Линвуд Баркли - Поверь своим глазам

Кровь пульсировала в моих висках. Хотелось сесть в машину, добраться до дома Лена Прентиса и разделаться с ним. А я был готов удавить его голыми руками.

— И Томасу столько лет пришлось жить с этим, не имея возможности никому рассказать о случившемся, — заметил я.

— Да, — отозвался Дакуэрт, — после неприятностей, на которые он нарвался после разговора с отцом, ему хотелось навсегда забыть обо всем.

— И представьте, как это воспринял Томас, когда через столько лет отец сам вернулся к данной теме, сказав, что теперь верит ему. Как сильно должен был он рассердиться, узнав, что отец теперь готов наконец помочь ему. Но только уже слишком поздно.

— Вероятно, вы правы, — мрачно кивнул Дакуэрт.

Я обхватил голову руками.

— У меня мозг готов закипеть.

— Еще бы!

— Есть кое-что, не дающее мне покоя со дня приезда сюда после смерти отца.

Дакуэрт ждал продолжения.

— И именно обстоятельства его смерти вызывают у меня вопросы.

— Какие же, например?

— Отец вел трактор по крутому склону, и машина опрокинулась. Но ведь он годами косил там траву, и никогда не возникало проблем.

— К сожалению, очень многие люди годами совершают неразумные поступки, но однажды наступает день, когда жизнь наказывает их за это, — возразил Дакуэрт.

— И тем не менее, спустившись вниз, чтобы отвести трактор обратно в амбар, я обнаружил, что его никто не трогал со дня происшествия. Только Томас, который сдвинул его с тела отца и сбросил вниз. Но представьте — зажигание оказалось выключено, а отсек с режущими лезвиями поднят. Отец поступил бы так в случае, если кто-нибудь подошел к краю холма и захотел с ним поговорить. Он бы заглушил двигатель и поднял режущий инструмент, потому что ему пришлось бы на время прекратить косить.

— Однако никто не дал показаний, что общался с вашим отцом незадолго до инцидента. Когда все случилось, там, насколько нам известно, никого не было.

— А вы ожидали, что человек, толкнувший его, во всем признается? — возразил я.

— Не могу сразу делать выводов, но это интересная версия.

— Пока отец размышлял, как ему поступить с Леном Прентисом, тот, вероятно, сходил с ума от неизвестности. Обратится ли отец в полицию? Что ж, теперь я знаю, что обратился, вот только имени преступника не назвал. Или расскажет о том, что натворил Лен, его жене и знакомым? Ведь если он не мог привлечь Лена к суду, то у него оставалась возможность ославить мерзавца на весь белый свет, не оставив от его репутации камня на камне. Пусть все знают, кто такой Лен Прентис на самом деле!

— Вероятно.

— Лен доходит до нервного срыва от беспокойства и однажды является к нам домой, чтобы уговорить отца ничего не предпринимать. Придумывает очередную вздорную ложь, объясняя, как к нему в телефон попали фото обнаженных мальчиков. Он застает отца за работой на склоне холма. Папа останавливает трактор, они начинают разговор, перерастающий в ссору. Лен толкает отца, и этого достаточно, чтобы трактор опрокинулся и придавил его своей тяжестью. У Лена достаточно времени, чтобы поднять тревогу, позвать на помощь или хотя бы самому столкнуть трактор с тела отца, но он предпочитает ничего не делать. Лену прекрасно известно, что отец годами подвергал себя опасности, когда косил траву на том склоне. Еще мама умоляла самого же Лена уговорить мужа не делать этого.

Детектив Дакуэрт внимательно слушал меня, покусывая губы.

— И вы полагаете, что он мог хранить подобные снимки в своем телефоне? — спросил он. — Но как вы сами сказали, он женат. А если бы их увидела супруга?

Я развел руками.

— Мари плохо разбирается в электронных устройствах. У меня нет ответов на все возникающие вопросы, но этот человек вызывает сильные подозрения. Уверен, с ним что-то не так.

— Да, мне тоже теперь кажется, что с ним необходимо будет побеседовать. И послушать его аргументы.

— Да, давайте так и поступим! — горячо поддержал я.

— Вообще-то это дело полиции.

— Нет, я поеду с вами. Мне есть о чем с ним поговорить. Если не разрешите мне участвовать в беседе, клянусь, я начну барабанить ему в дверь, как только вы от него выйдете.

Дакуэрт наморщил лоб и произнес:

— Только при условии, что вести беседу буду я.

Я предпочел промолчать.

— Можем отправиться прямо сейчас. Дорогу покажете?

— Разумеется, — сказал я. — Но сначала я должен предупредить брата, что мне придется ненадолго уехать. И есть еще кое-что, с чем я хотел бы покончить перед отъездом.

— Тогда буду ждать вас на террасе.

Дакуэрт встал и двинулся к двери, а я поднялся по лестнице.

Карты по-прежнему висели повсюду. Но впервые за все время их вид подействовал на меня успокаивающе. Я вошел в комнату Томаса. Он сидел в кресле, уставившись в один из темных мониторов и постукивая пальцем по клавиатуре. Без терминала все это напоминало машину, из которой вынули мотор.

— Когда мы поедем за новым компьютером? — спросил он.

— Не сию секунду, но скоро, — пообещал я. — Ничего, если ты немного побудешь в доме один? У дороги по-прежнему дежурит коп.

— Ничего. А ты куда?

— Мне нужно повидаться с Леном Прентисом.

Брат нахмурился.

— Мне он не нравится.

Я очень хотел спросить Томаса, что с ним случилось и кто был во всем виноват, но решил не делать этого. Бедняге и так досталось в последнее время, чтобы я начал сейчас мучить его расспросами на болезненную тему.

— Мне он тоже не нравится, — сказал я.

Потом все мое внимание сосредоточилось на телефоне, стоявшем на краю стола.

— Ты его не трогал? — спросил я.

— Ты же мне запретил.

— Не запретил, а попросил не делать этого.

— Я к нему даже не прикасался.

Я подтянул аппарат ближе к себе и нажал кнопку памяти. По этому номеру не звонили с того вечера, когда к нам явились похитители. Да и тогда был только один звонок в 10 часов 13 минут. Всего один номер остался в памяти аппарата. И я сразу понял, что номер местный.

— Томас, если верить электронике, то по этому номеру за все время звонили однажды. А на самом деле? Тебе звонил еще кто-нибудь? Может, какие-то торговые агенты?

— После каждого звонка я удаляю номер из памяти, — ответил он. — Мне велел так поступать президент Клинтон.

Но в тот вечер, когда к телефону подошел Льюис Блокер, Томас не успел очистить память. Мне показалось неразумным звонить с аппарата Томаса. Я использовал свой сотовый. Набрал номер, приложил трубку к уху и стал ждать.

— Кому звонишь? — поинтересовался брат. — Ты же не пытаешься связаться с президентом? Мне он строго запретил звонить самому. И если ты воспользовался тем номером, то его надо немедленно удалить.

Я поднял руку, призывая его замолчать. В трубке раздался гудок. Второй. Третий. А затем на звонок ответили. Сначала послышалось какое-то бормотание, а потом мужской голос отчетливо произнес:

— Алло! Гарри Пейтон слушает.

74

— Алло! — повторил Гарри. — Кто у телефона?

— Это Рэй, — ответил я, как только снова обрел дар речи.

— Рэй! — воскликнул Гарри, который, казалось, искренне обрадовался. — Боже мой! Так ты вернулся?

— Мы оба вернулись.

— Господи, да что же с вами стряслось? В новостях информация очень скудная, но, говорят, вы сумели установить, что жену Морриса Янгера на самом деле убили? Невероятно! Каким образом вы оказались втянутыми в такое громкое дело? Впрочем, я знаю, что все началось с какой-то находки Томаса, но, Рэй, вас же могли убить!

— Да, — произнес я, думая совершенно о другом, стараясь понять, что происходит.

— Мы несколько раз звонили вам домой, но никто не отвечал. Сначала я даже подумал, что ты решил вернуться на несколько дней в Берлингтон и взял Томаса с собой.

— Нет.

Гарри рассмеялся.

— Конечно. Ведь теперь-то мы знаем, как все обстояло на самом деле, не так ли? Ты в порядке? Я имею в виду физически. Никто из вас, ребята, не ранен, надеюсь?

— Запястья еще не зажили, — ответил я. — И побаливает в других местах.

— Рэй, бумаги, что ты должен подписать, не такие уж срочные. Это можно сделать когда угодно. Приходи в себя, а потом…

— Нет! — перебил я. — Давайте покончим с этим сейчас же.

— Что ж, хорошо. Дай только проверить мое расписание на сегодня…

— Я буду у вас через несколько минут.

— Подожди, Рэй. Ты мне дозвонился по моему мобильному телефону. Почему не связался, как обычно, с офисом? И вообще, откуда у тебя этот номер?

— До скорой встречи, — сказал я и отключил связь.

Томас посмотрел на меня.

— Как там президент? — спросил он.

Я дошел по коридору до бывшей спальни отца, закрыл дверь и сел на край кровати. Положив телефон на покрывало, я провел ладонями по поверхности ткани, ощутив грубые швы по ее краям. Что, черт побери, происходит? Гарри Пейтон позвонил в наш дом, притворившись бывшим президентом Клинтоном. И единственным человеком, который, как он мог рассчитывать, поверил бы ему, был мой брат. Гарри знал о фантазиях Томаса. И подыгрывал им.