Волки - Александр Леонидович Аввакумов
– Как дела, Серега? – поинтересовался у него, Абрамов. – Смотрю, все полнеешь и полнеешь. Скоро в дверь проходить не сможешь.
– Давайте, начальник, без подколов. Сами знаете, что и без них сахар сладкий, – произнес Серега, буравя его своими маленькими свинячьими глазками. – Скажите, зачем я вам понадобился?
– Вот, решил посмотреть на тебя, о жизни с тобой поговорить. Я слышал, Серега, что у тебя диабет и ты плотно подсел на инсулин?
– Вы что, врач? Вам что от меня нужно? Наверное, вы притащили меня сюда не для того, чтобы читать мне курс по борьбе с диабетом? – сказал он сердито.
– Правильно, Серега, я не врач. Вот ты мне не поверишь, гляжу я на тебя, а сам думаю, как долго ты выдержишь в местах лишения свободы. Год? Полгода? То, что долго там ты не протянешь, ясно всем, а особенно тебе. Сам знаешь, наверное, от ребят, что там таких пухленьких, как ты, любят.
– Вы что меня оскорбляете? Кто вам дал право надо мной издеваться? – возмутился он. – Я буду жаловаться на вас в прокуратуру.
– Можешь, Серега, можешь. Жалуйся на меня хоть в Организацию объединенных наций. Это твое право, которое закреплено за тобой нашей Конституцией. Ты вот что скажи мне, Серега, почему ты попал в черный список «Гарика»? Ты же его хорошо знаешь, он за брата сейчас готов убить любого, даже тебя?
– Что за дела, начальник? Причем здесь «Гарик», его брат и я? Я лично никогда и никого не убивал. У меня не было напрягов с ними.
– Может, ты и прав, Серега, но не во всем! «Гордея» застрелили из «ТТ», ты это должен хорошо помнить. Вот из того самого «ТТ», что ты тогда передал москвичам. Ну, тем, которые погибли в Зеленом Бору. Мне об этом, а вернее, о передаче тобой этих пистолетов, рассказал задержанный нами в Армавире автоматчик. Ему, кстати, как и его напарнику, ты тоже передал автомат, из которого они застрелили Долгова и Пашу Орского. Теперь, Серега, ты, надеюсь, понимаешь, к чему я тебя подвожу? Думаю, что если ты не умрешь от диабета, то воры прямо в изоляторе вспорют твое толстое брюхо.
Абрамов видел, что его слова, словно гвозди, с болью впивались в его тело. Он дергался, и на его лице то возникали, то пропадали гримасы боли.
– Серега, здесь не цирк. Ты что мне здесь строишь рожи? – строго произнес Абрамов. – Ты их там будешь строить, когда они прижмут тебя ночью к параше. Ты знаешь, Серега, как пахнет там параша? Если не знаешь, то в самое ближайшее время узнаешь.
Он вжал голову в плечи и закрыл глаза, представляя все это.
– Ты по своему состоянию здоровья, можешь, конечно, и не попасть в общую хату. Тебя могут оставить где-нибудь на хозяйственных работах. Но это тоже не выход для тебя. Туда, как правило, направляют людей, имеющих какие-то заслуги перед администрацией изолятора. Однако, это тоже для тебя не выход, тебя растерзают свои же ребята, когда ты откинешься из зоны.
Рубашка на теле Сереги полностью пропиталась потом. Он то и дело вытирал лоб и затылок носовым платком, который был таким же мокрым, как и его рубашка.
– Пойми, – продолжал Виктор, стараясь придать своему голосу доверительный оттенок, – пока у меня не было против тебя прямых показаний, мы с тобой, Серега, не встречались. Сейчас эти показания есть, есть и заключение экспертизы по «ТТ». Появилась явная угроза твоей жизни со стороны «Гарика». Вот это все и привело к нашей встрече. Кстати, где ты взял этот пистолет? Ты знаешь, пистолет этот запалился еще в Челнах.
– Мне его Гаврилов подогнал. Сказал, что купил его у какого-то бывшего мента. О том, что пистолет «паленый», я честно не знал.
– Кто такой Гаврилов? У вас, как у собак, одни клички. Ты мне его фамилию назови.
– Имя я не знаю. Все его называют Гавриловым, и все. Живет он на проспекте Победы. Терся немного с «Гордеем», а затем, по-моему, примкнул к «Чайникам».
– Ты мне, Серега, дом назови. Ты знаешь, проспект большой, где мне его искать?
– Вы знаете, я могу только показать на месте, а так номер дома и квартиру не знаю.
– Вот что, друг мой. Сейчас поедешь с операми и покажешь им этот дом и квартиру этого Гаврилова. После того как вы вернетесь, сядешь в кабинете и все очень подробно напишешь мне в явке с повинной. Число можешь не ставить. После того как мы задержим этого Гаврилова, ты поставишь число. Получится для всех, что это Гаврилов вложил тебя, а не ты его. Понял?
– Понял, начальник, – ответил Серега. – Можно мне в туалет, больше терпеть не могу.
Абрамов позвонил ребятам, и те отвели его в туалет.
– Виктор Николаевич, вы чем его так испугали? – поинтересовался у него один из оперативников. – Похоже, у него открылась медвежья болезнь. Он вот уже полчаса, как с горшка не поднимается.
– Просто дал слабительное. Будьте внимательны, Серега еще тот пассажир, от него можно ожидать все, что угодно.
***
«Резаный» стоял у окна и смотрел на улицу. Из окна арендуемого им офиса хорошо просматривалась Нева. Несмотря на внешнее спокойствие, в душе у него все кипело от негодования. Он взглянул на сидевших в офисе людей, которые настороженно следили за меняющимся выражением его лица. Наконец, он отошел от окна и сел за стол.
– Скажите, что нам мешает заплатить нормальные деньги и навсегда покончить с этим «Мартыном»? Сколько нам еще нужно потерять наших друзей, чтобы мы не пожалели денег?
В офисе повисла зловещая тишина, не сулившая ничего хорошего для собравшихся людей.
– У кого есть какие-то предложения или идеи? – поинтересовался он у них.
Все стали переглядываться друг с другом. Они знали, что инициатива наказуема. Тебя сразу же запишут в исполнители этой акции, исход которой может быть и неудачным.
– Рамиль, то, что я сейчас тебе скажу, – произнес «Архип», – может показаться не совсем реальным, но уже проверенным методом. Все эти покушения малоэффективны в наше время. В них гибнет много людей, и виновных, и не виновных, и тем самым мы всегда даем возможность другим ответить нам тем же методом, на наши действия. Я как-то общался с одним интересным человеком, который рассказал мне, что
