Якудза, или Когда и крабы плачут - Юрий Гайдук

— Так звони же, — буркнул следователь, недоумевая в то же время, с какого такого перепугу Андрей назвал его господином.

— Звоню.

Пожалуй, впервые за все те годы, что Агеев работал с капитаном, тот не попросил кофе с бутербродами, а сразу же с порога обратился к москвичу:

— Разброс собранной информации преогромный, что конкретно может интересовать вас в первую очередь?

— Сергей Кунка.

— Хорошо. А что именно?

— Отпечатки пальцев.

— Господи, — пожал плечами Юрлин, — сказали бы раньше, я бы уже давно предоставил их вам.

— А что, настолько просто их достать?

— Проще некуда. Но сначала маленькая вводная. График работы Кунки в «Альбатросе» — сутки через двое. Дежурство он сдает в девять утра и сразу же едет домой отсыпаться. По пути к дому заходит в магазин, покупает чекушку водки и три банки пива и уже у самого подъезда опустошает банку пива и выбрасывает ее в урну. Дворник очищает эту урну один раз в два-три дня. Так что снять отпечатки с выброшенной банки пива — это, простите…

— И когда в ближайшее время можно будет изъять эту банку из урны?

— Завтра. Наружка доложила, что сегодня утром он заступил на вахту, так что завтра чуть позже десяти утра можно будет передать банку нашим криминалистам.

Пока что все складывалось более чем удачно, и Родионов уже не мог не спросить:

— А что с убийцей Мессера, что-нибудь нащупали?

— Да как тебе сказать, кое-что, конечно, есть, но это пока всего лишь версия. Короче говоря, мы с Глебом сошлись пока что на Владимире Ли, который, оказывается, был правой рукой все того же Гамазина.

— А почему именно он?

— Да очень просто. Мы исходили из того, что настолько профессионально стрелять по-македонски может или бывший спецназовец, или профессионал, который к тому же должен время от времени тренироваться в стрельбе с двух рук. И вот тут-то и выяснилось, что таким человеком может быть только Владимир Ли, мастер спорта по стрельбе из пистолета, который в настоящее время является инструктором в том же самом тире, где тренируются контрактники «Альбатроса». Разумеется, это еще не доказательство того, что именно он завалил Мессера, и поэтому в настоящее время Глеб старается высветить кое-какие моменты из прошлой жизни Владимира Ли. Единственное, что удалось выяснить точно, так это то, что он был исключен из состава сборной России и лишь каким-то чудом избежал суда.

— И за что же его?

— Предположительно — наркотрафик.

— Даже так? А у нас есть возможность высветить его спортивное прошлое?

— Думаю, что оно даже не спортивное, а уголовное. И если поднять то уголовное дело, по которому проходил наш стрелок из пистолета…

— Но на это потребуется бог знает сколько времени!

— Вы позволите и мне вставить слово? — подал голос молчавший до этого Юрлин: — Всё гораздо проще, чем вы думаете, товарищ полковник.

— И в чем же заключается эта простота? — с ехидцей в голосе произнес явно уязвленный Родионов.

— А простота в том, что к этому уголовному делу должен быть причастен и Зенон Гамазин, который в то время, будучи старшим оперуполноченным УВД, осуществлял оперативное сопровождение по наиболее громким делам, связанным с наркотой. И я даже не сомневаюсь в том, что именно он вывел Владимира Ли из-под удара.

— То есть вы предполагаете, что тесная связка Гамазина с Владимиром Ли произошла именно после закрытия этого дела?

— Так точно, как, впрочем, уверен и в том, что именно Гамазин способствовал развалу не только этого уголовного дела, но и многих других.

— Что ж, возможно, вы и правы, но в таком случае мне непонятна причина резкого крена Гамазина, который к этому времени уже носил капитанские звездочки.

— Ну, причина, положим, более чем простая — деньги, — пожал плечами Агеев, — и еще один немаловажный фактор, который также удалось прояснить Глебу: самонадеянность и огромная самовлюбленность капитана полиции Гамазина, бесконечно завидовавшего сахалинским олигархам и в то же время убедившего себя в том, что он непризнанный гений сыска, которому руководство УВД перекрывает все дороги к полицейскому Олимпу, — это как раз те самые качества, которые подвинули его на уход в криминал.

— Что ж, возможно, причина действительно серьезная, а что-нибудь еще есть?

— По Гамазину пока что ничего, но относительно того киллера, который завалил в Немуро Сухова, и твоей версии…

— Так-так, — оживился следователь, — да не томи же ты душу, Андрей!

— В общем, как только ты озвучил свою версию, я тут же попросил Глеба сверить список контрактников «Альбатроса» с судовой ролью СРТ «Надежда», когда она в последний раз уходила из Невельска, и результат не заставил себя ждать — в список команды был внесен некий Виктор Любимов, он же — сотрудник «Альбатроса».

— И?..

— А что «и»? Ждали вашего прибытия, товарищ полковник, и дальнейшего руководства следственными действиями.

В тоне, каким это было сказано, чувствовалась откровенная издевка, которую Родионов не мог не заметить, и уже вечером того же дня он позвонил Агееву:

— Андрей, может, я чего-то не понял, но этот твой тон, когда Юрлин докладывал о проделанном…

— А чего тут не понимать? За то время, пока ты был на Хоккайдо, Юрлин проделал такую работу, что твоим японцам даже в страшном сне не приснится, а ты… Прости меня, конечно, но ты повел себя как этакий барин, прибывший из столицы высечь своих подданных.

— Но ты же понимаешь, что это не так, а мой тон… я ведь тоже уставать могу.

— Ладно, забыли, — буркнул Агеев, — а насчет Юрлина… это опер от бога и в отличие от все тех же гамазиных никогда не изменит присяге. И еще вот что, мы тут покумекали малость и пришли к единому мнению, что не мог тот киллер, который стрелял в Мессера, не оставить следов на месте преступления, и я попросил криминалистов более тщательно проработать те два «вальтера», которые он сбросил там же.

— Что, думаешь, могут проявиться следы на щечке, как в том же Саппоро?

— По крайней мере, нельзя исключать и подобный поворот.

Глеб Юрлин откровенно скучал, когда в очередной раз вёл Сергея Кунку. Все его действия были как у запрограммированного робота и в точности повторяли маршрут от рыбокомбината, с которым у «Альбатроса» был заключен договор на охрану территории, до магазина, где он покупал чекушку водки и три банки пива. Прислонившись к дверному косяку, капитан дождался, пока чоповец затарится, «сопроводил» его почти до самого