Мертвяк - Илья Владимирович Рясной

— Правильно, молодой человек. Знание-сила, видите ли. Молодежь мало чем интересуется… Вы сахарку-то кладите. Только его маловато, правда, — поморщился он: мол, клади, но очень-то не расходись, самим не останется.

— Я пью без сахара.　

— Правильно. Для здоровья оно лучше… Я вон, например, ни сахара, ни икры черной не употребляю. Вредно, — засмеялся коллекционер.　

— Губим себя излишествами, — кивнул Глеб.　

— Верно… Вернемся к нашим баранам. Филокартия — это нечто большее, чем хобби. Это дело не испорчено огромными деньгами, как филателия, где редкие марки стоят сотни тысяч долларов. И не антиквариат, не золото. Просто открытки. Для души. Хотя и у нас попадаются достаточно дорогие экземпляры. Ну а за некоторые редкости истинный филокартист готов отдать все.

— Так уж и все?

— А иначе зачем увлекаться чем-то? Было бы неинтересно, — улыбнулся Абрам Яковлевич., — Как вы занялись этим делом?

— Знакомый надоумил. Вот он. — Глеб показал фотомонтаж, на котором он стоял рядом с Мечниковым — Да вы его знаете наверняка.

— А, помню, — что-то мелькнуло в глазах коллекционера. — Несколько лет уже не появлялся.

— Он фанатик. Я-то так, начинающий любитель. А он голова. Лучше специалиста не найдешь.

— Ну да, не найдешь, — слегка обиделся коллекционер. — У него странные были вкусы. Он собирал только почтовые открытки Германии двадцатых-тридцатых годов. Несколько специфичная сфера.

— Да? И что, больше никто не интересуется? Может заняться?

— Бесплодное занятие. Такая коллекции будет пополняться с большим трудом. Не так уж много таких любителей.

— Интересно, сколько?

— Кто считал? Я знаю только еще одного чудака.

— Кто такой?

— Лично даже не видел. Как встарь — отношения по переписке. Эпистолярный жанр. Германия двадцатых годов — чего там хорошего?

— Значит, двоих знаете. Вот и буду третьим. А вы помогали этому таинственному незнакомцу?

— Двенадцать обменов за последние четыре года.

— Как же вы предлагаете, если не знаете его?

— Объявления в журнале «Увлечения». Треть журнала посвящена нашей тематике. Его выписывают все серьезные коллекционеры.

— Недешево, наверное.

— Да нет, не так уж и дорого. К тому же расходы окупаются… А что, не прочь познакомиться? К сожалению, ничем не могу помочь.

— Как же вы ведете дела через журнал?

— Подсылаем людей. Разных, Некоторые были не из тех, кто вызывает доверие. Но ни разу мы не подвели друг друга.

— Таинственный незнакомец. Интересно, — Глеб изобразил на лице прилив энтузиазма. — Мне больше всего нравится, некий налет таинственности в коллекционировании.

— Южное море, полное акул — вот что такое мир коллекционеров.

— А как он уведомлял вас о том, что может предложить?

— Писал письма из разных городов, — коллекционер вдруг недоверчиво посмотрел на Глеба. — Почему вас это так интересует?

— Госбезопасность. — Глеб положил на стол удостоверение.

— М-да, — коллекционер уставился на удостоверение, потом взял его в руки, изучил. — Майор. Вашу организацию раньше «комитетом глубокого бурения» называли. И что-вы от меня хотите?

— Письма откуда были? — Не помню. — Вы же храните их, — Глеб кивнул на ящички… Архив, не, правда ли?

— Ну…

— Дайте взглянуть.

Абрам Яковлевич вытащил несколько конвертов. Письма были отпечатаны на принтере. Все из разных городов.

Глеб ликовал. Он был уверен, что нашел то, что искал. Мечников наверняка! Трудно представить еще человека, способного пойти на подобные ухищрения. Чтобы прятаться — нужна причина.

— Если скажете кому-нибудь о нашем разговоре лишение свободы гарантировано.

— Да я никогда… — засуетился коллекционер.

— И конфискация имущества, — добавил Глеб, демонстративно обводя глазами полки с коллекцией.

Вечером, встретившись с Артемьевым, Глеб разложил на столе карту России и отметил точки, откуда приходили письма, соединил их линией.

— Вот регион. Он не отправлял письма из того города, где теперь обитает, — не такой глупец. Подсылал скорее всего посторонних людей, с улицы.

— Зачем ему это было нужно? — спросил Артемьев.

— Страсть. Коллекционеры — сумасшедшие.

— Да. Такие люди, как Мечников, просто обязаны иметь какие-то слабости. Иначе это был бы не человек, а компьютер.

— Вот регион, где он может проживать. Ярославль и восточнее.

— Что это нам дает? Подписка на журнал «Увлечения»? — осведомился Артемьев.

— А как же, — удовлетворенно кивнул Глеб.

— Тысячи человек.

— Как бы не так. Тиражи падают. У «Увлечений» подписчиков — меньше трех тысяч. Из них полторы — за рубежом. Остальные — Москва, Питер. И еще — доставка очень дорогая. В этой зоне — всего сто семьдесят шесть человек.

— Предлагаешь проверить всех?

— Разве это так трудно? Десять сотрудников и пять дней работы.

— Людей найдем.

⠀⠀ ⠀⠀

*⠀⠀ *⠀⠀ *

Лена так и не собралась установить металлическую дверь в свою двухкомнатную квартиру. Правильно рассудила, что денег на это понадобится не намного меньше, чем стоимость всего добра в квартире. И замки были не слишком сложные. Обычные замки.

Лена сунула Гришутке пакет с продуктами — хлеб, пара упаковок импортной ветчины, молоко.

— Подержи.

Гришутка сграбастал пакет двумя руками. Вид у него был мрачный. Он усиленно размышлял, что же скажет мама, увидев его тетрадь по русскому языку. Под последним диктантом стояла жирно выведенная, с двумя восклицательными знаками отметка. «Ноль»! Это не каждому удается. В злосчастном диктанте он умудрился написать «пошел» раздельно, а «в лес» вместе. Кроме того — самый корявый почерк в классе. Да еще причитания классной руководительницы третьего «В», что Гришутка страшно способный, но жутко ленивый. Он знал, что за «ноль» ему достанется по первое число, поэтому решил заранее надуться.

— Опять не работает, вздохнула Лена, тряся ключом в замочной скважине.

— Я открою… Если пообещаешь.

— Чего? — Лена удивленно посмотрела на сына.

— Если за ухи таскать не будешь.

— Чего? За Что?

— Есть за что. Узнаешь.

— Это что за вымогательство, а? И когда тебя за ухи таскали?

— А может, будешь.

— Ну-ка открывай.

Может быть, шансов у Гришутки стать профессором филологии было и не так много, но способности взломщика у него имелись. Он повернул ключ, и дверь распахнулась.

— Уговор дороже денег, — буркнул он.

— Ладно. — Лена поставила пакет на пол, вошла в прихожую. — Что получил сегодня? Двойку?

— Нет. «Ноль».

— Так не бывает.

— С плюсом, — добавил он.

Ага, кивнула Лена. — Оболтус.

Она включила свет — на улице уже начинало темнеть. Потом прошла в комнату. И вскрикнула. Тут же Гришутка увидел человека, рванувшегося к нему из большой комнаты. Он хотел закричать. Но широкая мозолистая рука легла ему на лицо.

— Тихо, змееныш, — послышался приглушенный голос.

Лена уставилась на мужчину, расположившегося в кресле в большой комнате. Реакция на Мертвяка у нее была стандартная — ужас.

— Ну что, голуба, — произнес он, — где твой хахаль?

— Кто?

— Мечников, — Мертвяк ткнул в лицо Лене, которую поставили перед