Дей Кин - Исчезла любимая

— Если бы мы это знали, то ничего бы у вас не спрашивали, мистер Карсон, — ответил Розенкранц. — Вы сидели бы в камере по обвинению в убийстве. Но если мы позволим вам уйти сегодня вечером, что мы, к сожалению, вынуждены сделать, вы все же не глядите оптимистично на будущую жизнь. Вы сможете обмануть одного инспектора, одного помощника шерифа, двадцать детективов, но не систему. Лично я уверен, что вы убили свою жену, и собираюсь доказать этот факт. Во всяком случае, есть один шанс на тысячу, что мы ошибаемся, и в настоящем случае мы учитываем его. Поэтому все наши люди продолжают поиски миссис Карсон, живой миссис Карсон. И у нас есть намерение обшарить гору, чтобы найти ее труп. И когда мы выясним, что за причина у вас была для ее убийства, то мы…

— Будьте добры послать мне открытку, — оборвал его Карсон, вставая. — Меня это интересует, как это ни покажется вам странным.

В комнату вошел один из агентов и положил перед Розенкранцем рапорт.

— Досье девицы Гри, — доложил он. — Два ареста. Один за приставание к мужчинам — десять суток. Второй — за неприличное поведение во время проверки полицией их заведения. Ее действительно зовут Чирли Гри, и ей двадцать два года.

— Хорошо, она тоже свободна, — распорядился Розенкранц. — Если ее и привели сюда, то лишь потому, что застали ее у Карсона.

— А я? — спросил Карсон.

— В настоящий момент можете уматывать, но вы вернетесь сюда, это я вам обещаю.

Чирли ждала его в вестибюле. Карсон, выйдя от Розенкранца, нашел ее причесывающейся. Доставая из сумочки губную помаду, она поинтересовалась:

— Чего они хотели?

— Вы же слышали, что они говорили у меня, — в бешенстве ответил Карсон. — И что они говорили здесь! Они полагают, что я прикончил Шеннон.

Чирли намазала губы, размазала помаду пальцем и лишь потом спросила:

— А это правда?

— Нет.

Чирли долго смотрела в лицо Карсону, после чего решительно заявила:

— Я вам верю!

Глава 6

Карсон никогда не представлял, что существует такое множество летних станций между Санта-Моникой и Лонг-Бич. Океан-парк, Венеция, Илей дел Рей, Манхэттен-Бич, Сан-Педро, Уиллингтон… В большинстве из них имелись кабаре, и сестра Шеннон выразила пожелание проделать путешествие по всем этим местам. Во всяком случае, после посещения первых шести она заявила, что сама будет вести машину.

— Нам только не хватает, чтобы вас задержали за превышение скорости, — заметила она. — Это обойдется вам в тридцать дней тюрьмы и доставит сумасшедшую радость всем этим инспекторам с щечками новорожденных. Они будут в диком восторге, затянув вас в дыру. А раз я веду машину и сижу за рулем, то пить больше не стану.

Ночь не обещала отдохновения от дневной жары. Обычно у берега океана бывало прохладно, но не в этот вечер. Несмотря на бессонную ночь, на физическое и моральное напряжение, Карсон чувствовал себя не очень плохо. Сразу после того, как они вышли из полиции, Чирли настояла, чтобы он проглотил бифштекс, толстый, как рука.

Чем больше он приглядывался к Чирли, тем больше симпатий она у него вызывала. Что же касается ее манеры вызывающе одеваться, то он не видел в этом ничего особенного, ничего такого, чего можно было бы стыдиться, как это делала Шеннон. Чирли действовала и говорила не задумываясь — она была искренна.

Насколько Карсон мог судить, Чирли не была совершенно аморальна. Она просто смотрела на вещи и, чтобы существовать в этом мире прокуренных и проспиртованных, причастных к артистическому кругу людей, употребляла единственное оружие, которым обладала, — натуру. К тому же ей, как и Шеннон, была присуща необыкновенная преданность.

В каждом баре и кабаре, которое они посещали, Чирли описывала обоих грабителей со слов Карсона. Свой рассказ она обыкновенно заканчивала следующей фразой: «Девица, у которой были неприятности на горе, — моя сестра. Я хочу ее видеть, и как можно скорее. Сделайте так, чтобы этот момент настал. Что случилось, то случилось, тут уж ничего нельзя поделать. Но если эти два маленьких засранца дорожат своей шкурой, пусть выпустят ее, да поскорее».

Карсон не мог утверждать, что все эти угрозы Чирли производили на людей впечатление. Но то, что она делала, было лучше, чем если бы она просто сидела у него и вместе с ним ждала бы звонка от людей, которые не только думали, что Шеннон мертва, но и были убеждены, что ее прикончил муж.

Чирли некоторое время вела машину молча, а потом спросила:

— У вас есть поручители, Джеймс?

— Как это?

— Наличность в банке, ценности, акции?

Он мысленно произвел инвентаризацию своего состояния.

— Около двадцати тысяч в банке и, может, около десяти тысяч сбережений дома. Почему вы об этом спрашиваете?

— Я только подумала, зачем эти двое увезли с собой Шеннон. Может, они считают себя настолько ловкими, что рассчитывают на безнаказанность и барыш?

— Вы хотите сказать, что они надеются получить с меня хороший выкуп?

— Да. А вы станете платить?

— Конечно. Все, что угодно, все, что у меня есть, только бы освободить Шеннон. Но мне это представляется невозможным. Вы считаете, что они пойдут на такой риск из-за той малости, что я смогу им выдать?

— Тридцать тысяч долларов? Это малость? Послушайте меня, голубчик, любой из этих типов, которых мы с вами видели в коробках, перережет вам глотку и за две тысячи. Но это лишь мое предположение и больше ничего, поймите это. Правда, оно стоит того, чтобы его заранее обдумать.

— Совершенно верно, — согласился Карсон. — Но я убежден, что они не пойдут на такой риск. Напасть на человека в надежде получить от него выкуп — это слишком отчаянный поступок.

— Насилие тоже, — сухо проронила Чирли.

Она припарковала машину перед кабаре, над дверью которого висела большая неоновая вывеска: «Саргассово море». Под вывеской были прибиты традиционные фотографии полуобнаженных девиц, а небольшая афиша объявляла:

Ливрейный швейцар знал Чирли. Казалось, все знали Чирли. Клиентура тесной толпой окружила стойку, сделанную в виде лошадиной подковы. Кабаре было декорировано принадлежностями для ловли рыбы, развешанными по стенам, поплавками из цветного стекла и макетом корабля над кассой.

Когда Чирли и Карсон вошли в зал, он был погружен в темноту, а прожектор освещал упражнения упитанной девицы, одетой в два розовых бутона и в кружевное бикини. Упражнения производились под оркестр. Чирли сразу же отвоевала у бара два табурета.

— Один двойной виски для моего друга, — обратилась она к бармену. — И ничего для меня, Сэм, я веду машину.

Бармен был рад ее встретить.

— Давненько я вас не видел, Чирли, — улыбаясь, произнес китаец, обслуживая Карсона.

— Я представляю вам своего зятя, Джеймса Карсона. Джеймс, представляю тебе Сэма Ли.

Бармен поспешил пожать руку Карсону и произнес:

— Зять Чирли — мой друг. Вот возьмите, теперь моя очередь, — он протянул Карсону стакан.

Карсон поблагодарил его за выпивку, в которой он не нуждался, но которую пришлось принять, чтобы не обижать Сэма.

Бармен собрался поставить на место бутылку, как вдруг неожиданно обернулся.

— Джеймс Карсон! — воскликнул он. — Вы не тот мужчина, жену которого…

— Именно тот, — оборвала его Чирли. — И его жена является моей сестрой.

И она повторила бармену описание грабителей, что она уже проделывала в предыдущих шести барах.

— Вы можете на меня рассчитывать, Чирли, — пообещал китаец, склонив голову. — А если я что-нибудь узнаю, где я смогу вас застать?

— Позвоните по телефону Джеймсу, так будет лучше. Я задолжала за две недели за квартиру, и вампир, который управляет домом, может заставить меня ночевать на улице. Какой номер вашего телефона, Джеймс?

Карсон сообщил номер телефона, и бармен тут же записал его на полях своей регистрационной книги. Взяв один из банковских билетов, лежащих перед Карсоном, Чирли протянула его через прилавок.

— Это последний бар, который я знаю, — заявила она. — Или, во всяком случае, последний, где меня знают. Думаю, что нам лучше посидеть здесь сегодня вечером. Теперь и я желаю угоститься стаканом винца за счет зятя.

— Почему бы и нет? — не возражал Карсон.

Рыжая упитанная девица закончила свой номер под бурные аплодисменты зала, и ее место немедленно заняла другая — худенькая и темная.

— У нее талант, — проговорила Чирли, посмотрев несколько минут на выступление. — И она отлично сложена.

— Поддерживаю ваше мнение, — согласился Карсон.

Девица на эстраде уже разделась до дозволенного предела, установленного законом. Ее костюм составляли три кружевные бабочки, порхающие вокруг плоти во время быстрых ритмичных движений.