Татьяна Полякова - Эксклюзивный мачо

– А где все? – крикнул ей Петр.

– Гена пошел на яхту за кремом, боюсь, я успела обгореть. Куда делись остальные, понятия не имею. Хотите чаю? Он в термосе. Горячий, с земляникой.

– Предпочитаю холодное пиво, – отозвался Артур.

– Напрасно, ничто так хорошо не утоляет жаж­ду, как горячий чай.

Я решила проверить данное утверждение, и мы с Лерой выпили по чашке чая.

– Что-то Гена долго, – заметила она. – Дождет­ся, что я обуглюсь.

“Пожалуй, ему действительно понадобилось слишком много времени, чтобы сходить за кре­мом”, – машинально отметила я.

– Разомнусь немного, – где-то минут через двадцать сказала Лера и неожиданно предложила: – Составишь мне компанию?

Я с готовностью поднялась, и мы пошли, я была уверена, что мы направимся в сторону пристани, но она выбрала другой маршрут. В последний момент к нам присоединился Петр.

– Пожалуй, я искупаюсь, – сказал он, когда мы оказались на соседнем пляже.

Я тоже полезла в воду, а Лера устроилась в тени. В какой-то момент я, повернувшись к берегу, на прежнем месте ее не обнаружила. Минут через десять, выбравшись на берег, я смогла убедиться, что Лера по-прежнему поджидает нас. Мне показалось, что она чувствовала себя не в своей тарелке. Петр носился по мелководью как мальчишка, а я устрои­лась рядом с ней.

– Подождем Петра или пойдем? – спросила я.

– Подождем.

– Тогда я ненадолго загляну… – Я не успела договорить, она взяла меня за руку.

– Там люди делом заняты. Я тоже хотела загля­нуть и чуть все не испортила.

– Ах вот как, – пожала я плечами. – Что ж, по­терплю.

Когда Петр утихомирился, мы вдоль берега вер­нулись к нашему лагерю. С противоположной сто­роны шел Лапшин.

– Тебя только за смертью посылать, – заметила супруга.

– Там на пристани пацаны рыбу ловят, при­плыли на лодке из Черкасова. Ну, не удержался… – виновато пожал плечами ее муж, протягивая ей крем.

– Ты его на солнце держал? Теперь можно сме­ло выбросить.

– Ладно тебе, ну, извини. – Он виновато каш­лянул, она, пожалуй, слишком нервничала из-за тюбика крема.

Тут из зарослей выплыла наша роковая женщи­на, потянулась, демонстрируя свои прелести, с на­смешкой глядя на Леру, а Лапшин неожиданно по­краснел. Это показалось мне занятным. Испытывая некоторую неловкость, все заняли свои шезлонги, через двадцать минут появилась Вера, очень похо­жая на сытую кошку.

– Полный сбор, – засмеялась она, помахав нам рукой.

– Может, в волейбол? – предложил Артур.

– Я пас, – хихикнула Вера, – предпочитаю менее подвижные игры.

– А где Павел? – спросил ее Петр.

– Пошел немного отдохнуть на яхте. Думаю, скоро вернется.

Она оказалась права, через несколько минут Никифоров действительно присоединился к нам, заспанным он не выглядел.

В продолжение следующих нескольких часов все держались вместе, ничего заслуживающего внима­ния не происходило. Солнце потихоньку клонилось к западу, а мы начали собираться. На яхте нас уже ждали. Тамара Ивановна отдыхала на палубе, оба мачо сидели тут же и резались в карты.

– Ну что, отчаливаем? – обратился к нам Петр. Мы недружно ответили:

– Да.

– Ужин готов, – сообщила Тамара Ивановна, поднимаясь. – Через десять минут подам.

– Давайте через полчаса, надо немного привес­ти себя в порядок, – предложила Вера. Все согласи­лись и разбрелись по каютам.

Вода шла еле-еле, должно быть, все по моему примеру отправились в душ. Я чертыхнулась и на­кинула полотенце. Яхту качнуло, и я, оставляя мок­рые следы, прошла к постели, выглянула в окно – мы успели отойти от берега на приличное расстоя­ние.

Стол накрыли на палубе, и это всех порадовало, после захода солнца здесь было прохладно и сидеть в кают-компании не хотелось. Лера куталась в пла­ток и зябко ежилась.

– Кажется, перегрелась на солнце, – пояснила она.

– Я тебе говорил, надо быть осторожной. Тебе вообще вредно загорать, – сказал Лапшин.

– Мне все вредно, – отмахнулась Лера. Впро­чем, особого напряжения между ними не чувствова­лось, если что-то и было, то хватило нескольких ми­нут наедине, чтобы все разрешить.

Ужин растянулся. Зажгли фонарики, один из мачо работал за официанта, Тамара Ивановна на не­которое время присоединилась к нам, потом ушла. Наконец посуду убрали, стол унесли. На ящике, при­способленном под бар, стояли бутылки, каждый наливал что хотел. Общество разбилось на группки, мы с Петром и Райзманом, Верочка с Лерой, Лапшин с Никифоровым развлекали Анну. Она выпила лишнего, пару раз порывалась показать стриптиз, но отклика в сердцах мужчин не нашла. Лапшин перебрался к жене, и Павел по его примеру к Вероч­ке. Анна почувствовала себя не у дел и принялась приставать ко мне. Говорить с пьяной бабой – пус­тая трата времени, а скандалить – трата нервов, поэтому, в очередной раз отправляясь за мартини, я легонько задвинула ей локтем, и она, с удобствами устроившись в шезлонге, ненадолго затихла, а когда обрела способность говорить, стала гораздо осмотрительнее. Правда, один раз злобно прошипела не­впопад:

– Он все равно на мне женится, слышишь, ты…

– Очень рада за тебя, – кивнула я.

– Не смей мне тыкать! – заорала она.

– Уймись, – шикнула на нее Вера, – напилась, так веди себя прилично. Не обращай на нее внима­ния, – обратилась она ко мне.

– Пожалуй, я пойду спать, – кивнула я, решив не портить людям вечер, раз уж я действовала на Го­рину, как красная тряпка на быка.

– Если и надо кому-то отправиться спать, так отнюдь не тебе, – влез Райзман, хотя я в его помо­щи совершенно не нуждалась.

– Девочки, девочки, давайте жить дружно, – призвал к порядку Никифоров, протягивая нам по бокалу.

– А знаешь, я приглашу тебя на нашу свадь­бу, – сообщила Анна и истерично захохотала. Ее поведение, а главное – ее слова вызвали у меня интерес, но выяснять, что к чему, при посторонних я не стала, решив оставить это на потом.

– Наверное, в самом деле пора расходиться, – поднимаясь, сказала Лера, я последовала ее приме­ру. За мной встали Райзман и Петр.

– Идите, – махнула рукой Анна, – лижите этой стерве пятки, а меня увольте.

– Ты ведешь себя как идиотка, – не выдержала Вера.

– А ты вообще заткнись. Знаю я тебя как облуп­ленную. Чего ты из себя строишь?

– Ну, хватит. Замолчи, или вылью на тебя ведро воды, чтобы протрезвела.

– Идемте, – позвал Райзман.

– И что, все уходят? – захныкала Анна. – Ос­тавите женщину умирать от тоски?

Мы направились к трапу, Лапшин замешкался.

– Ты идешь? – спросила Лера, он неохотно последовал за ней, с Анной остались Вера и Ники­форов.

– Налей мне еще, – услышала я ее голос, уже спускаясь.

– Чтобы я еще хоть раз взяла тебя с собой, – выговаривала ей Верочка.

– Ерунда, скоро они все будут бегать передо мной на задних лапах, а этой стерве…

Остальное я не расслышала, мы спустились вниз.

– Спокойной ночи, – пожелала я, распахнув дверь своей каюты. Прошла в душ, слыша, как за тонкой перегородкой возится Петр. Он что-то уронил, чертыхнулся. На сей раз душ работал исправно, я облачилась в пижаму и легла. Не успела закрыть глаза, как рядом скрипнула дверь и ко мне постучали, я была уверена, что это Райзман, и открывать не собиралась.

– Ольга, – позвал из-за двери Петр, – Ольга Сергеевна.

Пришлось подняться. Он вошел, испытывая не­ловкость, сесть он мог лишь на мою постель и ос­тался стоять.

– Я должен извиниться, – сказал он, кашля­нув.

– Ерунда.

– Анна… она… неплохой человек, не знаю, что на нее нашло.

– В любом случае вам за нее извиняться ни к чему. Считайте, что я уже обо всем забыла.

– Спасибо. То есть я хотел сказать… знаете, у меня странное чувство, точно что-то должно про­изойти. Недоброе.

Я мысленно вздохнула. У парня ночные страхи, боюсь, это надолго. Но так как предполагалось, что я здесь как раз для того, чтобы его от них избавить, я предложила:

– Садитесь и рассказывайте.

– Нет, нет, спасибо. Собственно, нечего расска­зывать, просто предчувствие. У вас так не бывает?

– Бывает, конечно. Скажите, Петр Викентьевич, – я сама не заметила, как мы вновь перешли на “вы”, похоже, и он не обратил на это внимания, – предчувствие касается кого-то из ваших друзей?

– В каком смысле? – испугался он.

– В смысле, вы кого-то подозреваете в злом умысле?

– Я? Что вы… Они все приличные люди, я дав­но их знаю, а потом… при чем здесь они, господь с вами…

– Но предчувствие все же присутствует, – на­помнила я. Он растерянно огляделся.

– Наверное, я сам себя пугаю. Пойду спать. Еще раз извините.

– Вот что, Петр Викентьевич, перегородки здесь тонкие, если вам вдруг что-то покажется странным или подозрительным, постучите в стену, и без стеснений. Договорились?

– Честное слово, мне очень стыдно. Это как-то совсем не по-мужски.

– А вы наплюйте и помните, что я на работе.