Генри Кейн - Кровавый триптих

— Тебе будет хуже, приятель. Тебя посадят на стул.

На сей раз он предстал передо мной одетым — ботинки, штаны и плохо сидящий пиджак.

— Очень может быть. — сказал он. — А может и нет. Таким тихоням, как я, частенько выпадает джокер.

— В твоей колоде есть только один джокер, который может спасти тебя от стула. И этот джокер у меня, приятель.

— У тебя? И ты его предлагаешь мне? — В уголках губ этого коротышки показалась слюна.

Паркер удивленно вскинул брови, наблюдая за нами. Роуз Джонас достала пачку сигарет и задымила как паровоз.

— Ты, Тихоня, большой любитель пострелять по живым мишеням?

— Я-то не очень.

— Ты Тихоня такой ненадежный. И пострелять любишь по живым мишеням? Жмешь на спусковой крючок от страха, да? Стоит вас пугнуть, как вы уже палите во все стороны без разбора. Ты такой, Тихоня?

— Это не про меня.

— Да ведь над тобой издеваются, Тихоня. Тебя выдают за трусливую собачонку с поджатым хвостом. Ненадежный. Палит почем зря. Да они же смеются над тобой, Тихоня.

— Кто смеется? Кто?

— Да все. Вся братва. Джо Эйприл. Зигги.

Он захихикал.

— А, так ты с ними сцепился. Вот откуда у тебя свинцовые плюхи в брюхе.

— Оттуда, оттуда. Но они надо мной не смеются, Тихоня. Они смеются над тобой. Они хохочут до колик. Они же на тебе крест поставили. Большой жирный крест. Тихоня-то наш — да его хлебом не корми — дай только кого-нибудь замочить. Нервный. Пугливый. Слышал бы ты, какие они шуточки про тебя отпускают.

— Я этого не люблю. Не люблю, когда про меня шуточки рассказывают.

— Да ведь и она над тобой смеется. Роуз Джонас.

— Только не Роузи.

— Она тоже считает, что ты обожаешь палить из пушки почем зря. Она такие шутки откалывает про тебя, когда остается наедине с ребятами. Она даже легавым хохмы откалывает. Про тебя, лопух.

— Только не Роузи. Она-то знает, что я не такой.

— Заткнись! — бросила Роуз.

Тихоня повернул к ней.

— Не надо так со мной разговаривать, Роузи. Разговаривай тихо.

— Заткнись! — повторила Роуз.

Тихоня смотрел на неё так, точно собирался расплакаться.

— Выведи её отсюда, — попросил я Паркера.

Паркер кивнул полицейскому, и тот вывел Роуз из палаты.

— Я же знаю, что ты вовсе не большой любитель стрельбы, — сказал я Тихоне. — Ты не такой. Ты надежный, ты вовсе не трус. И не любишь палить из пушки почем зря. Ведь так?

— Это точно. И не люблю, когда зубоскалят про меня.

— А они все зубоскалят. У тебя за спиной. Особенно Роуз — она больше всех изгиляется. Все хи-хи да хи-хи. Да она же пойдет в отсидку ненадолго, а отсидит, так и выйдет на волю. Вот потому-то она и смеется над лопухом-Тихоней. У нее-то что, на пушку, которую она носит в сумочке, лицензии нет. Вот это она и получит срок — и всего-то делов. По сути-то выйдет сухой из воды. Не то, что ты. Ты-то влип по-серьезному. Сядешь на стул как миленький. А Роузи будет только смеяться над лопухом-Тихоней. Как только остается наедине с ребятами, вечно откалывает про тебя всякие шуточки.

— Не может быть. — глухо ответил Тихоня.

— А ты спроси у лейтенанта.

Паркер вступил в игру.

— Вопроса нет. Роузи над тобой смеется больше всех. Только о тебе и зубоскалит.

На глазах у Тихони выступили слезы. Из этих слабоумных можно веревки вить.

— Мне это не нравится. Зачем надо мной смеяться. Надо мной не надо…

— Ты просто лопух.

— Может быть.

— Она же тебя в это дело втянула.

— Может быть.

— Ну и лопух!

— Может быть.

— Она тебя уговорила, но она тебя не включила в список.

— Это ты о чем?

— О бабках.

— О каких бабках?

— О страховом полисе Фрэнка Паланса. Он же пообещал ей, что перепишет завещание на нее. Она тебе об этом говорила?

Тихоня не ответил.

— Говорила она тебе, лопух?

— Нет, не говорила.

— Ну, теперь понимаешь?

— Что?

— Что ты лопух с большой буквы «л». Она тебе про бабки ничего не сказала, потом распускает про тебя байки, что тебя хлебом не корми — дай только замочить кого-нибудь. Ну, не лопух ли ты после этого?

— Лопух, — согласился он.

— И обожаешь из пушки палить?

— Нет.

— Это она попросила тебя. Она знала, что тебя послали туда взять деньги и привести Фрэнка к Джо. И вот она тебе сказала: прихлопни его для меня. Прихлопни его. Он за моей спиной крутил с другой. Я хочу, чтобы он сгинул… и тогда… я буду твоя. Вот что она тебе сказала. Что-то вроде этого, а ты оказался таким лопухом, что клюнул и согласился. Так дело было, приятель? Так, Тихоня?

— Да, так оно и было.

— Ты от неё без ума, да?

— Да. Я лопух. Ладно. Я лопух, но шутки шутить про меня не надо. Не люблю, когда по меня шутки распускают…

— Теперь послушай меня, Тихоня.

— Я слушаю.

— Если ты скажешь мне правду, может быть, тебя признают виновным в убийстве второй степени. Если её признают виновной в соучастии, тогда тебе не подпалят задницу. Вторая степень — это значит, что тебе дадут пожизненное. А когда у тебя пожизненное, всегда есть шанс помилования. К тому же никто над тобой не будет смеяться. Люди скажут: ну что ж, парень лопухнулся из-за девчонки, с кем не бывает — да таких случаев миллион. И все будут знать, что ты не убийца поганый и не трус, и никто над тобой подшучивать не станет. Понял?

— Да вроде бы.

— Она тебя обвела вокруг пальца, приятель. Надо её наказать.

— Надо наказать.

Паркер увел его. Должно быть, в коридоре толклись полицейские, потому что Паркер сразу вернулся.

— Отличная работа. Окружному прокурору ты бы очень понравился. Как же тебе это удалось?

— Как считаешь, до суда он не передумает давать показания?

— Уверен, что нет. Надо только их держать порознь. Как только мы получим его показания на бумаге, с подписью и печатью… она начнет его топить и очень скоро совсем запутается. Спасибо тебе, Пит. Но как же тебе удалось?

Я поправил подушку. и ответил:

— Я же постоянно находился в центре событий. И наблюдал за их развитием.

Паркер усмехнулся.

— Ты мне зубы не заговаривай.

— Нет, правда. Я же все сам видел. Видел, что она не особенно опечалилась, когда я ей сообщил о смерти Фрэнка. Она знала об убийстве. Потом она повезла меня в дом, где отсиживался Тихоня. И нацелила на меня пушку, прежде чем я успел ей сказать хоть слово. Она спросила, откуда мне известно про смерть Фрэнка, и я ответил, что из газет. Она знала, что я вру, потому что ей было известно даже время убийства. А как бы ей это стало известно, если бы она сама не приложила руку к этому делу? Тихоня ничего ей не сказал после — он принес чемоданчик с деньгами своему боссу, и босс позаботился, чтобы он залег на дно. Он не поехал в клуб смотреть на Роуз и, значит, не общался с ней.

— Но он мог позвонить.

— Мог, но не звонил. За весь вечер Роуз никто не звонил. Это я знаю из первых рук. Я видел, какими глазами смотрит Тихоня на ту девчонку, и знал, что Эйприл — он мне сам сказал — приказал Тихоне доставить ему Фрэнка. Доставить но не убивать. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сложить все эти разрозненные фактики воедино…

— Котелок у тебя варит, Пит. Мягко говоря.

— Мисс Сазерн там?

— Да. Чересчур сладкая булочка даже для Питера Чемберса.

— Пригласи её ко мне, лейтенант. Да, и… я бы обошелся без свидетелей.

— Вас понял, сэр. Доброй ночи и желаю удачи.

— Доброй ночи, лейтенант.

Несколько минут я провел в одиночестве. Потом вошла Лола — в черном костюме, черной кружевной блузке и черном беретике. Она вошла в палату на цыпочках, немного бледная, немного встревоженная.

— Ты в порядке? — спросила она. — Скажи мне правду. В порядке?

— В полном. Через три дня меня выпишут.

— Я рада. Поцеловать тебя можно?

— Нежно.

Она поцеловала меня в губы. Нежно. Мое выздоровление началось.

— Так ты Фанни Ребекка Форцинрассел? — спросил я в лоб.

Она вспыхнула до корней своих чудных золотистых волос.

— Обалдеть можно, правда?

— Это точно. — Мы оба рассмеялись, а я спросил: — Ты можешь это доказать?

— А это необходимо?

— Да.

— Почему?

— Потому что это может стоить сто тысяч долларов.

Она решила, что я шучу, и подыграла мне:

— Знаете, сэр, если речь идет о ста «кусках», то от этих «кусков» у меня голова кругом идет, но уж если надо что-то доказывать, то будьте уверены, что я собираюсь получить все сполна и ни центом меньше. А что это за шутка?

— Никакая это не шутка. Фрэнк знал про это твое имя?

— Знал. Между прочим, это настоящее. Роскошно звучит, да? Но где ты откопал эту строго секретную информацию?

— Это имя фигурирует в страховом полисе Фрэнка Паланса. Имя его бенефициария.

— Фигурировало, ты хочешь сказать. Завещательное распоряжение было изменено. В пользу Роуз Джонас.