Леонид Влодавец - Приговоренный
— Тогда лучше вообще на дороге подлавливать. Когда повезут. У тебя ведь там наблюдает кто то.
— У них машина с тонированными стеклами. Сразу не рассмотришь, кто сидит. Тем более могут на пол уложить. Выехала машина пустая, а мы побеспокоили. Сразу напугаем, потом сложнее будет.
— Так, может быть, их вообще уже вывезли оттуда?
— Нет, машина больше не выезжала.
— Ладно. Съездим туда сейчас, поглядим. Дай прямую связь с наблюдателями. Картинки с собой заберу.
— Хорошо. Возьми вот эту болтушку, достает даже с запасом. Ребята откликаются на Мартышку, я — Слоник, ты будешь Мышкой. Не западло?
— Мышка не овца. Нормально.
Соня забрала со стола фотографии Веры и Клыка, рацию, смяла сигарету в галантно пододвинутой Олегом пепельнице и покинула гостеприимного хозяина.
Затем ее малышка «Ока» выкатила со двора и принялась колесить по московским улицам, выбираясь из центра. Через полчаса она добралась до облезлой пятиэтажки, стоявшей в едином строю с десятком таких же серых и безликих, заперла машину и поднялась на третий этаж.
Позвонила по-особому: два коротких, один длинный. Люба открыла почти сразу.
— Упарилась! — проворчала Соня. — Ополоснуться бы, да некогда. Работа есть, Любаня! Собирайся скоренько.
— Что брать?
— Зонтик.
Через десять минут они спустились вниз и уселись в «Оку». У Любы на плече висел длинный тонкий зонт с металлическим наконечником и пластмассовой рукояткой. Соня села за руль и повела «Оку» в сторону МКАД.
— Что за дело? — спросила Люба. — Без прикида, на своей тачке? Нас там не подставляют?
— Хрен его знает! — ответила Соня. — Пока мы только глядеть едем. Осмотрим место будущего происшествия…
— Не засветимся?
— Надо постараться…
Выехали за город.
— Благодать! — вздохнула Соня. — Чуешь, как воздух посвежел? Давай, как это дело спихнем, оторвемся на недельку, а?
— Да уж, — недоверчиво хмыкнула Люба, — дождешься… Опять какой-нибудь козел позвонит — и все, отдохнули.
— Ты думаешь, я послать не смогу? — расхорохорилась Соня. — Запросто!
— Не пошлешь, — убежденно сказала Люба. — Не в первый раз.
— Пошлю, вот увидишь. Что, других нету?
— Вот потому, что другие есть, ты и не пошлешь. Мы тоже не бессмертные. Если до сих пор не завалили, то именно из-за безотказности. И оттого, что работали чисто. Был бы хоть один хвостик — отрубили бы нас к чертям.
Соня вздохнула. Она была согласна с этим выводом.
— Нет, все-таки я недельку выбью. Сейчас в ее равно заказов мало. Не сезон.
— Ну да, у нас уже за это лето восьмой выезд.
Так, за разговором незаметно пролетели те минуты поездки, которые отделяли их от поворота к дачному поселку.
— Слоник, Слоник, — позвала Соня, — ответь Мышке.
— Слоник слушает, — долетел сквозь треск эфира голос Олега. — Ты где, Мышка?
— Свернула, куда просил. Там въезд свободный?
— Там Мартышка ждет. Ты ждешь, Мартын ка?
— Жду, — вклинился третий голос на той же волне. — Перед воротами КПП поселка паркуйтесь на площадку. Я сам к вам подойду.
Стоянка показалась через пару минут. На ней стояло десятка два машин, не имевших пропуска для въезда в поселок. «Ока» притулилась между двумя солидными «Волгами». Соня и Люба вышли и сразу же заметили молодого человека в спортивной майке и шортах, который уже спешил к ним.
— Здравствуйте, Мышки! — сказал он с приятной улыбкой.
— Привет, Мартышка, — отозвалась Соня.
— Пошли. — Встречающий обнял обеих за талии.
— В обнимку обязательно? — брезгливо спросила Соня.
— Обязательно, — кивнул парень. — Через КПП во всяком случае.
Милиционеры даже вопросов не задавали. Только оценивающе поглядели на дам. Парень показал свой пропуск, сказал: «Это со мной!», и дружная компания прошла на охраняемую территорию.
Над поселком высились огромные мачтовые сосны, подкрашенные золотисто-оранжевыми лучами заходящего солнца. Это же самое солнце растягивало тени деревьев по обширным участкам, где прятались большие и очень большие дачки.
Мартышка провел спутниц по пустынной улице мимо высоких и прочных бетонных заборов. Затем свернули в тесный проулок между двумя заборами, прошли по нему с полета метров и остановились у прочной стальной калитки. Мартышка открыл ее сейфовым ключом, впустил дам и запер за собой калитку.
По извилистой тропинке, проложенной между кустами, шли уже гуськом. Через пару минут оказались на задах невысокого кирпичного здания, явно не дачного назначения и выглядевшего весьма невзрачно. Территория заросла крапивой и лопухами, вокруг здания валялись какие-то рассохшиеся бочки с окаменевшим цементом, сломанные носилки, ржавые лопаты без черенков, полусгнившие доски, истлевшие ватники и тому подобное. Пустых бутылок тоже было немало, и целых, и битых.
Здание оказалось пустым и внутри еще более ободранным, чем снаружи. Должно быть, его решили ремонтировать, но почему-то это дело прекратили. Проникли в здание через окно первого этажа, по деревянному трапу, оставленному строителями. Полы местами были разобраны, со стен содраны обои, розетки и выключатели выломаны, двери сняты с петель. Пройдя через несколько комнат, оказались на лестнице и поднялись на второй этаж.
— Тут раньше поселковый Совет был, — пояснил Мартышка. — Потом хотели администрацию вселить, но отчего-то раздумали. То ли денег не хватило, то ли просто лень. Третий год так стоит.
Прошли еще пару комнат и оказались у двери, охраняемой мальчиком из серии «шкафов», у которого под майкой просматривалась рукоять пистолета. Он спокойно пропустил всех за свою подотчетную дверь.
Под охраной находилась маленькая комнатка с выбитым окном.
Тут обнаружился еще один парень, с биноклем. Держась подальше от окна, он присматривал за домом напротив. Соня тут же узнала по фотографиям свой «объект».
— Ну, как? — спросил Мартышка.
— Пока все то же, — ответил наблюдателе — собаки, парень из охраны во дворе, все остальные — в доме. На окнах — жалюзи и тонированные стекла. Ни черта внутри не видно.
— Дай глянуть! — попросила Соня.
Она поднесла бинокль к глазам, прошлась цепким взглядом по двору. Собаки рядком лежали у забора, в тени. Парень в камуфляжных штанах и зеленой солдатской майке покуривал на лавочке поблизости от ворот.
— Вторых ворот точно нет? — возвращая бинокль, спросила Соня.
— Даже калитки. Проверено. Машина стоит в гараже. Они там, это точно.
— С соседями эти ребята контачат? — Соня /казала на дом, откуда, по утверждению Олега, можно было проникнуть на нужную дачу через бомбоубежище.
— Нет. Абсолютно сами по себе. Я давно здесь работаю.
Соня задумчиво прошлась по комнате.
— Курить тут можно? — спросила она.
— Лучше с той стороны дома, — посоветовал Мартышка. — А то дым из окна приметят.
— О’кей, — кивнула Соня, — пойдем, дойка, покурим… Вы извините, ребята, нам немного посоветоваться надо.
Они перешли в пустую комнату, выходившую окнами на задний двор, подстелили газетку на какой-то| ящик, уселись и закурили.
— Ну, что ты думаешь, Любаня? — Соня пустила| кольцо дыма. — Клевая работенка?
— Ты хоть объясни: сколько, кого, когда? хмыкнула Люба.
Соня вытащила из сумочки фотографии Клыка и Веры…
ЧЕРЕЗ УЛИЦУ
Клык и Вера действительно находились в том доме, за которым наблюдали. Их привезли туда несколько часов назад.
С Верой поначалу было плохо. Как только отпустило нервное напряжение, сжавшее ее в комок, словно мышцу, сведенную судорогой, — а это произошло в тот момент, когда она приехала на Новостроечный, 25, — с ней началась истерика. Вера вцепилась в Клыка, залилась диким хохотом, потом зарыдала, затем опять захохотала, упала на пол, забилась в корчах, выкрикивая всякую бессвязную околесицу. Цезарь, Клык и остальные два мужика с трудом смогли ее скрутить и напоить димедролом. Даже овчарка с перепугу поджала хвост и, забившись под кровать, жалобно скулила.
Сразу после того, как Вера осоловела и затормозилась, Цезарь связался со своим шефом, и за ними пришла машина. Даже две; на одной уехал по своим делам Цезарь. Конечно, он не докладывал Клыку, что едет к Михалычу. С Клыком, Верой и Вериными сумками, в которых лежали «дипломат» с иконой, оружие и папки с компроматом на Иванцова & С°, кроме шофера, поехали два охранника и овчарка.
Когда приехали на дачу, высаживались из машины в подземном гараже. Сумки ребята как-то сразу отделили от Клыка и Веры, взяв их в свои мозолистые (с внешней стороны) руки, и унесли. А гостей — Клыку казалось, что скорее пленников, — поместили в симпатичную комнатку на втором этаже. Окна ее выходили на зады дачи, то есть ни ребята Мартышки, ни Соня со своего НП не могли бы в них заглянуть, даже если б на этих окнах не было прочных жалюзи и тонированно-бронированных стекол. Между двойными рамами еще и решетки имелись, так что гели б Клык вдруг решил удрать отсюда, то у него ни шиша бы не получилось. Дверь комнаты, правда, с внешней стороны не заперли. Можно было выйти в туалет или ополоснуться в ванной под душем. Именно эти сантехучреждения были совсем рядышком. Дверь комнаты, ванной и сортира выходили с разных сторон на небольшую — полтора на полтора метра — площадочку. С четвертой стороны была узкая лестница, зажатая между двумя стенами. Внизу лестница переходила в П-образный коридор, через который можно было выйти на лестницу, ведущую в подземный гараж. Там, в коридоре, имелась еще и боковая щерь, но она была заперта. Ребята Цезаря, судя по всему, проводив гостей наверх, ушли в эту дверь. Дверь с лестницы в подземный гараж, стальную, бронированную, они заперли за собой еще раньше. Так что вся свобода перемещения для Клыка и Веры была ограничена комнатой, ванной, туалетом и лестницей с коридором.
