был в отчаянии. Он, вероятно, почувствовал, что слишком зарвался с деньгами. Возможно, Рафано кое-что делал для него. Я бы сказал, молодой Ривертон устал от всего этого и решил отвязаться от Рафано. Допускаю, что он рассказал обо всем вам и решил силой отобрать расписку. Это веское объяснение вашего посещения яхты. Но есть еще и другая причина.
— Какая же?
— Возможно, Джейк не говорил вам, что он будет на яхте, — мрачно сказал Каллаган. — Это могла сказать и Азельда Диксон. Может быть, вы тоже работали на Рафано.
— Что вы имеете в виду? — Она старалась говорить мягко, но интонация была недоброй.
— Я скажу вам, — ответил Каллаган. — Прежде всего, мне кажется дьявольски странным, что яхта Рафано стояла возле Фаллтона, неподалеку от Манор-Хауза. Понимаете? Вы когда-то увлекались игрой, и нелегко поверить, что после замужества вы резко изменились в лучшую сторону! Готов держать пари, что вас не очень-то интересовал старик. Вы вышли за него замуж, потому что спустили все свои денежки и пользовались деньгами мужа, чтобы расплатиться с долгами.
Полковник ведь долго болел, не так ли? Может быть, вы знали, что он умирает и Щенок наследует все его состояние. Возможно, вы и Джейк имели собственные планы на этот счет…
Торла смотрела на Каллагана необычайно яркими глазами, но не двинулась с места.
— Вы ужасный лжец! — перебила она его. — Вы страшный, чудовищный лжец…
Каллаган резко вскинул глаза. Он прикусил нижнюю губу и некоторое время пристально разглядывал ее, потом начал прохаживаться по комнате. Бросая на нее взгляды, он, по своей давней привычке, мысленно рисовал ее портрет и решил, что миссис Ривертон похожа на лилию.
— Меня заинтересовала эта расписка Щенка, — продолжал он. — Очень любопытная вещь. Допустим на минуту, что его застрелили. Зачем же ему было рвать эту расписку и оставлять клочки в корзине для бумаг? Ведь их там могут найти. Не так ли? Вы согласны, что он должен был взять ее с собой? Да, он должен бы взять ее с собой.
Но он был застрелен, и, однако, кто-то другой порвал расписку и оставил там, где любой мог ее найти. Но… это было сделано до того, как Щенок был ранен, а?
Этот вопрос почему-то испугал Торлу. Каллаган увидел, что ее глаза, темные и горящие, искательно смотрят на него.
— Почему вы говорите, что кто-то порвал расписку до того, как Уилфрид был ранен? Как вы пришли к такому заключению?..
