Кирилл Казанцев - Тайное становится явным
Стучаться не пришлось. Едва он поднялся по скрипучим ступеням, как дверь отомкнулась, и из мрака выскользнула женщина — она держала что-то на руках, завернутое в одеяло.
— Ох, подведете вы меня под монастырь, Павел Максимович… — прошептала она, передавая мужчине свою ношу. Он принял ее с бешено колотящимся сердцем, бережно обнял, прижал к себе.
— Не волнуйтесь, Зинаида Осиповна… Все будет в порядке, уж не в первый раз, поди… Надеюсь, вам понравилась переведенная на ваш счет сумма?
— Сумма-то понравилась, Павел Максимович, но мы должны быть осторожны, это вам не шутки шутить… Мальчику пять лет, зовут Коленька, глухонемой от рождения. Я дала ему снотворное, он крепко спит. Условия жесткие, Павел Максимович, вы должны вернуть малыша не позднее пяти утра — пока не рассветет. Я буду дежурить всю ночь с тяжелым сердцем, сделаю все, чтобы посторонние его отсутствие не заметили. И чтобы он… ну, вы понимаете…
— Разумеется, Зинаида Осиповна, разумеется… мы же не звери какие-нибудь… и конспирации обучены… — мужчина волновался, и присутствие въедливой женщины его тяготило. Он повернулся спиной и засеменил к машине, бережно сжимая сопящий комочек. Женщина посмотрела ему вслед, тяжело вздохнула и закрыла дверь.
Мужчина положил ребенка на заднее сиденье, развернул одеяло, изнывая от сладких предчувствий. Всматривался в кукольные черты — посапывающий носик, пухлые губки, щечки, русые волосики, торчащие из-под шапочки. И чуть не замурлыкал от умиления, расплылся в блаженной улыбке, сердце застучало в предчувствии сладостного события…
Он спохватился — надо ехать. Имеется в предместье проверенный мотель, где не задают лишних вопросов. Закрыл заднюю дверь, подошел к передней… и даже не заметил, как подсекли ногу! Тень метнулась от кустов. Земля убежала из-под ног, мужчина ахнуть не успел, изобразил неуклюжую спираль и, не споря с законами физики, грохнулся оземь. Пещерный ужас обуял, тяжелое колено сдавило грудь, он захрипел.
— Не нервничайте, Павел Максимович, все хорошо… — различил он вкрадчивый мужской голос.
Да чего уж тут хорошего? Игла вонзилась под кожу, и Павел Максимович взревел, как трубный пароход, забил конечностями, пена потекла с губ. Дрожь в теле помаленьку затихала.
— Живой? — осведомился женский голос.
— Почему бы нет? — отозвался мужчина. — Они от этого не умирают… к сожалению.
— Хреново, что живой, — со вздохом согласилась женщина.
Он болтался на стене в каком-то гараже — рядом с лысыми покрышками, стеллажом, забитым пустыми емкостями из-под автомобильного масла, разбитыми подшипниками, инструментами. Абсолютно голый, горло сжимал тугой ошейник, прикрепленный к крюку на стене. Дышать было трудно, но он не умирал, помимо ошейника его поддерживали ремни, пропущенные под мышками — в противном случае он давно бы дал дуба. Мужчина очнулся и сразу начал извиваться, как червяк на крючке, задергал конечностями, начал театрально закатывать глаза. Масса у Павла Максимовича была приличной, тянула к полу, но до пола его ноги не доставали каких-то сантиметров. Он вспомнил, что предшествовало подвешиванию, и чуть не захлебнулся от пронзительного страха. Потом постиг, что голый, и начал машинально сооружать фиговый листок из скрещенных ладоней, что со стороны смотрелось глупо, поскольку было неэффективно.
Вспыхнули два мощных фонаря напротив, осветив подвешенную «мясную тушу». Включилось что-то еще — невидимое в темноте, но снабженное красноватым глазком. Павел Максимович хрипел, пытался выгибаться, пот потек со лба, слезы из глаз, сопли из носа, слюни изо рта…
— Коллега, вас не смущает, что это туловище висит… «о натюрель», так сказать? Вас не шокируют его… кхм, причиндалы? — прозвучал из темноты исполненный сарказма мужской голос.
— О нет, коллега, все в порядке, — отозвалась женщина. — Я подозревала, что у данного туловища должно иметься нечто подобное — поскольку в некотором роде оно мужское. А то, что мы видим, — никакие не причиндалы, так, ничего.
— Ну и ладно, — успокоился мужчина, — Павел Максимович, как ваше «ничего»? Судя по приветственным движениям и исходящим звукам, вы уже пришли в себя? Здравствуйте. Как вы себя чувствуете?
— Что это?.. — с усилием выдавил из себя подвешенный мужчина. — Какого черта?..
— Кстати, забыли вам сказать, — вспомнила женщина, — теперь вы можете смело начинать нервничать.
— Что вы собираетесь делать?.. — прохрипел Павел Максимович. Ему с трудом удавалось разглядеть что-либо — ошейник давил под горло и подбородок норовил задраться.
— Думаю, вам удобно, — сказал мужчина. — А теперь, внимание, вопрос. По сговору с директором детского дома номер восемь Волынцевой Зинаидой Осиповной вы забрали из детского учреждения на несколько часов малолетнего воспитанника с целью — а). Совершить с ним насильственные действия сексуального характера, б). Осчастливить, в). Затрудняюсь ответить. Сколько времени вам нужно для обдумывания ответа?
— Послушайте, это совсем не то, что вы подумали… — стонал подвешенный.
— Какая оригинальная фраза, — восхитился мужчина.
— И второй вопрос, — сказала женщина. — Вы предпочитаете мальчика? Девочку? Или можно лошадку?
— Снимите меня, я все объясню. Зачем вы это спрашиваете?
— Успокойтесь, Павел Максимович, это не соцопрос, — сказал мужчина. — Это минута вашей славы, можно сказать. Уже буквально завтра дискуссионное видео с вашим участием увидят миллионы зрителей по стране и земному шару. Вы рады?
Голова превращалась в раскаленный чугунный шар. Он отвесил челюсть и открыл рот, чтобы из него выходил жар.
— Вам нехорошо? — участливо спросил мужчина.
— У меня давление… — простонал пленник.
— Сбросим лопатой? — предложила женщина.
— Что же вы творите, ироды… — вновь задергался Павел Максимович. — Как вам не совестно! Да вы хоть знаете, кто я такой?!
— Обидно, — сказал мужчина. — Мы думали, вы оцените наш тонкий юмор. Кстати, коллега, обратите внимание, у Павла Максимовича такие вдумчивые и выразительные глаза, когда он чем-то расстроен. Но не будем интриговать зрителей. На монолог от первого лица рассчитывать не приходится. Итак, перед нами Павел Максимович Новогорский, руководитель администрации Ленинского района нашего города. Сорок восемь лет. Опытный функционер, искушенный аппаратчик и, разумеется, член партии, находящейся у власти. Под чутким руководством Павла Максимовича самый крупный городской район стремительно развивается, вводятся в строй тысячи квадратных метров жилья, ремонтируются дороги, сносятся старые бараки, искореняется преступность, растет благосостояние — в первую очередь пенсионеров, и очень быстро сокращаются очереди в детские сады. Мы не будем сегодня касаться его профессиональной деятельности, хотя сказать можно многое. И о взятках, которые Павел Максимович якобы не берет, и о сделках администрации с коммерческими компаниями, чьи руководители и акционеры являются родственниками господина Новогорского, — речь в данном случае идет о крупных расходах на приобретение земли, недвижимости, транспортных средств и ценных бумаг. Мы не будем упоминать о хищениях в крупной строительной компании, которую курирует его брат, ни словом не обмолвимся о двух двухуровневых квартирах в новом жилом комплексе на Военной горке, владельцем которых посредством «взаимозачетов» с неким чиновником из городского жилищного департамента стал Павел Максимович Новогорский. Нас нисколько не волнует автомобиль «Майбах-57S», прозябающий в гараже у Павла Максимовича, нам до лампочки, на какие деньги возводится особняк в Морском совхозе и сколько миллионов долларов наш фигурант заработал на незаконной сделке с китайскими бизнесменами, собирающимися возводить в районе свой «национальный» рынок. Конечно же, нам плевать на ставшие традицией липовые аукционы, на которых городская недвижимость распродается за смехотворные деньги родственникам и подельникам Павла Максимовича. А не волнует нас это потому, что все должностные преступления господина Новогорского меркнут перед его преступлениями на сексуальной почве.
— О нет… — простонал чиновник. — Я никогда… это неправда… Я порядочный человек, спросите у любого…
— Вы не порядочный, — отрезала женщина. — А «выделения порядочности», о которых вы, должно быть, говорите, случаются у вас в критические дни и нисколько не умаляют вашу сущность нехорошего человека.
— Вы гнусный педофил, Павел Максимович. Пятнадцать лет назад, когда вы были мелким функционером в отделе молодежной политики, на вас пытались завести уголовное дело за совращение малолетнего. Поймали на горячем. Но случилось что-то странное: мать пострадавшей девочки забрала заявление, а следователь заболел склерозом. С тех пор вы стали осторожнее. Завели семью, сделались респектабельным, и больше ничто не напоминало о конфузе девяносто шестого года. Вы не рыщете вечерами по темным аллеям с целью найти объект для удовлетворения своей порочной страсти, а действуете умнее. Риск остается, но риск разумный. Последние годы вы сотрудничаете с госпожой Волынцевой — директором детдома номер восемь. У женщины безупречная репутация, а страсть к деньгам и моральную нечистоплотность удается скрывать. Сколько раз за последний год вы посещали это заведение? По нашим приблизительным подсчетам, раз восемь, не так ли? Зинаида Осиповна берет дежурство, отпускает под благовидными предлогами нянечек и воспитателей… Выбранный ребенок не понимает, что с ним происходит, тем более что к боли детдомовцы привыкли с пеленок. А сегодня очень хорошо все складывалось — мальчик с рождения глух и нем, пожаловаться не сможет, ваша жена уехала в санаторий, завтра выходной, на работу бежать не надо, охрану отпустили… Что вы знаете о Боге, Павел Максимович?
