Элмор Леонард - Будь крутым

После седьмого или восьмого номера Чили подумал, что ему надоел шум, и пожелал, чтобы все это поскорее кончилось и он смог бы повидаться с Линдой и поговорить с ней. Ему нравились ее волосы и то, как она изредка проводит по ним рукой. Фигура у нее была просто классная, и эти потрясающие ноги в белых шортах, может быть, самую малость, слишком уж вызывающих. Девушка была что надо. Вот они окончили выступление и раскланивались под аплодисменты и даже одобрительные крики и свистки. Наверное, в зале у нее есть и друзья… Но она пригласила его, захотела, чтобы он был на концерте. Теперь было видно, что она смотрит в его сторону, и он помахал ей рукой в свете верхнего прожектора. Она заметила его, повернулась и направилась к двери, ведущей за кулисы.

Теперь его охватило нетерпение, но он не торопился, не спеша поглядывая по сторонам и размышляя о том, почему в помещении так темно, несмотря на разноцветные фонарики, свешивавшиеся с потолка и отбрасывавшие круги света на стойку бара и столики у задней стены. В переднем зале возле входа помещался главный бар, переделанный из корпуса реактивного истребителя со сложенными крыльями. За ним на стене висела карта полушарий. Но появилась Линда, и теперь ему стало недосуг размышлять о том, какое отношение имеет реактивный самолет ко всем этим цветным фонарикам и не означают ли самолетные крылья какое-то новое слово в искусстве — слово, ему пока что неизвестное. Линда была теперь в белой футболке.

Опершись рукой на его плечо, она взобралась на соседний табурет со словами:

— Ну, как впечатления?

Вот так, сразу берет быка за рога. Он сказал:

— Вы хотите знать, что мне особенно понравилось? «Кто ты есть на самом деле» и «Я подарю тебе весь мир». Это очень хорошие песни.

— «Я подарю тебе весь мир», — сказала Линда, — это припев, а песня называется «Скажи, что придешь». Эти песни действительно получше, и петь их не так стыдно. Сносные песни. Вот «Маму», если слышали такую песню, я ни за что не стану петь, и рэп петь не стану, и пялиться на публику, и взбрыкивать, как борец кунфу.

— По-моему, вы великолепны.

— Я могла бы делать то же самое топлес и заколачивать по две тысячи в неделю чаевыми.

Подошел бармен. Линда спросила пива, любого, и ждала, пока, нагнувшись, он доставал бутылку из холодильника под стойкой. Чили разглядывал ее профиль, наблюдал, как она ерошит волосы, чуть слипшиеся от этого движения, которое она проделывала и во время танца. Подняв бутылку, она отхлебнула из горлышка, оставив на стойке стакан.

— Линда?

Она повернулась к нему, взглянула, склонив голову к плечу в белой футболке, ожидая, что он скажет.

— Почему же вы не…

— Что я «не»?

— Не танцуете топлес?

— Я баптистка.

Возможно, в этой шутке есть доля истины. Как тогда по телефону, когда она заверила его, что чертовски привлекательна. Нет, похоже, тогда она говорила истинную правду — вблизи она еще красивее. А самое красивое в ее лице — это, как показалось Чили, идеальной формы нос. И, решив так, он посчитал необходимым поделиться с ней этим наблюдением.

— У вас идеальный нос, Линда. Вам это известно?

— В каком смысле идеальный?

— В смысле формы. Она безукоризненна.

— Вы что, эксперт по носам?

— Если вас угнетает то, чем вы занимаетесь и, во всяком случае, вы ненавидите эти ваши выступления, почему вы не уволитесь? — спросил Чили.

— Я подписала контракт.

— И это единственное, что вас удерживает?

— Нет, еще удерживает и тот тип, с которым я заключила контракт. Наш директор. Он рвет и мечет; «Если ты уйдешь от меня, детка, тебя ожидают крупные неприятности».

— Прямо так и говорит?

— Да. Хлыщ черножопый. Раджи. Ра-джи… Подумать только. Словно у него нет фамилии. Что тебе Принс!

— Хотите, я поговорю с ним? — предложил Чили.

Она обдумывала его предложение и ответила не сразу.

— Вы хотите попробовать освободить меня от контракта?

— Ага, объявить ему, что вы увольняетесь. Но вот что мне непонятно, это почему вы, зная, чем вам предстоит заниматься, подписали с ним этот контракт?

— Он увидел меня в клубе — это был вечер открытого микрофона — и начал вешать мне лапшу на уши о том, какую замечательную группу собирает. Этот тип — прирожденный сводник и сутенер.

— У него своя фирма или как?

— Он в доле с фирмой «Кар-У-Сель-увеселение. Администрирование и реклама». Они раскручивают «Кошачий концерт», парней, которые выступали перед нами, видели? И еще кое с кем работают. Раджи занимается администрированием, если можно это так назвать, а один парень, с виду настоящий бандит, Ник Кар, отвечает за рекламу и промоушн.

— Он и есть бандит, — сказал Чили, — или был им. Ник Каркатерра. Никак не уймется. Знавал я его. Правда, дел с ним не имел.

— Я совсем забыла, — сказала Линда, — что вы тоже темная лошадка.

— Никогда себя таковым не считал. Правда, мне приходилось заниматься продажей товаров, вывалившихся из фургонов — платьев там, меховых манто, замороженного апельсинового сока… Потом я давал деньги в рост во Флориде…

— Может быть, вам и стоит переговорить с ним, — сказала Линда, окидывая взглядом помещение. — Он был возле бара, когда мы выступали. — Теперь она говорила несколько иначе, не так уверенно. — Но вы не знаете его.

— Вы говорите, он сутенер. Наверное, я знаю его получше вашего.

— Я сказала, что он сутенер не в буквальном смысле. Хотя он способен и на такое — ведь он и стриптизершами занимается.

— Я понимаю, что вы имеете в виду: грязный тип, пробы ставить негде. Вы хотите, чтобы я с ним поговорил? Я поговорю. Мне это нетрудно.

Линда не ответила. Порывшись в карманах шортов, она извлекла оттуда смятую пачку сигарет. Чили вытащил из нагрудного кармана спичку и чиркнул ею о ноготь. Взглянув на него, Линда откинула волосы со лба и наклонилась к нему, чтобы прикурить. Потом, отвернувшись, выдохнула в сторону струйку дыма и, выпрямившись, оглядела зал.

— Вот он. С мисс Сайгон.

Чили бросил взгляд туда, куда она указывала.

— Большой такой парень?

— Нет, это Элиот, телохранитель Раджи. Он самоанец.

Островитянин был настоящий великан и вид имел живописный в этой своей безрукавке и надвинутом на самые брови головном платке, из-под которого до самых плеч свисали черные космы.

— Элиот? Ну и ну, — покачал головой Чили.

— А второй — это Раджи, — сказала Линда. — Этот хлыщ.

Рука Раджи обвивала плечи азиатской цыпочки; он был на целую голову выше девушки, но выглядел малышом по сравнению с самоанцем. Однако это его не смущало — держался он уверенно, давая всем понять, кто тут главный.

— Такие, как Раджи, обычно на углу каком-нибудь стайкой околачиваются. Топчутся, дурачатся, а сами ждут, когда им обломится добыча. На кой черт ему телохранитель?

— Наверное, по глупости. А Элиоту стоит только бровью шевельнуть, глянуть вот так — и ты у него в кармане. Хочет стать кинозвездой.

— А там это ценится — шевелить бровями?

— Наверное.

— Хотите со мной подойти или здесь подождете? — спросил Чили. Он смотрел, как Линда затянулась сигаретой. Нервничает.

— Мы его подставим, — сказала Линда. — Он меня так просто ни за что не отпустит. Уж какую-нибудь гадость да придумает. Вита его боится.

— Вита?

— Черная цыпочка.

Чили высыпал монетки на стойку бара, чтобы расплатиться.

— Посмотрим, что он скажет.

— Я что хочу объяснить, — продолжала Линда, — что это может нарушить все его планы. Он уже и новые песни получил, и двух новеньких неамериканок себе подыскивает. Подписал контракт на новое название группы, но Вита слышала — у нее на рекорд-студии приятель, — будто там они что-то заколебались, хотят другую группу. А если я или она уйдем, вся сделка полетит к черту.

— Ну, это понятно, — сказал Чили, разглядывая Раджи, по-прежнему не снимавшего руки с плеч миниатюрной азиатки, его собственности, — ведь без вас двоих какое может быть выступление?

— Дело не во мне, — сказала Линда. — Просто по закону компании предоставляется такое право: если кто-то покидает группу, кто бы он ни был, все равно они могут порвать контракт, аннулировать сделку. Вита говорит, что они только и ждут повода это сделать, поэтому мне и надо оставаться, если я не хочу неприятностей.

Чили опять бросил взгляд через зал:

— Они уходят. Пойдем и мы. Нагоним их на улице.

Линда тронула его за плечо.

— Знаете, не надо этого делать.

Он повернулся к ней с некоторым удивлением.

— Но мы же хотели посмотреть, что будет. Разве не так?

— Я забыла, — сказала Линда, — что вы просто используете меня. Я для вас лишь материал для кинокартины.

— Мы взаимно используем друг друга, — сказал Чили.

5

Они вышли как раз вовремя, чтобы увидеть, что Раджи и мисс Сайгон движутся по направлению к припаркованному возле служебной двери клуба «линкольну» типа лимузин, а Элиот уже поджидает их, стоя около машины.