Ричард Пратер - Гнездо разврата

"Кто настоящий мужчина, который поставил на место некоего голливудского детектива вчера вечером, когда тот сунул нос не в свое дело? Если верить слухам, детектив обещал исправиться и боязливо уполз в свою... раковину[2]".

Я прочел абзац еще раз, не выпуская из рук чашку с кофе. Если по городу разнесется молва, что частный детектив струсил, побоялся расследовать дело, то его репутация будет загублена навсегда. Такая клевета на фоне безупречной репутации — словно ложка дегтя в бочке меда. Я осторожно поставил чашку на блюдце, не расплескав ни капли, бросил долларовую купюру на стол и вышел. Наконец-то сбудется моя мечта: я ехал на встречу с Фанни Хилман.

Я был настолько погружен в свои мысли, что, отъезжая от ресторана, чуть не забыл о зеленом «шевроле». Посмотрев по сторонам, я его не обнаружил.

Фанни редко работала в здании газеты «Крайер», у нее был собственный офис в небольшом доме двумя милями ниже по бульвару Сансет. Я оказался там через несколько минут после того, как прочел заметку. Запарковавшись перед домом, я с минуту оставался в машине. Не мог же я ворваться в ее кабинет и врезать ей по физиономии, как бы мне этого ни хотелось, поэтому я дал себе время немного успокоиться. А когда я остыл, то задумался, откуда Фанни узнала о моей ссоре с Кингом. Насколько мне известно, никто об этом не упоминал в разговорах с полицией.

Рядом с ее офисом находился винный магазин, в котором был телефон-автомат. Я зашел в него и позвонил капитану Нельсону из голливудской полиции. Когда он снял трубку, я сказал:

— Привет, Бен. Это Скотт, какие новости?

— Ничего интересного.

— Ты читал колонку Фанни Хилман?

— Да. Хорошо, что ты позвонил. Значит, это она о тебе?

— Как ты догадался? Да, это про меня и Кинга. Поэтому я и звоню. Вы давали такие сведения прессе?

— Нет! — рявкнул он. — И знаешь почему? Мы даже не знали об этом. Послушай, Шелл, я потратил массу времени, разговаривая с тобой и с остальными, и только сейчас узнаю о драке. Ты упоминал лишь о небольшой ссоре. Это я помню, но кулачный бой — нет. Почему ты скрыл это от меня?

— Извини, Бен. Тогда мне это не казалось важным, поскольку я сам вызвал полицию. Думаю, что Дженова приказал другим тоже молчать. — Я быстро рассказал ему, как все противились моему звонку в полицию, и добавил: — Я понимал, что ни Кингу, ни Дженове не хотелось скандалов в прессе, но я настоял на своем.

— Что еще ты забыл рассказать мне? — проворчал он с нескрываемым сарказмом.

— Больше ничего. Впрочем, вот еще что. Я занимаюсь расследованием этого дела по просьбе одного клиента. Если узнаю что-то новое, сразу сообщу.

— Хорошо.

Он знал, как и вся полиция Лос-Анджелеса, что я всегда работаю на стороне властей, а не против них, правда, особенно успешным было мое сотрудничество с капитаном Сэмсоном из центрального отдела по расследованию убийств. Но Нельсон все-таки напомнил, чтобы я связался с ним, если вспомню что-нибудь еще, а под конец задал еще один вопрос:

— А как насчет Эванса? С ним у тебя не было проблем?

— С Раулем? Нет, не было. Он, конечно, очень расстроился, что труп оказался у него в бассейне. Пожалуй, не стоит слишком сильно давить на него.

— Мы ни на кого не собираемся давить, особенно сейчас. Но девица все-таки обнаружена у него в бассейне. Как ты думаешь, почему?

— Пока не могу сказать ничего определенного.

— Ну ладно. Скажи, Шелл, а как оказался в бассейне желтый купальник?

Я рассмеялся, обещал рассказать при встрече и повесил трубку. Потом, уже совершенно спокойный, я направился к Фанни. Она занимала один из четырех офисов, размещавшихся в здании, и он состоял из двух или трех комнат. Обнаружив в первой комнате мужчину за пишущей машинкой, я спросил его:

— Фанни Хилман на месте?

— Да, она здесь.

— Я по поводу колонки «Замочная скважина». Когда у вас последний срок отправки материалов для публикации в «Крайер»?

— Зависит от издания. Для утреннего выпуска — одиннадцать часов вечера. А в чем... — Он замолчал, на его лице появилась улыбка, но тут же исчезла, когда он увидел, как я стиснул зубы. Я его не знал, но он-то точно меня знал.

Он указал пальцем на дверь из матового стекла позади себя:

— Вы найдете прелестную мисс Хилман там.

Я не стал выяснять, какой смысл он вкладывает в слово «прелестная» — восхищение или презрение, — просто последовал его указанию. От меня не ускользнули выразительные взгляды двух девушек, также находившихся в комнате. Я почувствовал, как вспыхнуло мое лицо. Фанни — «Гроза киноиндустрии» — имела отдельный кабинет. Перед дверью я сделал глубокий вдох, сказал самому себе: «Спокойно, Скотт» — и вошел.

Старая крыса с тупым круглым лицом взглянула на меня своими белесыми пустыми глазами. Она еще не догнала по весу Бондхелма, но наверняка догонит, как только перевалит за сорок. Она что-то читала, сидя за столом орехового дерева — готов побиться об заклад, свою собственную колонку.

Она выглядела настоящим чудищем, с руками как грабли и с физиономией, напоминающей лоханку для мытья посуды. Наверняка она принимала участие во всех шабашах ведьм; дайте ей метлу, и она тут же полетит.

Не сводя с меня пустых глаз, голосом чревовещательницы она вопросила:

— Что вам угодно?

Я решил не грубить. Возможно, эта ведьма в самом деле верит своим измышлениям. В конце концов, согласно юриспруденции, сомнения толкуются в пользу обвиняемого.

— Доброе утро, мисс Хилман, — вежливо сказал я. — Моя фамилия Скотт. — Я выдавил из себя самую любезную улыбку, на какую только был способен. — Я выполз из своей раковины, чтобы уладить недоразумение — это по поводу вашей статьи в сегодняшней «Крайер».

Она цокнула зубом, и мне стало ясно, что она знает, кто я такой.

— Я занята, — отрезала она. — Нельзя ли покороче?

— Хорошо, мадам, я буду краток.

Она не церемонилась со мной. А я так старался быть вежливым, что был готов чуть ли не пощекотать ее под подбородком. С грохотом захлопнув дверь, я так решительно направился к ее столу, что она даже вздрогнула и отшатнулась в своем кресле на несколько дюймов.

— Суть дела совершенно очевидна, не так ли? Во-первых, мне не нравится, что мое имя попало в вашу грязную колонку. Во-вторых, я ненавижу клевету и злословие. В частности, я возражаю против утверждения, что местный обезьяночеловек заставил меня ползать от страха и что я отказался вести дело. Трудно зарекаться на будущее, но пока ничего подобного не произошло.

Она заговорила елейным тоном:

— О каком деле вы говорите, мистер Скотт? Я уверена, что ваше имя не упоминается в моей колонке... Грязной колонке, как вы изволили выразиться.

Я мертвой хваткой сжимал «Крайер» с ее статьей и сейчас положил газету перед ней, чтобы подтвердить сказанное мною. И тут я понял, что мое имя в статье действительно не упоминалось.

Заметив мое колебание, она самодовольно ухмыльнулась, а я продолжал напирать:

— Разве не очевидно, о ком вы говорите?

— О ком, мистер Скотт? Скажите мне, о ком я говорю?

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду!

Она явно решила преподать мне урок грамматики. Мне казалось, что мой череп вот-вот расколется от ярости. Сделав вдох сквозь крепко стиснутые зубы, я сказал как можно тише и спокойнее:

— Послушайте, вы же знаете, что это я — тот, кого... кому... черт бы вас побрал!

Она была просто на верху блаженства. Мне очень редко приходилось бывать в ситуации, в какой я оказался по вине этого омерзительного чудовища, и о мирном завершении разговора теперь не могло быть и речи.

Я сделал пару глубоких вдохов и продолжал:

— Мисс Хилман, я не знаю, где вы почерпнули вашу информацию, хотя и догадываюсь, но поверьте мне, это фальшивка. Имейте в виду, именно я вызвал полицию, и это не прибавило мне популярности; кроме того, по поручению своего клиента я расследую убийство Зои Таунсенд. Можете использовать эту информацию в своей колонке бесплатно.

— Боюсь, она не представляет большого интереса, мистер Скотт.

— Да? Возможно, вы правы. Значит, не будете печатать? — Не дождавшись ответа, я добавил: — Я пришел, чтобы вежливо попросить вас исправить ошибочное представление о положении вещей, которое возникает при чтении вашей заметки. Серьезно говоря, она может нанести мне ущерб. Что вы скажете на это?

— Это абсурд. Если это все...

— Вовсе нет. Откуда вы получили эту информацию? От Кинга? Наверняка от кого-нибудь, замешанного в этом деле. Кто-то из них позвонил вам.

Она снова цокнула зубом.

Упираясь влажными ладонями в стол, я подался всем корпусом вперед.

— Неужели вы печатаете все, что слышите? Неужели вам достаточно одного телефонного звонка? Тогда у меня есть сногсшибательные новости: Эва Гарднер только что застрелила Энтони Идена; Эйзенхауэр сознался в преступлении; Папа Римский принял кальвинистскую веру; Артур Годфри...