Владимир Чванов - Тихая сатана
Муж подал ей чашку в красных узорах. В комнате запахло корвалолом.
– Я бы их своими руками…
Потерпевшая с немой просьбой в глазах смотрела не на Таранца, не на эксперта, а на кинолога. Тот привычным движением стиснул челюсти Лаймы, ткнул ее нос в поднятую с пола шерстяную кофту и, дождавшись, когда она надышится запахом, ослабил поводок. Лайма закрутилась по комнате, потом сунула свою умную в рыжих подпалинах морду в платяной шкаф, рванулась в спальню, а из нее к входной двери квартиры.
– Вы уж постарайтесь! – прокричала им вслед потерпевшая. – Вы бы, товарищ, – она повернулась к Савину, чувствуя в нем старшего, – сказали, чтоб собака поискала как следует.
– Собака слов не понимает. Я сказал проводнику.
Савин, Таранец и понятые разговаривали вполголоса. Они старались вести себя как можно тише. Кража оставила тяжелый осадок.
Мухин, приладив вспышку, защелкал фотоаппаратом, потом, поставив на стол свой портативный дерматиновый чемоданчик, вытащил из-под брезентовых креплений сияющее никелем увеличительное стекло, кисточки, разноцветные флаконы с жидкостью и порошками и принялся за работу. Савин и Таранец обошли комнаты, кухню, тщательно осмотрели замки входной двери. Следов отжима или взлома не было видно.
– Сколько человек живет здесь? – сдвинув очки на лоб, спросил Мухин.
– Я и муж. Сын – в пригороде, в общежитии.
– Он часто бывает у вас?
– Не очень, – ответила потерпевшая.
– При мне, – со значением процедил муж, – он был два месяца назад. Если точно, то под Новый год.
– С тех пор не приезжал, – словно снимая сомнения, уточнила потерпевшая. – Звонил, правда. – В ее светлых глазах появилось беспокойство.
К Таранцу подошел Мухин.
– Ничего дельного, – шепнул он. – Туго идет. Снял четыре отпечатка, но, по-моему, они от рук хозяев. Я проверю. Остальные стерты. Знакомые давно были у вас? – спросил эксперт у Школьникова.
– Давно. Последнее время никто не заходил, – сказал хозяин квартиры.
– А с замками как? Не барахлят?
– Не замечал. Впрочем, проверьте, – он протянул ключи.
Один за другим Мухин вставлял ключи в замочные скважины и, прислонив ухо к двери, аккуратно покручивал ими.
– По-моему, в порядке.
Таранец сделал последние записи в протоколе осмотра и обратился к потерпевшим:
– Давайте уточним, что пропало. Нам нужны приметы.
Понятые не скрывали своего любопытства.
– Я бы попросил этот вопрос выяснить без посторонних, – проговорил хозяин квартиры. – Нам бы не хотелось…
В комнате мгновенно наступила тишина.
– Принимается! – сказал Таранец с чувством досады, хотя и понимал, что просьба была естественной, законной. – Этот вопрос мы уточним позднее. – Невольно вздохнув, он обратился к понятым: – Я зачитаю протокол осмотра места происшествия. В нем зафиксированы все важные обстоятельства, относящиеся к делу. Вы вправе высказать свои замечания, если таковые возникнут. Итак, протокол осмотра… «Я следователь… с участием старшего оперуполномоченного уголовного розыска… эксперта… в присутствии понятых… потерпевшего Школьникова… – Таранец читал быстро, отчетливо, изредка отрывая глаза от текста. Сбавил темп лишь в заключительной части. – При осмотре дверей квартиры, а также шкафов и серванта следов взлома или отжима не обнаружено. Их запорные устройства внешних повреждений не имеют. Орудий преступления обнаружено не было. Для исследования в лабораторных условиях изъят дверной замок входной двери… Место происшествия сфотографировано…»
Замечаний понятые не высказали. Попрощавшись с ними, Савин пододвинул протокол Школьникову, который сидел за другим концом стола.
– Пожалуйста, подпишите. – И тут же обратился к его жене: – Вы подозреваете кого-нибудь в краже?
Она сбивчиво, торопливо заговорила:
– Мы здесь второй год. Обменяли мужнину комнату и мою квартиру. С соседями отношений никаких. Нам от них ничего не надо. Только вот им… То одно одолжат, то другое попросят. По телефону звонить приходят. Возможно, завидуют нам. Один Сергеев чего стоит.
– Понятой, который здесь был, – уточнил Школьников, заметив вопросительный взгляд Савина. – Зайдет вроде бы по делу, – продолжал он, – а глазами по комнате ширк, ширк.
– Понятно. А конкретные подозрения имеются?
– Сергеев на нас обижен. Под Новый год попросил в долг пятьсот рублей на мотоцикл. Я отказал. И правильно сделал. Раз одолжишь, два одолжишь – на голову сядут, – заключил Школьников. – С тех пор не заходит. Может, зло затаил на нас?..
Савин опустил глаза. Больше всего он не любил подозрительность.
– Сосед где работает? Не знаете?
– Не…ет.
Школьников продолжал читать протокол. Не отрываясь от текста, он вытащил из кармана пиджака ручку, снял колпачок, но неожиданно лицо его вспыхнуло:
– Я не стану подписывать этот документ.
– Извините, не понял, – Савин с недоумением посмотрел на него.
– А чего понимать? – Брови Школьникова дрогнули. – Вы его составили так, вроде бы и кражи не было. Ни следов, ни взломов, ни вещественных доказательств.
– Но ведь действительно же взломов не было. Мы фиксируем…
– Вы фиксируете свое неумение. – Школьников решительно поднялся. – Как же так? В квартире были чужие люди. Похищены вещи. И никаких следов?.. Так не бывает, – его голос звучал уверенно. Резким движением ладони он откинул тяжелую прядь волос.
– В протоколе нет ошибок, – спокойно ответил Савин. Его не так-то просто было смутить, хотя тон Школьникова и кольнул. – В нем объективно изложено все, что выяснено при осмотре. Вы незаслуженно бросаете упреки.
– Я не хочу, чтобы воры по моей спине пешком ходили, – сухо проговорил Школьников. – Не обнаружили! Зато мы обнаружили. По вашему протоколу выходит, что мы сами у себя украли и сами на себя в милицию заявляем.
– Успокойся, Вася, – смущенно проговорила его жена и потянула за рукав.
Наступила неловкая пауза. Таранцу был неприятен этот разговор. Обычно с потерпевшими всегда складывались нормальные отношения и находился общий язык, а тут…
Школьников с минуту о чем-то сосредоточенно думал, потом решительно взял протокол, еще раз прочитал концовку и подписал. Движения руки были четки, решительны.
– Мы уточним приметы похищенных вещей и сообщим сегодня же, – проговорил он. – Вы до каких часов работаете?
– До утра, – ответил Савин.
В отделение милиции они вернулись около восьми. В дежурной части остро пахло мандаринами, несколько штук было на подоконнике, два закатились под широкий деревянный диван, на котором лежал пьяный мужчина в темно-сером пальто. Его лицо прикрывала новая беличья шапка, тонкая рука свисала с дивана.
– Опять пьяного притащили? Для чего медвытрезвитель?.. – проговорил Таранец, проходя за барьер к дежурному. – Зачем принимаешь? А если с сердцем что? У нас врачей здесь нет.
– Его из ресторана таксист доставил, – сказал Бутрименко. – Говорит, архитектор какой-то.
– Тогда другое дело, раз архитектор, – усмехнулся Савин. – Придется прикрепить к стене отделения мемориальную доску в память того, что двадцать пятого февраля здесь около часа находился в бессознательном состоянии такой-то.
– Это совсем и не архитектор. Его без больничного листка не восстановить, – сказал Таранец и посмотрел на двух мужчин, которые, набычившись, сидели в разных углах на соседнем диване.
– За что этих-то?
Словно желая ответить на его вопрос, низкорослый задержанный внезапно вскочил с дивана и, широко размахнувшись, ударил портфелем другого. Тот, поправив идеально ровный пробор, смущенно пожал плечами. В дежурной еще сильнее запахло мандаринами.
– Ну-ну! Потише! – сказал Таранец. – Почему насильно кормите фруктами этого гражданина? Мандарины для детей больше предназначены. Стыдно, гражданин!
– Не стыдно! Жаль, что мандарины мягкие. Вместо них кирпичей бы в портфель. Снабдил бы его на всю оставшуюся поганую жизнь, – лицо мужчины исказилось. – Живут же такие на белом свете. Он сам что-нибудь производит?
Нет! Пример показывает? Нет! Только с важным видом все обещает. Деньги под расписки берет и не возвращает…
Низкорослый мужчина опять высоко поднял портфель, но Таранец, перехватив руку, остановил его движение.
– Рассадите их в разные комнаты, – воскликнул он. Из дежурной части Савин и Таранец поднялись на второй этаж к оперативникам. Их шаги гулко раздавались в опустевшем коридоре. В кабинете оказались лишь Казаков и участковый Гусаров. Савин стянул с себя пальто. Таранец, не снимая куртки, сел за стол.
– Сложная кража? – поинтересовался Казаков.
– Не то слово, – сказал Таранец. – Не так просто будет ее раскрыть. Перспектива слабая, – он безнадежно махнул рукой. – Ни следов, ни очевидцев. Хотя, – он неожиданно подмигнул, – ты же у нас специалист по таким делам.
