Евгений Сухов - Тюрьмой Варяга не сломить
За время их знакомства Джонни успел побывать почти во всех штатах, и к своей «работе» он подходил изобретательно, стараясь не повторяться. А потому его сокамерников находили удавленными на собственных шнурках, с перерезанными венами, умершими «во время сна». Джонни искренне считал, что помогает правительству Соединенных Штатов, и представлял себя неким крысоловом, борющимся с погаными тварями. Грело еще и то, что на его имя Фрэнки открыл счет и уже через год его «работы» набежала немалая сумма.
В последнюю встречу Фрэнки Галлахер был необычайно напряжен. Угостив Джонни баночным пивом, он сразу заговорил о деле.
— В этот раз твоим клиентом будет русский.
Кидс сделал большой глоток из банки и только после этого решил удивиться:
— Русский? Но как он оказался здесь?
По большому счету Джонни было все равно, кто будет следующим. За свою «карьеру» ему приходилось душить китайцев, вьетнамцев, однажды он перерезал вены кенийцу, повесил на шнурке серба. Так почему бы не быть в этот раз русскому?
— Да, русский. Он создал у нас в Америке преступный синдикат. Кто знает, может быть, через него действуют русские спецслужбы, чтобы взрыхлить нашу экономику и нанести ущерб нашей демократии. В этот раз твой гонорар будет повыше, за его голову мы даем пятьдесят тысяч долларов. Потом посидишь для приличия еще месяц-другой и будешь свободным. Можешь осесть в любой точке страны.
Допив пиво, Джонни аккуратно поставил пустую баночку на край стола.
— Ты будешь навещать меня, Фрэнки?
— Разумеется, дружище, — приобнял он Джонни за плечи. — И потом… если ты изъявишь желание, это не последнее наше дельце.
— Как скажешь, Фрэнки.
— По поводу этого русского… Все должно быть выполнено чисто! Чтобы никто не усомнился в его внезапной смерти. Умер и все! Этим русским заинтересовались российские спецслужбы, и если мы не сделаем этого сегодня, то завтра они могут найти способ перетащить его в Россию.
От выпитого пива голова приятно гудела, и Джонни пожалел о том, что не попросил Фрэнки привести с собой какую-нибудь миловидную блондинку. Он с удовольствием задрал бы на ней юбку и сделал бы ее прямо на огромном столе начальника тюрьмы.
— Я все понимаю, Фрэнки, можешь на меня рассчитывать. Я тебя не подведу.
— Именно это я и хотел услышать.
От прежнего напряжения Фрэнки на лице осталась небольшая черточка, которая криво рассекала его узкий лоб.
— Я ведь приготовил тебе подарок, — и он, отворив дверь, негромко позвал: — Малышка, Сюзанна, здесь тебя дожидается один страстный ковбой.
— Господи, — застонал Джонни, едва девушка перешагнула порог.
Сюзанна не изменилась, она была такой же привлекательной, как во время их последней встречи, а коротенькое платьице с вихляющими бедрами будоражило его воображение. Именно с этой женщиной он строил планы на будущее, именно от нее хотел иметь детей. Именно с ее подачи он получил двести сорок лет тюрьмы, именно ее он ненавидел и боготворил. И если бы захотел задушить, то неизвестно, чего больше было бы в нем: любви или ненависти.
— Я знаю, что вам есть о чем поговорить. Оставлю вас на час. Думаю, что начальник тюрьмы на меня за это не обидится, — и неторопливо прикрыл за собой дверь.
Сюзанна была смела как никогда. Одним движением она стянула с себя белые трусики и шагнула к нему навстречу. Джонни поднял девушку на руки и усадил на край стола, неторопливо распоясал брюки, а потом, крепко ухватив ладонями ее упругие бедра, медленно вошел, заставив непроизвольно вскрикнуть.
Никогда он не думал о том, что этот час, проведенный в кабинете начальника тюрьмы, станет самым сладостным в его жизни.
Усталый, отдав любви все силы, он долго гладил ее бедра, сожалея, что на восстановление потребуется время и он не сможет показать, как он ее сильно любит.
— Фрэнки сказал, что ты скоро выйдешь на свободу? — спросила она, натянув на колени слегка помятую юбку. — Это правда?
— Да.
— Но тебе же дали пожизненно, — удивленно спросила девушка.
— Я должен… подписать кое-какие бумаги, детка, и тогда все уладится. В общем, я работаю на ФБР.
Сюзанна отыскала трусики среди вороха бумаг начальника тюрьмы.
— Ух ты! Как это здорово! — просунула она ноги.
Джонни вновь ощутил желание.
— Именно так, крошка, а эти ребята не умеют бросаться обещаниями.
— Когда ты выйдешь, мы купим дом в Майами?
— Когда я буду свободен, я сумею купить не один дом, а два, детка! В них хватит места для дюжины сорванцов, которыми ты меня со временем порадуешь.
— Как же это замечательно, — Сюзанна сползла со стола, достала из сумочки зеркальце и губную помаду, а потом быстро и умело подправила губы. — Боже мой, никогда не думала, что мне придется заниматься этим делом в тюрьме… да еще в кабинете начальника.
— Меня ценят, крошка, — просто произнес Джонни.
Путь к свободе для Джонни Кидса лежал отныне именно через труп этого человека, который был, может, и неплохим парнем, к тому же так лихо чесал по-английски, что практически ничем не отличался от коренного американца.
Джонни аккуратно взял со своей кровати подушку. Подобную операцию он проделывал не однажды и прекрасно знал, что должно произойти в каждую следующую секунду.
Он навалится на свою жертву на выдохе, когда легкие будут свободны от кислорода. Клиент дернет головой, не понимая еще, что произошло, а потом, ощутив нехватку воздуха, попытается привстать и сбросить с себя тяжесть. Вот этот момент будет самым серьезным: этот русский — крепкий парень и нужно будет приложить максимум усилий, чтобы удержать его на кровати. Русский примется переворачиваться с боку на бок, пытаясь вырваться из крепких объятий, а потом, потеряв силы, успокоится навсегда.
Все так и будет.
Джонни Кидс ни на секунду не сомневался в себе. В полумраке распластавшаяся на нарах фигура спящего русского казалась ему беспомощной и не внушающей никаких опасений.
Канадец уже приподнял подушку, чтобы придавить жертву, как вдруг Игнатов резко повернулся, согнул ноги в коленях и с размаху пнул его в живот. Удар был неожиданный, очень сильный и пришелся Джонни под самую грудную клетку. Тот повалился на бок, больно стукнувшись затылком о край кровати, и беспомощно стал ловить открытым ртом воздух. А русский спокойно поднялся на ноги и, ткнув узкое заточенное железо в самое горло своего обидчика, негромко произнес:
— Если дернешься, сука, так я выпущу из тебя всю дурную кровь, поверь мне… И не дождаться тебе тогда ни суда присяжных, ни нового срока, ни даже тюремного надзирателя!
Джонни и в темноте видел красивое холеное лицо русского. Тот действовал настолько уверенно, как будто всю жизнь не расставался с тюремной заточкой. Джонни ни на секунду не сомневался, что русский продырявит ему горло при первом же неосторожном движении.
— А теперь ответь мне, приятель, как на божьем суде: кто приказал тебе убить меня?
Глава 5 Служебные неприятности
Почувствовав пальцами упругую бархатистую кожу на бедре Мерседес, Томас Ховански застонал.
Вот уже полгода эта изящная девушка сводила его с ума. Она стала его бредом, грехом, слабостью. Каждый раз, встречая мексиканку в тюремных коридорах, он едва сдерживался от того, чтобы не прижать ее тугoe тело к стене и овладеть ею прямо там, под мертвенным светом люминесцентных ламп. Поляк по происхождению, Ховански, как и всякий эмигрант второго поколения, очень крепко держался за свою семью. Любящий муж, заботливый отец четверых детей, безупречный полицейский — таким он был известен всем. И только одна женщина в мире знала его как неистового, сумасшедшего любовника, способного на всякого рода безумства.
— Если бы не твои светлые волосы, — чарующе улыбаясь, говорила она при очередной встрече, — я бы подумала, что в твоих жилах течет кровь истинного латинос.
И получала в ответ очередную порцию eгo безумной страсти. Когда она впервые как сотрудник появилась в тюремной канцелярии и бросила на начальника тюрьмы свой колдовской взгляд, Ховански понял, что пропал. Неделю он как завороженный толкался среди канцелярских крыс только для того, чтобы лишний раз приласкать взглядом эту высокую, смуглую, черноволосую красавицу, которая неизменно отвечала ему призывным взором карих, миндалевидной формы глаз.
На восьмой день их знакомства они уже совокуплялись в его кабинете, как два обезумевших от страсти диких зверя. Их первая встреча стоила тюремной администрации пары разбитых ваз, сломанного стула и кучи смятых и безнадежно испорченных документов. С тех пор накал этих встреч практически не изменился, только Томас предусмотрительно убирал хрупкие предметы и старался держаться подальше от мониторов внутреннего обзора, стоявших в противоположном от его стола конце кабинета.
