При попытке выйти замуж - Анна Жановна Малышева
Полковник Сергей Иванович Зайцев угостил троицу чаем и проявил отеческую заботу. О субординации он временно забыл, что было ему свойственно в минуты удач, и сам ухаживал за подчиненными, подливал им чаек, намазывал хлеб маслом и хвалил, хвалил, хвалил:
— Можете ведь, если захотите. Но расслабляться рано. Думайте и над другими вариантами.
— Мы ищем джип «Ниссан-Патрол», — чавкая, докладывал Василий. — Оцепили все.
— Джип! — полковник всплеснул руками. — В Москве проще найти месторождение нефти.
— Что — и нефть пропала?! — трагически завопил Гоша. — Ну не город, а воровской притон.
— Не паясничай! — одернул его Зайцев. — Думай лучше. Что делать будем, если здесь не выгорит?
Гоша придал лицу задумчивое выражение, оперативники тоже попытались изобразить на своих лицах нечто подобное. В таком непривычном состоянии их и застала Саня.
— Ой, — она испуганно прижалась к двери. — Что это с вами?
— А что такое с ними? — спросил Зайцев.
Саня ткнула в Василия пальцем и спросила полковника:
— А что это у него с лицом?
— Он думает, — полковник смущенно улыбнулся.
— Он? Думает? — Саня недоверчиво покачала головой.
— А что ему остается? — сказал Зайцев. — Сегодня что — вторник? По вторникам у нас положено думать. А кто отлынивает, к тем приходится применять санкции.
— Лишите его полдника, — посоветовала Саня.
— Посмертно, — добавил Зайцев. — Ты, Санечка, мой принцип знаешь — сначала расстрелять, а потом разбираться.
— Кто тебя пустил сюда?! — заорал наконец Василий. — Ты уже к товарищу полковнику приходишь, как к себе домой!
— Я по делу, — быстро сказала Саня. — У меня оперативное сообщение.
— Сообщай, — разрешил полковник. — Нам все равно пора отвлечься.
Саня, показав Василию язык, быстро, но не опуская подробностей, рассказала о своей вчерашней прогулке за город. Она увлеклась собственным рассказом: о себе говорила с видимым удовольствием (вот какая я храбрая!), напарника Мишу описывала снисходительно, но с благодарностью; над людьми в бараке посмеивалась, над охранником Евгением откровенно издевалась… Прервалась Саня на полуслове, почувствовав, что вокруг творится что-то неладное.
Во-первых, все молчали. Молчал и не пытался подшучивать над ней Гоша; не просто молчал, а сидел, замерев с открытым ртом, Леонид; Василий, казалось, вообще не дышал, а Сергей Иванович Зайцев так вцепился в подлокотники кресла, что кисти рук у него стали похожи на двух раздавленных медуз.
— Что-то… не так? — испуганно спросила Саня.
— Какого черта ты не позвонила мне вчера?! — прохрипел Василий. — Сколько там людей? Которые в тулупах?
— Я звонила, но тебя не было… — начала оправдываться Саня. — А потом нечаянно заснула.
— А Коли? Коли Бабкина ты там не видела? — выдохнул Гоша. — Нашего Коли?
— А при чем тут Коля? — Саня ничего не понимала. — Коля — это же ваш стажер.
— Скорей! — заорал Василий. — Что мы тут рассиживаемся?! Скорей, берем омоновцев! Быстро, Саня, рисуй Гоше схему — где этот забор и этот барак, как туда добираться?
И уже не Саше, а в телефонную трубку:
— Две группы на задержание нам. Две! Что почему?! По кочану! Да! Потому что в два разных места.
— А в два-то места зачем? — спросил Гоша.
— Мы должны повязать тех, кто на ферме, и Сашиного живодера Морозова.
На Сашу никто уже не обращал внимания. Все вокруг суетились, Леонид уже кричал на кого-то по телефону, Гоша, наоборот, что-то шептал в трубку другого телефона, трагически вздыхая и закатывая глаза, а Сергей Иванович пил воду прямо из графина, демонстративно игнорируя стоящие рядом стаканы.
— Что случилось-то? — Саша нервно дорисовывала маршрут к собачьей ферме и в страхе поглядывала на истерзанного жаждой полковника.
— Потом, девочка, потом все объясним. Спасибо, ты умница. Иди пока, а там… — Сергей Иванович не договорил, взял листок со схемой и ушел.
Пока Саша гадала о причинах произведенного ею фурора, «Волга» с оперативниками и «рафик» с омоновцами неслись по шоссе со скоростью сто тридцать километров в час.
К месту они прибыли в рекордно короткий срок, но открытые настежь ворота, створки которых слабо покачивались на ветру и противно скрипели, как нельзя лучше свидетельствовали о том, что оперативники опоздали. Барак, правда, был заперт, но пуст — сбив ударом приклада висячий замок, Василий с Леонидом смогли в этом убедиться. Было понятно, что совсем недавно здесь находились люди; было понятно, что они жили здесь довольно продолжительное время — на маленьком столике стояла стопка посуды, на крючке висели два несвежих полотенца, на топчанах вдоль стен лежали одеяла и подушки.
— Тарелок, между прочим, одиннадцать, — раздраженно заметил Леонид. — Все сходится. Пострадавшие плюс Коля.
Мрачный, как туча, Василий изо всех сил треснул кулаком по притолоке, взвыл от боли и, с трудом взяв себя в руки, принялся раздавать распоряжения:
— Леня, собаку вызывай, будем обнюхивать. Рома, — Василий схватил за рукав эксперта-криминалиста, — осмотри каждый сантиметр. Перетряси одеяла, режь подушки, лупу в зубы — и под топчан. Они могли оставить весточку, нацарапать где-то что-то…
— Ладно, ладно, — эксперт недовольно высвободился из цепких рук старшего оперуполномоченного. — Не психуй. Пошукаем, чего-ничего найдем.
Непригодившиеся омоновцы вяло курили на свежем воздухе и, похоже, были вполне довольны мирным характером пейзажа. Нет бандитов — и отлично, целее будем.
Василий с Леонидом, оставив эксперту широкое поле деятельности, пошли к следующему бараку, стоящему на отшибе и призывно зияющему проемами окон, забитых фанерой.
Остановившись в двух метрах от некоего подобия двери, Василий перекрестился.
— Ого, — Леонид не верил своим глазам. — Давно ли о душе стал задумываться?
— Только что, — капитан Коновалов не решался сделать последние три шага. — Я только одного боюсь — как бы там не оказались все наши пропавшие, только… только…
— Нет, — Леонид решительно запротестовал. — Для того чтобы убить, не нужно тащить людей в соседнее помещение. Порешили бы прямо там.
— Ну, дай бог, — Василий открыл дверь и вошел внутрь.
Трупов там не оказалось, но картина, открывшаяся перед оперативниками, была более чем печальна. Вдоль стен барака стояли огромные клетки, а в них лежали собаки. Живые, но доведенные до крайней степени истощения. Когда Василий и Леонид вошли, овчарка в крайней клетке попыталась встать на ноги, но не смогла — лапы разъезжались, а голова болталась на тощей шее, как на ниточке.
— О господи, — Леонид отшатнулся к дверям. — Кто ж вас так?
— Пошли этих храбрецов, — Василий ткнул пальцем в сторону омоновцев, — за едой в ближайший магазин. Или нет — в том бараке есть еда, я видел. Пойдем чего-нибудь сварим, кашу, например.
Омоновцы проявили неожиданную сердобольность и занялись кормлением собак чуть ли не с ложечки. Было решено, что сразу много еды им давать нельзя, сначала чуть-чуть. Но главное,
