Юрий Кузнецов - Холодная сталь
Наконец, охранник выглянул из окна будки и крикнул:
– Проходи!
Затем он нажал кнопку на пульте управления и створки тяжелых ворот, вздрогнув, откатились в разные стороны. Тем временем я решил, что, видимо, встречался с этим типом очень давно, потому что, как ни силился, не мог припомнить его лица ни в одну из своих встреч последних пятнадцати лет.
По широкой асфальтовой дороге я направился прямо к дому Дракова. Дом был трехэтажный, не считая подземных гаражей. О том, сколько еще тут подземных уровней, оставалось только догадываться. На фасаде прорублено шесть окон, в боковых стенах – восемь. Дом окрашен в зеленый цвет. Здесь спокойно могли бы жить несколько многодетных семей.
Участок в несколько десятков соток оказался очищен от деревьев и кустарников. В этой планировке было два преимущества. Во-первых, участок хорошо проветривается и, значит, не донимают надоедливые комары. Во-вторых, участок хорошо простреливается из окон. Подкрасться к логову Дракова незаметно практически невозможно.
«Хорошо укрепил свою берлогу, – подумал я, поднимаясь на крыльцо и взявшись за ручку бронированной двери дома. – Настоящая крепость! Теперь посмотрим, что это за фрукт и с чем его едят».
На первом этаже дома меня встретил еще один охранник, лицо которого мне тоже показалось знакомым. И опять я не мог припомнить – где и когда мог столкнуться с этим типом? Второй охранник обыскал меня и, убедившись, что оружия нет, кивком головы указал на лестницу, которая вела на второй этаж.
Поднявшись по винтовой лестнице, я оказался в приемной кабинета Дракова – большой комнате, стены которой были оклеены дорогими итальянскими обоями, а на потолке висела люстра из венецианского стекла.
Открылась дверь кабинета и в сопровождении третьего охранника навстречу мне вышел сам босс.
Я протянул Дракову письмо, сознательно не поднимая взгляда выше его подбородка, чтобы не выдать враждебного блеска глаз. Вполне возможно, что именно этот тип в свое время отдал приказ поголовно перебить всех сотрудников Четырнадцатого Отдела.
Скосив глаза в сторону третьего охранника, очевидно, самого доверенного лица босса, я подумал, что и с этим подонком мне уже доводилось когда-то встречаться. Причем, встреча была явно не из тех, после которой расстаются друзьями… Но я все вспомню, обязательно вспомню!
Не исключено, что тем трем типам, с которыми я уже повстречался сегодня, мое лицо тоже могло показаться знакомым. Возможно, сейчас они тоже лихорадочно припоминают – где могли меня видеть? Если они вспомнят раньше, чем я, то мне придется туго. Во всяком случае, мои шансы на выживание сильно уменьшатся.
Третий охранник стоял на почтительном расстоянии от нас, скрестив руки на груди, но с таким расчетом, чтобы успеть броситься на меня, если я вдруг захочу придушить его шефа. Эта его стойка, с широко раздвинутыми для устойчивости ногами и сложенными на груди руками, помогала мне припомнить какой-то лес, какую-то реку и какую-то девушку… Дальше – полный провал в памяти! Видимо, очень давно все это было.
Драков несколько раз внимательно перечитал рекомендательное письмо Соломенного на имя Владимира Пегина по кличке «Чума», то есть, на мое, и по привычке посмотрел сквозь листок на свет, будто бы надеясь разглядеть водяные знаки. Затем поднял глаза на меня и улыбнулся. Такая улыбка должна была свидетельствовать о хорошем расположении духа, но глаза оставались холодными и жесткими – глаза садиста и палача. Такое выражение глаз мне доводилось видеть у некоторых душманов, когда я попал к ним в плен в Афганистане.
– Значит, из белокаменной к нам пожаловал? – наконец нарушил молчание хозяин дома.
Я кивнул.
– Не очень ты разговорчив, – поморщился Драков.
– Кто много болтает, может быстро языка лишиться, – ответил я.
– Это верно, – удовлетворенно кивнул главарь «Азии». – Но ты свой язык, вижу, сохранил. А самому у других языки не доводилось отрезать?
В этот момент Драков напоминал мне ядовитую змею, которая притаилась под камнем и только и ждет момента, чтобы ужалить.
«Я тебе ядовитые зубки-то повырываю», – мысленно пообещал я, а вслух сказал:
– Напрасная жестокость мне никогда не нравилась. Мой принцип – не играть с жертвой. Соломенный знал мой принцип и очень меня за это уважал.
– Однако теперь твой Соломенный целует парашу в тюремной камере, а ты, поджав хвост, прибежал просить защиты у меня, – нахмурился Драков.
– Рано или поздно Соломенный выйдет на свободу и может оказаться вам полезным, – возразил я. – Все, что он просит у вас – это дать мне переждать шторм. Мы будем вам за это очень обязаны и позже сумеем оказать любую услугу, даже весьма сложную.
– Свобода светит Соломенному не очень скоро, – бросил Драков. – Мой человек в прокуратуре сказал, что на этот раз Соломенный влип крепко. Им теперь занялся персонально следователь по особо важным делам. Однако «вышки» Соломенный, пожалуй, избежит. А там, глядишь, и очередная амнистия подвалит. Так что, возможно, мне еще придется воспользоваться вашими услугами. Прошу в мой кабинет, Чума.
Он повернулся и направился в смежную комнату. Охранник молча кивнул мне, чтобы я шагал впереди его. На мгновение наши глаза встретились. И я заметил в них холодный любопытный блеск. Так и есть! Мое лицо о чем-то ему напоминало, но он пока терялся в догадках.
Повезло же мне! Когда в управлении Федеральной службы безопасности мы анализировали возможные варианты моего провала, то никак не могли учесть, что в структурах «Азии» я повстречаю очень старых знакомых.
Кабинет Дракова был оборудован под современный офис. В этой комнате господствовал прагматически деловой дизайн. Посередине располагался длинный черный стол в форме буквы «Т». Вдоль стола – черные кожаные кресла с высокими спинками на шарнирах. В углу, на отдельном столике, находился рабочий компьютер. В другом углу кабинета – японский цветной телевизор.
На черном столе хозяина кабинета возвышался большой телефон, с помощью которого можно было в краткий срок связаться с любой точкой на планете. Светло-зеленый ковер на полу заглушал звуки наших шагов. У меня появилось ощущение, будто меня привели в вакуумную камеру… Стены кабинета были оклеены обоями цвета морской волны.
Единственное, что не гармонировало с деловой обстановкой кабинета – большая картина на стене. Полотно насыщено кричащими желто-оранжевыми и багрово-пурпурными красками.
Войдя в комнату, Драков, безо всякой связи с предыдущим разговором, кивнул на картину и спросил:
– Нравится?
– Мазня какая-то, – передернул я плечами.
– Не шибко у тебя с интеллектом, – усмехнулся Драков. – Впрочем, мне эта пачкотня тоже не нравится. А вот мой сын от таких авангардистов просто без ума. Окончил Московский университет, эрудит, знает три иностранных языка. Так вот он за это полотно заплатил миллион!
– Я бы вам за миллион десять таких картинок нарисовал бы левой рукой и за двадцать минут, – похвастался я.
– К сожалению, у тебя нет такого звучного имени, как у этого столичного художника, – пожалел Драков. – Мой сын говорил, что вкладывать деньги в произведения искусства очень выгодно. Мол, со временем подобные вещи вырастут в цене. Представляешь? Он, еще сопляк, можно сказать, учит меня, матерого волка, как делать капиталовложения…
На это я не нашелся что ответить. В конце концов, пусть сам разбирается со своими семейными проблемами! Я сюда явился не для того, чтобы хвалить или ругать его сынка!
Драков опустился на диван, который стоял у дверей, и сделал знак рукой: мол, я тоже могу присесть.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – заботливо спросил Драков.
– Благодарю, нет, – ответил я.
– Одного не могу понять, – озабоченно наморщил лоб хозяин дома. – Мы собирались встретиться с Соломенным. Для этого он прилетел сюда из Москвы. И вдруг я узнаю, что его арестовали прямо в аэропорту. Его дело изъяли из общего потока дел, а самого перевели в особую тюрьму. А потом вдруг ты сваливаешься на меня, как снег на голову в середине лета. Как это прикажешь понимать?
Ах, да он же маньяк подозрительный! Даже рекомендательному письму друга не поверил! Так и ищет, на чем бы меня подловить!
– Не знаю, о чем вы там с Соломенным договаривались, – невозмутимо ответил я. – Неделю назад я вообще не подозревал о вашем существовании. Но Соломенный, как вы знаете, всегда отличался «подозрительным нюхом» на фальшивые бриллианты и неприятности…
– Не спорю, водилось за ним такое качество, – задумчиво проговорил Драков, наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц.
– Вот и я о том же говорю, – с воодушевлением продолжал я, чувствуя, что босс «клюет» на мою уловку. – Перед самым вылетом из Москвы он почувствовал, что менты прочно сели ему на хвост. До последней минуты он надеялся избежать тюремного «воронка».
