Владимир Колычев - Нет жалости во мне
– Да я же на крови клялся, что лучше сдохну, чем кого-то сдам!
– Ну, сдохнуть-то ты всегда успеешь, – скривился Вячик. – Мы даже можем помочь...
– Н-не надо!
– Что, жить охота? А зачем же ты тогда накосячил?
– Я... Я больше не буду.
– Не будет он... Мы что, ля, в детском саду?.. Вот возьмем и сдадим тебя ментам. А они тебя на крытку! Там тебя в момент на горшок насадят. А знаешь, почему? Потому что там блатные, там все по их понятиям. Касатон отмашку на тебя даст, и все. Сначала шиш под кожу, а потом удавку на шею. Может, мы лучше тебя сразу кончим, а? А то намучаешься там перед смертью...
– Н-не надо... – в отчаянии мотнул головой Игорь. – Я... Я искуплю...
– Вот это дело, – кивнул авторитет.
– Что скажете, сделаю!
– А ты и так сделаешь, если я скажу... Ты зачем, Игорек, в пацана стрелял? Бабу с ним не поделил?
Авторитет впервые за все время обратился к нему по имени, и это вселило в Игоря надежду.
– Ну, не только...
– А что еще?
– Ну, я же должен был ответ дать...
– Это, конечно, правильно, не вопрос. Но этот вопрос ты сначала должен был с батькой порешать, а потом уже в пекло лезть.
– Я знаю.… Но так вышло, – жалко хлюпнул носом Игорь.
– Вошло, но еще не вышло. Сам на ментовской кукан сел, парень, как слезать с него будешь, даже не знаю...
– Ну, может, подскажете!
– Ты когда в чувака стрелял, о чем думал?
– Да затмение какое-то нашло!
– Что, и как на спуск жал, не помнишь?
– Ну, помню...
– Страшно было жать?
– Да нет. Как-то само все вышло...
– И повторить сможешь?
– В смысле?
– Ты или в натуре дятел, или прикидываешься... Терпила тебя видел, поэтому он не только терпила, но еще и свидетель. Не будет его, ментам нечем будет крыть. А как сделать, чтобы его не было?
– Добить, – догадался Игорь.
– У тебя есть всего два дня, парень, – кивнул авторитет. – Решишь проблему, будешь с нами. Нет – извини...
– А как я ее решу?
– Каком решать не надо. Мозгами пораскинь, глядишь, додумаешься...
– Мозгами терпила пораскинет, по подушке... – криво усмехнулся Игорь. – Я ему это устрою... Только железо нужно. А то мой ствол паленый...
– Смотри, соображаешь, – поощрительно подмигнул ему Мироныч. – Будет тебе железо, и пацанов дадим в помощь. Ты, главное, дело сделай.
– А мы посмотрим, на что ты способен, – переглянулся с Миронычем Вячик. – Если все будет тип-топ, перспективу тебе откроем...
– Какую перспективу? – не удержался от любопытства Игорь.
– Ты в армии служил?
– Да, в погранцах...
– Ну и как там в армии говорят? Кто вопросы задает, тот по службе не растет. А у нас чуток по-другому. Кто вопросы задает, тот недолго проживет.
– Я все понял.
– Это хорошо, что ты такой понятливый. Плохо, если снова косяк упорешь... Если менты вдруг повяжут, ты нас не знаешь.
– Само собой.
– Если вдруг что, мы тебя и за решеткой достанем... Дымыч, пошли, перетереть надо.
О чем авторитеты говорили с одним из своих бригадиров, Игорь мог только догадываться. На следующий день Дымыч вручил ему новенький «ТТ» без всяких дефектов с самодельной резьбой на стволе и накрученным на нее глушителем.
Глава 5
Валек сдал телом – за последние три дня похудел килограммов на десять-пятнадцать, движения вялые, болезненные. Но духом он не пал.
– Ничего, оклемаюсь, удушу этого козла, – с уверенностью в своих силах неожиданно бодрым голосом заявил он.
– А ты видел, что Игорек в тебя стрелял? – спросил Эрик.
– Ну да, видел... А если бы не видел, разве не ясно, кто это мог быть?
– Следователю про него сказал?
– Ну да, сказал, что эта гнида в меня стреляла... И что Алика со своими уродами помял...
– А следователь что?
– Сказал, что искать его будут...
– Ну все, кранты Игорьку, – сказал Эрик с видом человека, выдающего желаемое за действительное.
– Хотелось бы верить, – скептически усмехнулся Алик.
Он и сам вчера общался со следователем. Рассказал, как и почему пострадал от Игорька. Судя по всему, прокуратура взялась за это всерьез, но часто ведь бывает – размах на рубль, а удар на копейку. Он сам был свидетелем, как беспомощно выглядел перед черняховской братвой милицейский сержант. А почему тот не мог приструнить бандитов? Потому что боялся их. Все их боятся, поэтому и стреляют они в людей средь бела дня.
– Как тебя на речку занесло? – спросил он у Валька.
– Да как... – загрустил тот. – У Саши был, в любви ей признался. А она сказала, что парень я хороший, но шансов у меня ноль. Не любит она ме-ня. И никогда не полюбит... Ну, я пошел на речку. Сижу, смотрю на воду, слышу, крадется кто-то. Хотел повернуться, да поздно. Прямо над ухом барабахнуло. И под сердцем горячо так и тупо... Но я все равно обернулся. Смотрю, Игорь от меня отворачивается. Пистолет в руке... Он думал, что прикончил меня. А я еще за ним шел... Потом домой, пока не упал... Дальше ничего не помню... Как там Саша? – жалобно спросил Валек. – Она знает, где я?
– Само собой. Переживает очень, – на ходу сочинил Алик. – Сказала, что сегодня обязательно к тебе придет...
– Правда? – просиял больной.
– Зуб даю! – не подумав, заявил Алик.
– Ты уже давал зуб, – кисло посмотрел на него Валек. – Сказал, что Саша моя... Без зубов остался... Потому что она не моя...
– Но к тебе в больницу точно придет.
А не захочет – заставим, мысленно добавил Алик.
Даже если бы он не выставил на кон свой зуб, он все равно бы пошел к Сашке – пристыдить ее, отправить в больницу проведать пострадавшего из-за нее парня.
– Ты только не расстраивайся, брат, все будет в порядке. Выздоравливай, – поднимаясь со стула, сказал Эрик. – И завтра нас жди.
Алик также попрощался с раненым другом до завтра и вышел за дверь. В коридоре на кушетке у входа в палату сидел милицейский сержант. Вид у него как у работяги, только что узнавшего, что его на целый год лишили премии. Скучно ему в больнице, тоскливо, запах лекарств и карболки действует на нервы, но делать нечего – есть приказ охранять больного, будь добр, сиди здесь и не рыпайся.
– Хорошо, что Катька твоя подсуетилась, – уже на улице сказал Эрик. – Если он Игорька видел, ему без охраны нельзя...
– И без Сашки тоже, – отозвался Алик.
– Надо решить вопрос. Сам пойдешь к ней или вместе?
– Сам. Мои зубы, мне и отвечать...
– Ну, как знаешь.
Эрик совсем не расстроился, что к Сашке Алик отправился без него. Похоже, его угнетала ситуация, сложившаяся вокруг Валька, хотя он и делал вид, что в кровь готов разбиться ради друга.
Сашка жила на первом этаже, в квартире за дверью с изрезанной ножом дерматиновой обивкой. Заляпанная краской кнопка намертво утонула в нише звонка, и жать на нее было бесполезным занятием. Поэтому Алик просто постучал в дверь. Его не волновало, дома Сашкина мать или нет: не на свидание же он пришел к ее дочери.
Но дома не было и самой Сашки. Сколько Алик ни стучался к ней, а дверь все не открывалась. В конце концов ему надоело это бесполезное занятие, и он вышел из темноты подъезда на улицу.
Яркий свет стоящего в зените солнца больно резанул по глазам, привыкшим к темноте подъезда, и Алик сослепу едва не врезался в идущую навстречу девушку.
– Ты чего на людей кидаешься? – насмешливо спросила Сашка, с интересом глядя на него.
– Считай, наехал, – улыбнулся он.
Глаза быстро перестроились на свет, и он мог любоваться ею. Прическа, макияж, под белой блузкой из искусственного шелка угадываются темные пятнышки неприкрытых лифчиком сосков, короткая джинсовая юбка, открытые, без колготок ноги.
– Это еще за что? – ничуть не расстроилась она.
– А за то, что к Вальку не ходишь!
– А-а... – сникла Сашка.
Ее черные, удлиненные тушью ресницы опустились как траурные флаги, но скорбь не омрачила ее взгляд.
– Он в больнице, еле живой.
– Да я знаю...
– Ты бы сходила к нему.
– Зачем?
Пожав плечами, она медленно и плавно обогнула Алика, вошла в подъезд.
– Ну, как зачем? – удивленно протянул он. – Он любит тебя, страдает...
– Мы с ним уже все обсудили, – на ходу сказала она. – Он все понял...
– Что он понял? Что ты не любишь его? – не отступался он.
– Да.
Она ключом отомкнула замок, широко распахнула дверь – жестом руки показала, что Алик может пройти в квартиру. Отказываться он не стал, поскольку нужно было довести дело до логического, а если точней, победного конца. Сашка сегодня же должна была навестить Валька, или он перестанет уважать себя. А это куда страшней, чем остаться без зубов.
В квартире пахло сыростью и старой трухлявой мебелью. Вроде бы и чистенько внутри, но убого даже по сравнению с тем, к чему привык Алик у себя дома. Раньше здесь жила Сашкина бабушка, и после ее смерти ничего нового здесь, видимо, не появилось. За исключением разве что жильцов. Одна только Сашка своим девичьим обаянием наполняла этот дом светом и благодатью. И глядя на нее, Алик чувствовал, что здесь ему нравится больше, чем в богатом доме у опостылевшей Катьки.
