Мертвяк - Илья Владимирович Рясной
Артемьев открыл «дипломат» и вынул из него три аудиокассеты.
— Сосредоточься. Начали. — Артемьев вставил кассету и нажал на воспроизведение. — Вор в законе Гиви Кутаисский.
Из динамика послышался простуженный голос с кавказским акцентом.
«Эу гражданин, начальник, вам не говорили, что бить задерживаемых нехорошо…»
— Не он, — махнул рукой Глеб. — Дальше.
— Дальше — вор в законе Ухо.
Глухой голос, неторопливая речь:
«А слышал, как Зурабчик кончил? Говорят, на коленях по грязи полз, как боров хрюкал, пока «маслину» затылок не получил…»
— Не он, — сказал Глеб.
— Тюремный вор, из старых — Американец. — Артемьев снова нажал на кнопку.
Звонкий нервный голос:
«Прости, говоришь, Таракан? Ментовские поганые провокации? Нет, Таракан… Я-то прощу. Я человек верующий. Люди что скажут?»
— Вынесение приговора. Таракана, авторитета из Свердловска, после этого нашли с пулей в сердце. Сам себя порешил. Американцу сходняк дал право единолично выносить приговоры. С последующим отчетом и ответом перед ворами, естественно.
— Не он.
— Давай следующего. Московский вор Орех.
«Я стрелял? В милицию? Только что? Да как вы могли подумать такое?.. Стреляли? Кто стрелял?… Э, быки, выбирайте, кому сидеть… Вот ты, Гога, стрелял. Правда? Вот — он согласный. В целях самообороны. Думал — грабители…»
— Не он…
«Передай людям — пятый барак ссученный…»
«Ничего, менты, время придет — со всеми посчитаемся. Скоро уже…»
«Безработный я. Не берут на работу, знаете. На что живу? Так, люди добрые дают…»
Глеб откинулся в кресле. Прикрыв глаза, он махал рукой не тот. Под конец отобрали четырех кандидатов.
Вроде бы похожие. Сам знаешь, по магнитофонной записи опознать человека не так просто.
Послушай еще нескольких вражин, — сказал Артемьев. — Маловероятно. Уже несколько лет они не мо-золят глаза. Но все может быть.
Снова голоса. Хриплые. Басовитые. Тонкие.
«Позоренье имен честных воров — это гадские дела и ментовские провокации. Так и прогоните по хатам..»
«Вы меня с кем-то спутали. Кто такой вор в законе? Что-то в газетах читал, но никогда не видел…»
«Владимир Михайлович, я-то думал, вы на пенсии — на бережку да с удочкой. А вы все на честных людей напраслину возводите. Только сейчас у вас ничего не получится… А вообще все беды от ментов, а не от нас…»
— Ну-ка еще раз, — Глеб выпрямился.
— Пожалуйста.
Глеб повторно прослушал последнюю звукозапись.
— Он.
— Точно? — с сомнением спросил Артемьев.
— Он. Точно.
— Чумной. Большой авторитет был. Колонии на бунт подбивал. Вскрыл однажды вены в знак протеста против якобы произвола администрации. Зеки за него все разнесли. Войска вводили. Хорош. Волчара — палец в рот не клади. Смертные приговоры выносил — не морщился. Сам стукачей целый вагон порубал. Никого не жалел. Не поверишь, — любовь у него страстная была — лет двадцать назад. Он тогда уже в авторитете был. Вышел из колонии, стук-стук к любимой, а на его месте уже другой устроился, тоже вор, из корешей. Чумной взял и порешил обоих.
— Ничего себе.
— Единственная и последняя любовь. Так и сказал ей напоследок: «Тебе что, мужиков мало, почему с вором связалась?» Мол, с товарищем по цеху права гулять не имела… Самое интересное, перед всеми оправдался. И от суда народного ушел. И от воровского. По воровскому закону не мог за такое дело кореша резать — самого за это на перья надо ставить. Женщина-то — Бог с ней, а вот вора… Тогда он умудрился доказать, что кореш тот на милицию постукивал. А в этом случае — слава и почет. Стукача порезал.
— Душегуб…
— Как кооперативное движение началось, один из первых занялся рэкетом. Сразу же собрал серьезную команду. Исчез куда-то в девяносто первом году. И я не слышал, чтобы где-то возникал.
— Значит, действовал через других. Через тех, кто с вами информацией не делился.
— Мало таких… Значит, Чумной. Противник серьезный. Ходили сплетни, что постукивал на госбезопасность… Может, и постукивал. Может, Кунцевич его на чем-то поймал и запряг?
— Может быть.
— Считай, двоих вычислили. Вор и генерал. О времена…
— Где его искать, если он столько лет не проявлялся?
— Ума не приложу, — задумчиво произнес Артемьев. — Но все же найдем.
⠀⠀ ⠀⠀
*⠀⠀ *⠀⠀ *
Бородин знал, что одной из самых сильных сторон Кунцевича было умение прятать концы, заметать следы… Но вместе с тем знал и то, что все концы спрятать невозможно.
Итак, где-то существует бывшая исследовательская база КГБ. Если взять эту версию за основу — что из нее вытекает? Как-то базу построили. Как-то снабжали. Как-то охраняли. Хотя бы аттестаты на оружие, рапорта, ведомости на зарплату — что-то должно остаться. Даже при самом высоком грифе секретности.
Помощники Бородина начали проработку, благо «легионеры» и агентура имелись практически во всех подразделениях ФАГБ.
Результаты не заставили себя долго ждать. Удалось установить, что Кунцевич действительно курировал какую-то программу. Но никаких документальных следов не обнаружилось. Создавалось впечатление, что архивы хорошо подчистили, хотя такое сделать не очень-то легко. Подчистили со знанием дела.
В девяносто первом происходит ряд смертей. Умирают или гибнут при странных обстоятельствах самые различные люди. Из нескольких человек, которым должно было быть известно о программе, никого не остается в живых. В Сибири разбивается вертолет со строительной бригадой управления оборудования спецобъектов КГБ. Несчастный случай? Не они ли выполняли работы по оборудованию лаборатории? Возможно. К тому же при весьма сомнительных обстоятельствах расстались с жизнью ещё четверо сотрудников «спецоборудования».
Девяносто первый год. Высшие госчиновники выбрасывались из окон, мерли от инфаркта, как тараканы от дихлофоса. Старый мир трещал, а на его месте возводилось уродливое строение мира нового, где никому ничего не нужно и никто ни за что не несет ответа. Лучшее время прятать концы.
Bce-таки что-то осталось. В памяти людей. Какая-то база КГБ в Подмосковье была, курировал ее действительно Кунцевич — это удалось узнать наверняка. А еще — в том же девяносто первом, сразу после путча, при загадочных обстоятельствах исчезает один из сотрудников Кунцевича — подполковник Мечников.
Бородин знал Мечникова. Классный сотрудник, отлично проявил себя в боевых операциях. Хороший боец. Потом — работа в контрразведке, участвовал в разоблачении агентурной сети ЦРУ. Он относился к числу тех людей, которым не рекомендуется класть палец в рот. По материалам уголовного дела и оперативных проверок напрашивался вывод, что Мечникова пытались ликвидировать, но он ушел. Где он сейчас? Нашел ли его «Синдикат» и лежит он где-нибудь в земле сырой или на дне Москвы-реки?
