Скотт Смит - Сумка с миллионами
Теперь, по прошествии времени, я оглядываюсь назад, и все это кажется мне абсолютным сумасшествием. Я даже представить не могу зачем — а главное почему — я выбрал этот путь. Пожалуй, решение пришло ко мне всего за несколько мгновений, и план был готов уже секунд через двадцать. Да, с одной стороны, в тот момент я абсолютно контролировал себя, я понимал, что беру на себя ответственность за деньги, за Луи, Джекоба, за себя самого, и одновременно с этим я даже не чувствовал важности и значимости моего решения. Я даже не мог представить, как я, всего за несколько быстротечных секунд, изменю наши жизни. Тогда мой план казался мне абсолютно совершенным. Я думал, что если бы я сразу сдал деньги в полицию, мы бы навсегда их лишились и даже не узнали, правильно это было бы или нет. А вот благодаря моему плану у нас было время, за которое мы бы получили дополнительную информацию. Кроме того, если решение взять деньги было бы ошибочным, я всегда мог это исправить. Так что получалось, что решение принято, но при возникновении непредвиденных обстоятельств все можно будет исправить.
— Хорошо, — наконец сказал я, — положите деньги обратно.
Ни Луи, ни Джекоб не пошевелились.
— Мы возьмем их? — тихо спросил Луи.
— Я их заберу.
— Ты? — переспросил Джекоб. — В смысле? Как это ты?
— Мы поступим так: деньги будут храниться у меня шесть месяцев. Если за это время не объявится их владелец или тот, кто знает о пропаже, мы их разделим.
Некоторое время Джекоб и Луи молча смотрели на меня, пытаясь понять мое предложение.
— А почему деньги будут у тебя? — спросил Луи.
— Так будет безопаснее. У меня семья, работа… так что вряд ли кто-то может заподозрить такого человека, как я.
— А почему бы нам не разделить деньги прямо сейчас? И каждый по отдельности будет хранить свою долю.
Я покачал головой.
— Мы либо сделаем так, как я говорю, либо оставляем деньги. Выбирайте.
— Ты нам не доверяешь? — спросил Джекоб.
— Нет, — спокойно ответил я. — Скорее нет, чем да.
Джекоб кивнул, но ничего говорить не стал.
— За полгода самолет обнаружат, — сказал Луи. — Наступит весна, и кто-нибудь точно его найдет.
— Тогда мы и узнаем, в курсе ли кто-нибудь, что в самолете были деньги.
— А если да? Если кто-то знает о деньгах? — поинтересовался Джекоб.
— Тогда я сожгу их. Мы оставим и разделим деньги только при условии абсолютной уверенности в том, что нас никто не заподозрит. А при возникновении какой-либо опасности я избавлюсь от денег, и никто не сможет нас ни в чем обвинить.
— Сожжешь? — возмущенно переспросил Луи.
— Да, сожгу. От первой до последней купюры.
Теперь все молча смотрели на мешок с деньгами.
— Мы никому ничего не скажем, — сказал я после некоторой паузы. И, посмотрев на Луи, добавил. — Даже Нэнси.
Нэнси — это женщина, с которой жил Луи. Она работала в салоне красоты в Сильвании.
— Но рано или поздно она должна узнать. Она же спросит, откуда у меня деньги.
— Ты сможешь ей рассказать только после того, как мы убедимся, что никто эти деньги не ищет и мы в полной безопасности. Не раньше.
— Тогда и Сара тоже ничего не должна знать, — заметил Луи.
Я кивнул в знак того, что это и так понятно и этого можно было не говорить.
— А пока мы будем жить, как раньше. Я всего-навсего прошу вас потерпеть шесть месяцев. За это время деньги никуда не денутся. Вы можете быть уверены, что они будут в полной безопасности.
Луи и Джекоб молчали, обдумывая мой план.
— Ну так что, согласны? — спросил я и сначала посмотрел на Луи, потом на Джекоба.
Луи хмурился, он явно злился и был недоволен. На мой вопрос он ничего не ответил. Джекоб пожал плечами, потом, посомневавшись еще пару секунд, кивнул и положил пачку денег, которая была у него в руках, обратно в мешок.
— Луи? — обратился я.
Луи не шевелился. Мы с Джекобом смотрели на него в ожидании ответа. Наконец он, с таким выражением лица, как будто решение стоило ему огромной боли, достал деньги из куртки, посмотрел на них несколько секунд и медленно положил в мешок.
— Прежде чем ты заберешь деньги, мы их пересчитаем, — сказал он, чуть не рыча от злости.
Я улыбнулся, а точнее, усмехнулся ему в ответ. Его недоверие показалось мне смешным и нелепым.
— Хорошо, — произнес я. — Может, это и хорошая идея.
2
Почти совсем стемнело, и мы решили, что пора возвращаться к фургону и уже там пересчитать деньги. Пока мы шли к дороге, Луи и Джекоб начали говорить о том, куда и как они потратят свое новое состояние. Джекоб хотел купить снегоход, телевизор с широким экраном, большую лодку, которую он решил назвать «Потерянные сокровища». Луи сказал, что вложит половину денег в фондовую биржу, а остальное потратит на покупку дома на берегу океана во Флориде, где у него будет своя пристань и пляж. Я молча слушал их рассуждения, и мне все время хотелось их предупредить о том, что пока не стоит строить какие-либо планы, потому что еще неизвестно, останутся ли эти деньги у нас или нет. Только вот почему-то я так и не сказал им этого.
Мешок несли мы с Луи. С этим грузом мы шли не так быстро, и теперь Джекоб вполне успевал за нами. Всю дорогу Джекоб не закрывал рта. Он был явно взволнован, и его переполняли эмоции. Этого нельзя было не заметить. Джекоба окружала аура радостного возбуждения.
После заката стало заметно холодать. Снег покрылся коркой льда, которая теперь хрустела у нас под ногами. Ветки деревьев совершенно неожиданно выскакивали на нас из темноты. Так что, чтобы избегать ударов, нам приходилось постоянно наклоняться и уворачиваться. Наверное, со стороны наши движения напоминали движения боксеров на ринге.
Дорога до машины заняла у нас примерно минут тридцать.
Как только мы дошли, Джекоб положил ружье на место, за переднее сиденье, и начал искать электрический фонарик. А мы с Луи выложили деньги на задний откидной борт фургона. Мы были настолько шокированы количеством денег, которые достали из мешка, что даже не заметили машины шерифа, пока та не подъехала практически вплотную к нам. Возможно, если бы мы увидели ее чуть раньше, если бы мы заметили габаритные фонари машины, когда та была еще на горизонте, если бы мы увидели эти два желтых, медленно приближающихся к нам огонька заранее, я бы поступил по-другому. У меня было бы время понять, что происходит, оценить ситуацию и принять обдуманное решение. И когда машина шерифа подъехала бы к нам, я бы принял то самое правильное решение и рассказал шерифу Дженкинсу о самолете, показал ему деньги и объяснил, что мы как раз собирались позвонить в полицию и сообщить ему обо всем. Тогда бы я поступил абсолютно правильно, я бы отдал деньги, и мы бы не впутались в эту темную историю, и все бы закончилось так, как должно было закончиться.
Однако все произошло совсем не так: когда мы заметили фургон шерифа, он был уже всего в двухстах ярдах от нас. Сначала мы даже не увидели, а услышали шум двигателя, скрип шин на замерзшей дороге. Мы с Луи одновременно подняли головы. Буквально через мгновение Джекоб тоже высунулся из машины.
— Черт, — сказал он.
Не думая, действуя абсолютно инстинктивно, как животное, которое при появлении опасности зарывает еду в землю, я резко поднял борт. Деньги попадали в открытый багажник фургона. Потом я подобрал мешок, который мы с Луи бросили рядом, вытащив все содержимое, и, насколько это было возможно, прикрыл им деньги.
— Иди к Джекобу. Говорить буду я, — шепнул я Луи.
Луи быстро сел к Джекобу и наклонил голову, делая вид, что и не заметил машины шерифа, которая уже поравнялась с нами и остановилась на противоположной стороне дороги. Шериф приоткрыл окно, и я пошел к нему, чтобы поздороваться.
Официально Карл Дженкинс, конечно, не был шерифом, но все называли его именно так. Шериф, как правило, ответствен за целый округ, а Карл работал только в городе. Уже примерно лет сорок он был единственным полицейским в Ашенвилле. Так что люди называли его шерифом, чтобы показать свое уважение.
— Хэнк Митчелл! — сказал он, широко улыбаясь, когда я подошел к машине. Он улыбался так, будто был очень рад меня видеть. А я и знал-то его не очень хорошо. Я даже и знакомым-то его не мог назвать, мы просто здоровались при встрече, вот и все. Но почему-то у меня всегда было ощущение, что Карл всегда рад нашей встрече. Наверное, он просто умел вести себя так, что все, даже абсолютно незнакомые ему люди, чувствовали то же, что и я. Он обладал удивительной способностью показать свое расположение, какую-то отеческую теплоту и искреннюю радость при встрече. Это обезоруживало даже самого негативно и враждебно настроенного собеседника.
Карл был невысоким человеком, даже ниже меня. У него было круглое лицо, широкий, блестящий лоб, маленький рот, тонкие губы. С первого взгляда можно было сказать, что это основательный и аккуратный во всем человек и в некоторой степени элегантный. Военная форма цвета хаки всегда была безупречно отглажена, ногти ровно подстрижены, густые седые волосы опрятно расчесаны и уложены. От него всегда приятно пахло свежестью, тальком и кремом для полировки ботинок.
