Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу
— Один экземпляр отдаст, а сколько у него уже сделано копий, да по разным ячейкам распихано? — Алексей уже не видел ни неба, ни солнца, ни моря. — Ты только вообрази, что он там видел, на этой дискете! И какой информацией теперь обладает… Да пока он по земле ходит, я места себе не найду — ведь в любой момент всё может вынырнуть! Я знаю, Кирюш, что ты не любишь мочить понапрасну, но здесь иначе нельзя. Тураев должен исчезнуть внезапно и навсегда, без шансов возникнуть даже в таком виде, как Воронович. Вне зависимости от того, заговорит он или нет… Доходит?
Алексей белыми от гнева глазами смотрел в расширенные зрачки брата, и пот ручьями тёк по его загорелому лицу.
— А если не заговорит? — предположил Кирилл. — Это — фанатик, от него всего жди. Пусть он в мечеть и не ходит, а задатки имеет восточные, и всей предыдущей жизнью это доказал. Кроме того, копий с досье он, скорее всего, ещё не наделал. Нужно получить материал целиком, а уже потом его размножать. Да, кстати, я проверил все московские банки на предмет аренды ячейки для хранения «слива». Ни сам Тураев, ни его мать, ни Райниковы ячейки не бронировали. Когда вернёмся в Москву, получим письменный доклад.
— Вовсе не обязательно он спрячет диск в ячейке! — Алексей взволнованно щипал усы и жевал сын «Пармезан», уже не чувствуя вкуса. — Остаются камеры хранения, сейфы на службе и дома, другие тайники. Всю Москву и область мы не в состоянии обыскать. Тураев должен выдать нам досье, а после замолчать навеки. Все нити сходятся к нему, и мы ударим прямо в центр. Похоже, влиятельных сообщников в этом проекте у него нет, иначе не искал бы для помощи шантрапу вроде Бушуева. Родственникам Райникова придётся поверить в то, что в Кунцеве стреляла невменяемая бабка. Она благополучно загнётся на экспертизе, а Райниковы не захотят портить себе жизнь. От того, что они пойдут на конфликт с нами, Лёва не воскреснет, а они получат большие неприятности. Ничего не стоит пришить дело даже дипломатам, пусть и связанным с «конторой», потому что желание передать досье на Запад не может не побеспокоить контрразведку. Семья Льва постарается держаться от сомнительных дел подальше, тем более что они и так не на самом лучшем счету. Вдова убитого Сибилла Силинг, насколько мне удалось узнать, выезжает в «горячие точки» не бабочек ловить. И сей факт Якова Райникова, думаю, весьма удручает. Вот на эту мозоль и надо жать, Кирюш…
— Обычно в таких случаях яйца раскладывают по разным корзинам.
Кирилл сквозь стенки бокала смотрел на причал, на мачты дорогих яхт, вместительных и совсем небольших, зато быстроходных. Он смотрел на флажки, на палубы, где расслаблялись в шезлонгах загорелые полуголые люди, и мысленно прикидывал, сколько стоит вся эта флотилия.
— Тураев должен понимать, что нужна подстраховка на всякий несчастный случай. Он должен кому-то сообщить, где лежит досье, иначе его будет не обнаружить. Такой человек, дублёр, определённо существует. Нужно только вычислить его и обработать.
— Это в том случае, если его имя не назовёт сам Артур. Но на такую фору рассчитывать наивно. Покумекаем, кому он может оставить координаты тайника. Скорее всего, не матери — на неё сразу подумают. Тебе, Кирюш, нужно проверить, имеется ли у него женщина, способная принять материал. Но почему-то мне кажется, что бабам Тураев этого не доверит. Ну, курьером девочку может послать, не больше. Даже мать и жена не гарантируют стопроцентной надёжности. Сболтнут, психанут не вовремя — и пропало дело! А Тураев — человек восточный. К слабому полу относится соответственно — подай да принеси…
Алексей, глядя на пальмы и солнце, вспоминал гору Кинабалу на острове Борнео, и подвесные мосты — канопи, раскачивающиеся на сорокаметровой высоте над джунглями. Внизу — лианы, цветы, невероятно большие листья диковинных деревьев. А ты идёшь по зыбкой, сплетённой из канатов тропе в головокружительной пустоте. И каждый раз, перенося то на одну, то на другую ногу тяжесть тела, ждёшь, что канаты порвутся.
Вот так же и они с братом сейчас бредут над пропастью и не знают, откуда последует удар — спереди, сзади, сбоку? Вот и Князь Серебряный, сука, втёмную решил играть…
— Тураев такой же мент, как и мы с тобой, Лёха.
Кирилл, закинув ногу на ногу, рассматривал свой блестящий остроносый полуботинок. Жаркое солнце играло на заклёпках, мягко струилось по тонкой гладкой коже.
— И рассуждать будет соответственно. Он знает, как и где нужно искать, и потому спрячет в совершенно неожиданном месте. Дублёра тоже найдёт незаметного, с виду совсем не похожего; а это не могут быть друзья или родные. Давай, я наконец доложу тебе, что удалось нарыть, а потом начнём собираться в Москву. Ну что ты тут не видел? Что не выпил и не съел? Каждый день одно и то же — как только не надоест? А вот в Москве интересные гонки ожидаются — ралли без правил. Кто кого настигнет, кто раньше завладеет «сливом» — куда более мужицкое занятие, чем в шезлонге коктейли сосать! Готов слушать? Тут немного.
Кирилл постукал костяшками пальцев по обложке электронной записной книжки.
— Всё получилось очень просто.
— Ну… говори. — Алексей, сжав в ладонях голову, поставил локти на нагретый солнцем столик.
Он чувствовал, как к горлу подступает дурнота. Наверное, действительно лучше уехать, потому что никакого отдыха всё равно не получится. А дома, кроме всех служебных коллизий, умирающая жена с восковым лицом и чёрными кругами вокруг глаз. Она будет, держась за стены, ходить следом за мужем из комнаты в комнату, смотреть мутными зрачками и вытирать платочком со лба бисеринки холодного пота.
— Итак, первый контакт зафиксирован неделю назад. Объект — Веста Гацкевич. Помнишь, ты по просьбе Аргента её мужа закрыл на восемь лет? Он сидит, а Митёк на подставное лицо приобрёл его бизнес. Из-за этих бед Веста вынуждена была просить одиннадцатилетнюю дочь на гувернантку, которая очень быстро сбежала. У девчонки диабет, а она шляется по улицам, по подвалам. Сейчас лечится в спецбольнице. Веста собрала сведения о десятке-другом таких же случаев — когда конкуренты захватывали чей-то бизнес с нашей помощью…
— Да помню, помню эту бабу! И про дочку слыхал. Школу бросила, со всеми бомжами перетрахалась на двенадцатом-то году! А я виноват. Ну, закрыл папу, а почему сразу в загул? Я её девку под мужиков подкладывал, что ли? У других не такое горе, а себя в руках держат! И остальным нечего нюнить — знали, на что шли…
— Веста Гацкевич уверена, что ты, таким образом, отомстил её мужу на несговорчивость, и теперь хочет поквитаться. И, самое главное, наш Митёк, в чьих интересах и разорили Гацкевича, галантно ей помогает. Закажи ещё воды — в горле пересохло… — Кирилл обмахнулся электронной папкой. — Душ непременно приму перед отлётом — пропотел весь. Так вот. Гацкевич в сауне фитнесс-клуба встретилась с Сюзанной, приятельницей Стефана Силинга. Адрес клуба имеется, запись разговора — тоже. Похоже, что это были условные фразы. Контакт был очень короткий. Сюзанне Веста сказала всего несколько слов, но ничего не отдала. Потом села в свою «Хёнде» и поехала к четыреста тридцать первому отделению связи — это в Лефортово, на Энергетической. Там у неё забронирован абонентский ящик, где, видимо, и хранилась дискета. На углу Госпитального Вала и Боровой улицы Веста повздорила с каким-то мотоциклистом, якобы царапнувшим машину. Они пререкались минут пять, потом обменялись визитками и разъехались. Самое интересное, что Веста сразу же направилась в «Шереметьево-2», откуда отбыла в Варшаву. А ведь, по идее, она должна была ещё раз встретиться с Сюзанной. Вряд ли она взяла дискету с собой, потому что без остального досье этот материал стоит недорого. В России она больше не появлялась…
— А мотоциклиста проверили? — вяло спросил Алексей.
— Зачем? Каждого пасти, с кем Гацкевич в дороге повздорит, никакого штата не хватит. Впрочем, ты прав, и я ребятам поставлю на вид. Номер-то его, думаю, они срисовали. Приём известный — выставить яркую Сюзанну, сосредоточить внимание на ней, а после подослать кого-то другого. Значит, эта часть уже у Тураева. Только вопрос, где он это хранит…
Кирилл подождал, пока Мадлен соберёт со стола старые стаканы, расставит новые и уйдёт, всё так же пританцовывая.
— Потом поступил сигнал с Кудринской площади. Оказывается, там проживает наш старый знакомый Ярцев. Правда, теперь его фамилия Путилов. Я опознал его по фотографии, сделанной во время свидания со Стефаном Силингом. Он ведь тогда под наблюдением у нас был — и правильно! Парень приехал к высотке на Кудринской, откуда к нему вышел Ярцев и несколько минут с ним говорил. Правда, опять-таки они ничего друг друга не передавали. Ярцев был с собакой, так что выглядело вполне пристойно. В квартиру Стефан не заходил. На другой день Ярцев-Путилов вызвал такси и отправился в турецкую баню. Это было двенадцатого февраля. Неплохо придумано — там народу много, пар, и трудно контакты фиксировать. Разумеется, курьера опять не засекли и маршрут не определили. Ярцев вообще на всём восточном задвинут. Помнишь, он разные снадобья пробовал для усиления потенции?
