Виктория Платова - Купель дьявола
Я подняла с ковра хурму, разломила ее и принялась меланхолично жевать.
— Разбирайтесь с ним сама, — сказала мне девушка. — Я в ваши семейные дрязги влезать не буду.
— Разберусь, — успокоила я девушку, и в это время дверь в спальню распахнулась настежь.
На пороге появился Дементий. Он с самым непосредственным видом вкатил в спальню никелированный сервировочный столик. На столике стояла бутылка минералки, банка кофе и чайник. И неизменное шампанское.
— Ну что, девчонки, познакомились? — спросил он. Я не дала Кудряшке и рта раскрыть.
— Познакомились. Ты уж совсем ополоумел, Дементий. В дом шлюх водишь. Да еще такого невысокого пошиба.
— Не понял, — протянул Дементий.
— Это я не поняла, — высоким фальцетом взвизгнула Кудряшка. — Приглашаешь меня оттянуться, а тут твоя жена заявляется, да еще оскорбляет.
— Какая жена? — брови Дементия удивленно приподнялись.
— Да я, я — твоя жена, — бросила я и расхохоталась.
Через полминуты ко мне присоединился и сам Дементий: он оценил мой низкопробный юмор. Кудряшка переводила взгляд с меня на Дементия — и снова на меня.
— Да она шутит, Ритусик, — проглотив остатки смеха, обратился к Кудряшке Дементий. — Ты посмотри на нее! Какая же она жена?
— А кто тогда?
— Любовница покойного хозяина. Редкостная сволочь, — с видимым удовольствием представил меня Дементий. — Хозяин ей не обломился, в могилу соскочил, вот она и отрывается на простых смертных типа меня.
— Не понимаю я таких шуток, — закапризничала Ритусик.
— Все нормальнo, — Дементий снова повернулся ко мне и одобрительно хмыкнул. — Да ты юмористка, Катя.
— Есть грех. Ну что, выпьем кофе за знакомство, а, Ритусик?
Ритусик фыркнула и принялась натягивать на себя некое подобие платья. На меня она больше не смотрела. На Дементия, впрочем, тоже. Я по-хозяйски налила кофе и приподняла чашку в сторону обиженного Ритусика.
— За знакомство.
Уязвленная Ритусик ничего не сказала и направилась к двери.
— Ты куда? — взволновался Дементий.
— В туалет… — с достоинством ответила Ритусик и демонстративно хлопнула дверью.
После ухода Кудряшки мы с Дементием несколько минут молча рассматривали друг друга.
— Ты что ей сказала? — спросил наконец Дементий.
— Горькую правду.
— Какую еще правду?
— Где ты ее подцепил, Дементий?
— Не твое дело.
— Это же полная дешевка. А еще столько лет в приличном доме работал.
— Чего ты бесишься? Своего не добилась?
— Да нет, я просто по природе веселая. Рыжие — всегда веселые… А я смотрю, у вас кондиционеры не работают… — ввернула я.
— Давно уже. Как Агнесса отсюда съехала и решено было дом продать… Зачем лишнее электричество палить, правда?
— А при Титове они всегда работали?
— Всегда. Он обожал морской бриз, а с нашими стеклами какой бриз! Только зачем тебе все это?
— Просто интересно. А мог он их отключить, или это сложно?
— Чего сложного? Самый обыкновенный электробытовой прибор. Только хозяин их никогда не отключал. Он был помешан на кондиционерах, он их в Италии заказывал. С разными запахами: у хозяина нюх был потрясающий. Запахи для него — часть комфорта. Он даже баб по запаху отбирал.
Надо же, какие интересные вещи вскрываются! Я почувствовала прилив вдохновения.
— Значит, мой запах вполне его устраивал? Что-то среднее между морским бризом и городской свалкой.
— Да. Именно так я и решил, когда увидел тебя в первый раз. Я иногда думаю, что это даже хорошо, — Дементий нагнулся ко мне. — Это даже хорошо, что ты здесь не задержалась, иначе нам бы пришлось туго. Как ты его за три дня сумела приручить, ума не приложу.
— Это потому, что я плохая девочка, — сказала я. — А мужчинам всегда нравятся плохие девочки…
— Может быть, ты и права.
— Что-то твой Ритусик задерживается… Ты-то при старухе остаешься?
— Да нет, — Дементий тяжело вздохнул. — Сейчас дом продастся — и полный расчет. Старухе я не нужен. Да и она тоже нужна теперь только антикварам. И любителям старины.
Не очень-то лестно ты отзываешься об Агнессе, Дементий.
— Куда направишься?
— Не пропаду.
Конечно, не пропадешь. Ты можешь быть кем угодно: личным секретарем при личных секретаршах больших боссов, подсадной уткой на аукционах, сутенером, альфонсом, шофером при частной психиатрической клинике, мальчиком на побегушках в какой-нибудь компьютерной фирме. Даже коверным в цирке. И ты один можешь сыграть свиту.
— Ну, хоть кто-то при старухе остался? Хотя бы этот ваш казах…. Выказывал большую преданность семье, — я уверенно вышла на интересующую меня тему.
— Большая преданность стоит больших денег, — философски заметил Дементий. — Чем больше зарплата, тем больше преданность.
— Так он не остался с Агнессой?
— Жаик? Нет, конечно. Ушел. Через неделю после того, как похоронили.
Вот тебе и кодекс самурая в казахском варианте.
— Он же настоящий зверь. Без опасности чахнет. С хозяином ему было где разгуляться, где охотничий инстинкт проявить. А со старухой что? Общество “Мемориал”. Могильный камень. Тишь, гладь и божья благодать. А у него от божьей благодати кровь застаивается.
Слава богу, Дементий, хоть кто-то вызывает в тебе сдержанное уважение.
— А где он сейчас?
— Зачем тебе?
— Да так… Один влиятельный человек ищет телохранителя. А я вспомнила об этом казахе. Выглядит очень экзотично и к тому же знает дело. Телефончик-то дашь?
— Чей?
— Да этого Жаика, — я придала голосу максимальную незаинтересованность: да — да, нет — нет.
— Откуда же у меня его телефон? Полный облом. Я откинулась в кресле и опустила голову, чтобы скрыть досаду.
— Жаль. А я уже пообещала человеку.
— Ну, не знаю… Попробуй выйти на частное охранное агентство “Орел”, он как-то связан с ними. Хотя я и не знаю точно.
Ого, еще один забытый персонаж! Владимир Михайлович Юхно. Он и Жаик составили прелестную пару, которая так преданно рыла землю на месте смерти Титова. Но мне совсем не показалось, что они имеют друг к другу какое-то отношение…
— Спасибо, Дементий. За кофе и за все остальное.
— Ты только за этим и заезжала? — прищурился бдительный Дементий. Он ничего никогда не забывал и, судя по всему, обожал мелкие провокации.
— Да нет, — вовремя вспомнила я. — Вообще-то мне была нужна Агнесса. Ее картина у меня, нужно решить кое-какие организационные вопросы.
— Ну, Агнессе можно позвонить. Это не проблема. Она сама пару раз в неделю звонит, интересуется, как идут дела с продажей бунгало.
— И как идут дела?
— Черт! — подскочил вдруг Дементий. — После трех должны подъехать, а я тут с тобой лясы точу… Слушай, может, останешься, а?
— В каком смысле?
— Ну, как в каком… Сейчас спроважу покупателей… А потом можно неплохо повеселиться. Втроем. Ритусик девочка на ять. Конечно, не такая плохая, как мы с тобой, но должен же кто-то быть архангелом Гавриилом и обмахивать нас белоснежными крылами… Как тебе такая мысль?
— Великолепно. Только в другой раз. У меня еще несколько деловых встреч в городе.
Дементий несколько увял, но все-таки нашел в себе силы проводить меня. Ритусик так и не появилась: она явно меня игнорировала.
Уже возле “Фольксвагена”, распахивая передо мной дверцу (сказалась многолетняя вышколенность обслуги), Дементий позволил себе намек на отношения.
— Может, оставишь телефончик? Встретимся где-нибудь, поболтаем. Ты забавная.
"Забавная”. Именно так характеризовал меня Титов. Вкусы хозяина и хозяйского пса совпадали.
— Не водись со шлюхами, — я потрепала Дементия по щеке. — Найди себе приличную женщину, пока не поздно.
— Хочешь, чтобы я от тоски помер?..
Я торжественно выехала из ворот особняка, на прощание дав короткий сигнал. Я получила все, или почти все. Это было нетрудно, теперь нужно решить, что делать со всей полученной информацией. Жаик и сам по себе был серьезной фигурой, а в связке с Владимиром Михайловичем Юхно он превращался в непреодолимое препятствие на пути к истине. Чуть ли не в Зверя числом 666. От одного Зверя я уже сбежала, угнав единственный катер. Теперь бежать было некуда.
* * *Лавруха-младший ненавидел шарфы и шапки. Раньше, когда Жека еще была жива, каждую осень он встречал громким ревом: водрузить головной убор на его круглую упрямую голову было невозможно. Теперь же он сопротивлялся молча. Стоило только мне натянуть на него шапку, как он стягивал ее и швырял мне под ноги.
Примерная Катька стояла рядом и терпеливо ждала, чем же закончится наша молчаливая баталия. Я поклялась себе не говорить ему ни слова, но после третьей акции неповиновения, с трудом подавив в себе желание оттягать строптивца за ухо, разразилась речью.
— Может, ты хочешь остаться в саду на ночь, Лаврентий? Так и скажи, не мучай ни меня, ни сестру.
