Лев Корнешов - Проводы на тот свет
— Какие новости, например?
— Виолетту застрелили, как ты говоришь, например… — огорошил его тесть.
— Как? — Это была действительно новость.
— Не очень ясно.
Алексей спросил:
— Андрей Иванович, Марина Степановна, вы не будете возражать, если я приглашу своего лучшего друга? У нас вроде праздник семейный…
— Зови, если он твой лучший корешок…
Алексей позвонил Никите Астрахану и после по-мужски сдержанных «а пошел бы ты…» и «явился, подлый», продиктовал адрес, сказал, что ждет его у тестя отметить некоторые события, чем Бог послал.
— Это тот «важняк», с которым ты, Алеша, меня знакомил? — спросила Тая.
— Он. — И специально для Андрея Ивановича добавил: — Но пора ему из прокуратуры смазывать салазки.
— Ну, если ты ему веришь…
— Как себе.
Тесть скомандовал:
— Женщины — на кухню, готовьтесь гостя встречать.
Тайка улыбнулась понимающе:
— Вы хотите посекретничать — так бы и сказали.
Андрей Иванович сообщил:
— От Фомы Савича весточка устная пришла… В клочья разнесло того убийцу. Но Чесноков не понимает, как ты это сделал, что уж про полицию базарить…
— Сделал и сделал, Андрей Иванович, — хмуро бросил Алексей.
— Даже Штырь озадачен, говорит, мол, не ошибся в тебе, с большими возможностями ты мужик.
— Да уж, если надо будет кого-то прибрать — только намекните… — в тон ему сказал Алексей.
— Не ерничай! — прикрикнул Андрей Иванович. — Ты великое дело сделал. Не только убийцу покарал, но и душу свою, совесть освободил от тяжкого груза…
Из кухни с тарелками пришла Марина Степановна, внимательно посмотрела на мужчин и вдруг ахнула:
— До чего же вы похожие!
Тая выглядывала у неё из-за плеча?
— Это я выбирала Алешеньку, чтоб был у меня муж такой, как папа!
— Чертовка… — смутился Андрей Иванович.
Пришел Никита с цветами для дам и коньяком для мужчин.
Марина Степановна окинула его оценивающим взглядом и, не смущаясь, изрекла:
— Слава Богу, и этот рослый да статный, как наш Алеша.
— Вы про что? — удивился Никита.
— Про то, что не перевелись ещё на Руси мужики.
Они недолго посидели вместе за столом, и Андрей Иванович предложил перейти в другую комнату, покурить.
— Кто замочил Виолетту? — спросил Алексей Никиту.
Никита замялся.
— Да ты не смущайся, про это наверняка уже в газетах писали. Андрей Иванович к тому же знает тайны и почище этой…
— Ладно, нарушу… Марина из приемной Благасова её застрелила. Она ведь была лейтенантом КГБ, прошла обучение, «трудилась» в определенных кругах как безотказная девочка-информатор. Одним словом, «связь». Благасова убили, Волчихина, её любимого начальника, тоже замочили. Дело в том, что в день убийства Волчихина его упорно разыскивала Виолетта. Вот Марина и связала звенья цепочки, взяла свой табельный пистолет, который у неё не нашлось времени сдать, и пошла на квартиру к Виолетте. Дальше уже загадки… Вроде бы Виолетта выстрелила в неё из пистолета Благасова, а она хлопнула её в порядке самообороны. Но скорее всего, было иначе. Марина пристрелила красавицу Виолетту, которую давно и прочно ненавидела, сунула ей в руку благасовский пистолет, нажала её пальчиком на спуск, загнала пулю в стенку. То есть хорошо разыграла самооборону…
— Будете доказывать обратное? — спросил Алексей.
— Зачем? — удивился Никита. — И продолжил свой рассказ:
— Марина сразу же вызвала милицию, её увезли в отделение, там она повторила свои придумки. И поскольку она назвалась лейтенантом КГБ, хотя и бывшим, её тут же передали в ФСБ. Марина многое знала, была особой наблюдательной. Волчихин поручил ей шпионить за Благасовым, а Игорь Владимирович выуживал у неё информацию о Волчихине. Пауки в банке… А она всерьез считала, что рано или поздно родная «контора» о ней вспомнит и накапливала компру на своих благодетелей. Перед Волчихиным она благоговела… И когда по наводке Виолетты его завалили, Мариночка с потрохами сдала Мамая, Бредихина и тайники в могилах… Да ей за это все простят и все её действия по самообороне признают законными! — воскликнул Никита, завершая свой рассказ.
— Подтверждаю, — серьезно сказал Андрей Иванович. — Мамая, Бредихина и два десятка других придурков повязали, так как, видно, сошлось: до уголовки докатились слухи отсюда, с низов, о тайниках с наркотой, а эта Марина их подтвердила.
— Марина показывает, — продолжал Никита, — что, якобы, она пошла задержать Виолетту и вызвать милицию. А Виолетта попыталась подкупить её, говорила, что у Благасова есть чемодан с золотом какой-то старой секты и она отдаст его ей, Марине, если та её отпустить и будет молчать. И ещё сказала, что не знает, где этот чемодан, но сейф Благасова и ящики его столов она перерыла, на даче тоже побывала в отсутствие хозяев, однако все равно золото найдет.
— Может, сочинил Благасов? — предположил Алексей.
— Нет. Марина, якобы, слышала, как Благасов орал Виолетте, когда та у него выпытывала что-то: «Ты, сучка, не тянись к тому, что тебе не принадлежит! Мое золото стерегут всемогущие воины моего царства!»
Всемогущие воины…
— Марина говорит, что в ответ на мольбы и золотые посулы Виолетты выкрикнула: «На тебе, стерва, столько крови, что никаким золотом не откупишься!» И тогда, якобы, Виолетта первой нажала на спуск…
Мужчины долго молчали. Наконец, Андрей Иванович с непонятной ухмылочкой произнес:
— Воевали-воевали мужики, а свинцовые точки расставили бабы…
— Марина дает показания охотно… Возненавидела Виолетту за то, что та дорогу себе к миллионам трупами выстилала. Она все-таки кагэбешница, а у таких свое представление о добре и зле.
— Еще в звании повысят, — с иронией сказал Алексей.
— Можешь шутить, но задержание крупной, жестокой банды Мамая на её счету. Спрятали Марину надежно, чтобы не свели счеты.
— Мужчины! Пожалуйте за стол! — напевно позвала Марина Степановна.
За столом, когда выпили-закусили, Алексей сказал Никите:
— Я ведь тебя пригласил не только за тем, чтобы информацию выудить. У меня к тебе есть стоящее предложение. Как-то Андрей Иванович посоветовал мне открыть собственное сыскное агентство. Обещал даже деньги дать…
— Не забыл? — удивился Андрей Иванович.
— Добро не забываю, — ответил Алексей. — Но я какой-то непутевый: в спецназе помотался — ушел, в «важняках» не прижился, характер не позволил, журналист из меня так себе, многие есть получше меня…
— Алеха! — изумился Андрей Иванович. — Да ты, бля… — И осекся, вспомнив, что присутствуют дамы. Тайка прыснула, а Марина Степановна невозмутимо уткнулась в тарелку.
— Я хотел сказать, ты чего, Алеха? Да если братва узнает про твои дела, авторитетнее тебя здесь не будет!
— Ну вот! — вроде бы забеспокоился Никита. — И куда я, следователь по особо важным, попал?
— Туда, куда надо, — успокоил его Алексей. И продолжил:
— Не очень улыбается мне гонять за бандитами и уголовничками. Но помогать попавшим в беду людям хотел бы. Потому и предлагаю тебе, друг проверенный Никита, бросай свое прокурорское занудство, давай на пару учредим Агентство независимых расследований… Будем людям помогать, пропавших без вести искать…
— Неожиданно… — пробормотал Никита. — Только на какие шиши? Я на обед еле наскребаю, девчонку в ресторан приглашаю, а сам считаю, хватит ли заплатить.
— И что, так и дальше жить будешь? — насмешливо спросил Андрей Иванович. — Они вас, таких как Алеха и ты, заставляют дерьмо выгребать за копейки.
— Это точно.
— Алексей Георгиевич тебе, молодой, сказал: тесть поддержит.
Андрей Иванович произнес это солидно и весомо.
— Я подумаю, — сдался Никита. — Но, очевидно, соглашусь.
Таисия, которая слушала разговор мужчин внимательно, и как примерная девочка, молчала, не утерпела, спросила:
— А это не помешает мне открыть парфюмерный бутик?
— Ни в коем случае, — заверил её Алексей.
— Мы с Ритой уже все продумали, наметили.
— Вот и начинайте…
— Да! — вспомнила Тая. — Елена Яковлевна встречалась с Ритой. Она передала ей все личные вещи Марка, в том числе и его капитанские погоды для мальчика…
— Всегда была аккуратной девушкой, — пробормотал Алексей.
— …И сказала, что уезжает в Израиль, к папе с мамой…
— Там таких не хватает, — Алексей в душе был доволен, что эта страница его жизни переворачивается решительно и бесповоротно.
— Квартиру она продает, — продолжала Тая. — И, по словам Риты, половину суммы положит на счет сына Марка…
Что же, девочка со скрипкой из прошлого хотела быть благородной…
А, может, она стремилась уехать не из России, а от кладбищ, которые принесли столько смертей и горя? Но кладбища ли? Родные погосты напоминают о памяти и совести, а злодействуют живые.
