Евгений Монах - Братва: Век свободы не видать

Меня явно что-то обеспокоило. Но что именно? Под ударом единственного «косяка» мысли еще не успели разлететься в разных направлениях и тут же принялись за привычную работу: перемешивались, накладывались друг на друга, ища признаки последовательности и логики. Так патроны набиваются в обойму — в различной последовательности, но точно защелкиваясь друг на дружку. Так уж устроен мой мозг.

В оконцовке слова «мочалка с кинжалом» и «выбитая дверь в баню» соединились и дали неожиданный словесный результат:

— Вот паскуда! — От возмущения я даже на месте остановился. — Да ведь он собрался меня прямо в бане пришить! Ну, Кучер! Всем хохлам хохол!

Выпитая водка, отполированная парами марихуаны, дала необходимый выброс агрессивности в психику, а вечная привычка идти навстречу опасности утвердила спонтанное решение — я направился в баню, нащупывая в кармане неразлучный «кнопарь».

Лунные лучи, отражаясь в многочисленных вокруг окнах, падали веселыми белыми «зайчиками» на асфальт перед ногами, словно желая преградить мне путь, но я почти не обращал на них внимание, всецело занятый своими трудными мыслями.

Нигде в продолговатом здании бани свет не горел, но это меня ничуть не смутило. Ударом ноги почти снеся хрупкую дощатую дверь с петель, я влетел в общую раздевалку, чертя в кромешной темноте ножевые зигзаги-молнии в разные стороны.

Наконец, найдя на стене выключатель, смог воочию убедиться, что в раздевалке я один. На всякий случай, сразу зажег свет и в банном отделении. Заглянув туда, увидел ту же историю — мое гордое здесь одиночество.

Надо отметить, что земляк далеко не дурак — ясно, что появиться он должен только после меня. Это даст ему явные тактические преимущества. Ну что ж, поглядим, как карта ляжет! Любую негативную ситуацию можно запросто превратить в позитивную, нужно лишь подойти к делу с головой и с нужной стороны.

Я махом разделся и, аккуратно уложив одежду на скамью, нырнул в цементно-холодное нутро банного отделения. Кнопарь оставил валяться на самом виду рядом с одеждой. Чистое гусарство и ухарство, конечно. Но, узрев мой нож, Кучер наверняка расслабится и потеряет бдительность. А это даст мне хоть и не крупную, но козырную карту в игре с этим вконец оборзевшим быдлом. Да и очень уж хотелось, чтоб все выглядело банальным несчастным случаем, а не убийством. Тогда ножевые ранения на теле земляка мне вовсе ни к чему. Противопоказаны.

Включил горячую воду во всех двадцати лейках под потолком, дабы чуток согреться и стал натирать куском мыла на гладком цементе пола широкий круг — не менее двух метров в поперечнике.

Закончив сей славный труд, я туго намотал свою синтетическую мочалку на левую кисть руки и уселся в мыльном круге, как Хома из кинофильма «Вий». Правда, вместо мыла тот использовал мел и находился не в бане, а в церкви. Вместе с покойником. Ну, покойник и здесь, думаю, очень скоро нарисуется.

Разогретый горячей водою, цементный пол банного отделения удовлетворенно дымил паром и распространял противненький запах формалина — основной жидкости, повсеместно используемой в моргах.

Эсэс, говорят, на воле работал санитаром в городской катаверне[1], откуда и принес в зону мрачноватую привычку поливать для дезинфекции пол резко пахучим формалином. Ну да каждый имеет законное право сходить с ума по своему.

Я уже начал подумывать, не убавить ли кипятка в водяных струях, так как пар стат заметно материализоваться в предательский густой туман, но в этот момент слабо брякнула дверь из общей раздевалки и я разглядел, как в белом тумане ко мне медленно приближается знакомый силуэт, держа в правой клешне странно прямую мочалку. Я тут же остро пожалел, что не догадался запастись хотя бы дубинкой. Какой это, к дьяволу, кинжал?! Тут натуральный меч викингов по размеру!! Ладно, карты уже розданы — остается играть!

Я встал в середину мыльного круга, прикидывая, как лучше обойтись с земляком, чтоб он не успел воспользоваться своей самодельной секирой.

— Грехи смываешь, Монах? Бог в помощь! — услышал я скрипучий насмешливый голос Кучера, словно почувствовавшего подвох и остановившегося на самом краю моего охранного круга. — Могу твою душеньку успокоить: новых грехов на ней уже не будет… Так что радуйся давай!

— Разборку намечаешь? — буднично поинтересовался я, чуток переместив корпус вправо, подальше от опасно вздыбленной мочалки земляка.

— А ты думал, что я тебе позволю по утряне через запретку на волю слинять?

— Даже в мыслях не держал! — честно признался я, слегка оскорбившись. — Пойду на свободу как все — через первую вахту.

— Никуда ты уже не пойдешь, падла! — вдруг ни с того ни с сего окрысился Кучер и выбросил вперед руку с мочалкой, явно метя мне в живот. Но для сохранения равновесия ему понадобилось сделать шаг, ступив правой ногой в роковой мыльный круг. Естественно — тут же поскользнулся и упал на колено. Я легко отбил «забинтованной» левой его оружие и встретил падающего врага ударом правой снизу в челюсть. Охнув, Кучер тяжело хлопнулся всей тушей о цементный пол и затих.

«Чистый нокаут, — определил я, полюбовавшись на неподвижное, неестественно выгнувшееся вперед тело. — Но пора заканчивать дельце. Время нынче страшно дорого».

Я нагнулся и приподнял голову Кучера, нащупывая на затылке «заплатку». Найдя, нанес по ней короткий удар костяшками пальцев. Рука чуть ли не до локтя моментально окрасилась в розовый цвет, что и требовалось. Значит, все путем, удар цели благополучно достиг.

Проделал с острой металлической полочкой для мыла некоторые процедуры, необходимые для того, чтобы все смахивало на несчастный случай: парился мужик, поскользнулся и грохнулся головой прямо о полочку.

Прихватив мочально-кинжальное оружие Кучера, вышел из душевой в общую раздевалку.

Все было тихо.

Наскоряк вытершись, оделся и покинул банное заведение. Закрывая за собой дверь, подумал, что резкий запах формалина в душевом отделении сейчас будет точно в тему.

По пути в вещкаптерку выбросил меч-кинжал земляка в мусорный контейнер.

Пришлось долго давить кнопку электрозвонка, прежде чем мне соизволили открыть вход в мой же склад. На пороге стоял, покачиваясь, ухмылявшийся Эсэс. За его спиной на лавке в прихожей мирно похрапывал Гришка. С его улыбающихся губ совсем по-детски стекала обильная слюна.

— Всего с одного «косяка» укачало шныря, — пояснил Эсэс, давая мне дорогу. — Ребятки тоже почти все в отключке. Ничего, сейчас я знатный кофе сварганю, поставим братву на ноги, не сомневайся. Провожать тебя до вахты уже как огурчики пойдем. В натуре, Монах!

— Где моя папироска? — протянул я руку Эсэсу и тут только заметил, что тыльную сторону левой ладони обезобразил косой ножевой шрам, слабо сочившийся кровью. Усек свежее ранение и Эсэс, сразу заметно насторожившийся.

— Поцарапался где-то по дороге, — поспешил пояснить я, пряча предательскую руку в карман. — Где, спрашиваю, мой «косячок»?

Крепчайший утренний кофе сыграл свою обычную роль: ребята взбодрились, муть из их глаз стала понемногу испаряться. Но до состояния «огурчиков» приятелей довести не удалось. По дороге на первую вахту мальчиков штормило из стороны в сторону, но прапора к нам не цеплялись, отлично понимая, что к чему.

Еще с полчаса проторчали в локалке первой вахты. Ребята нещадно курили, а я, скромно зажав под мышкой любимое верблюжье одеяло, не сводил глаз с дорожки, по которой должен был прибежать сюда наряд контролеров, поднятый по тревоге.

Наконец громыхнула вожделенная дверь и казенный голос выкрикнул мою фамилию. Я стал прощаться с братвой. Напоследок наклонившись к Эсэсу, шепнул:

— Знаешь, братишка, мне почему-то кажется, что в бане я ночью не был… Просекаешь?..

Дружески хлопнув глубоко задумавшегося банщика по плечу, я перешагнул невысокий порог и вдруг, неожиданно для себя, понял: я уже на свободе!!!

— Ну и что же ты с меня хочешь поиметь? За свою тогдашнюю умную «забывчивость»? — решил я взять наконец быка за рога, одаривая Эсэса самой доброжелательной личной улыбкой. — Говори, не стесняйся.

Киса с Цыпой, уловив в моем голосе елейность, сразу насторожились и еще плотнее придвинулись к захмелевшему Эсэсу.

— А я не жлоб, Монах! Думаю, чисто по-братски, выделишь мне штук десять баксов на обзаведение? Тебе же это ничего не стоит — заматерел на воле, в гору прешь, как танк!

— Я, безусловно, филантроп по натуре, но не до такой же идиотской степени! — отрезал я, снимая вопрос с обсуждения. — У меня другое предложение: беру тебя к себе в бригаду. Будешь как сыр в масле кататься и бабки приличные иметь. По рукам, братец? Или как?

— По рукам, Монах, — кивнул побледневший Эсэс, видно, начав просекать обстановку и тот печальный для него факт, что на Монаха никакие попытки шантажа впечатления не производят. — Когда приступать?