Ральф Макинерни - Третье откровение
Сначала жизнь хоть как-то походила на то, что рисовало его воображение. Несколько раз в неделю Нил отправлялся из офиса, расположенного на набережной Тибра напротив Дворца правосудия, в пресс-центр, где узнавал последние новости, сплетничал о новых коллегах и встречался с Донной Куандо. Она оказалась неоценимым источником информации для статьи, написанной по поводу убийств в Ватикане. Материал перед выходом в печать перекроили до неузнаваемости. В прошлом это глубоко задело бы профессиональное самолюбие Нила, однако он давно пребывал в философском настроении. У нынешнего поколения журналистов почти не осталось правдивости и жажды истины. Нил считал себя динозавром, осколком минувшей, лучшей эпохи. Он прочитал Марка Аврелия и отправился к Капитолию, чтобы взглянуть на конную статую древнего императора-стоика, язычника в самом сердце христианского города. Пробежав взглядом усеченную версию своей статьи, Нил швырнул журнал в урну.
Однако последующие события разбудили любопытство редакторов. Во имя всего святого, что происходит в Риме? С появлением третьей тайны Фатимы, доселе скрытой, город превратился в зону боевых действий. Адмирари продолжал поддерживать ни к чему не обязывающие отношения с Анджелой ди Пиперно, скорее по привычке, чем в силу искренних чувств, и через девушку вышел на ее редактора, Ричарда Джона Нойхауса. Судя по всему, бывший лютеранский пастор, ставший священником в Нью-Йоркском архиепископстве, имел доступ ко всем нервным узлам Ватикана. Нилу не нравилась роль новичка, которого наставляет умудренный опытом священнослужитель, знающий все ходы и выходы. Его нисколько не огорчило известие о том, что Нойхаус покинул Рим.
— Любопытный тип, — заметил Нил Анджеле.
— Ты ему тоже не нравился.
— Что он про меня говорил?
— Вряд ли ты захочешь слушать, — улыбнулась Анджела.
— Ты права.
Ее скрытность казалась кокетством — мне известно кое-что, чего ты не знаешь, так попробуй вытянуть из меня информацию, — и деланое безразличие показалось Нилу лучшим способом выяснить, что о нем думает главный редактор «Первых дел».
— Если хочешь узнать, почитай «Публичную зону», — посоветовала Анджела.
В этом разделе в конце каждого номера редактор излагал свое мнение по самым разнообразным предметам с легкостью человека сведущего.
— Нойхаус немного завидует отцу Фессио, — добавила Анджела.
Джозеф Фессио, основатель издательства «Игнатий-пресс», теперь был ректором нового университета, открытого Томом Монаганом в Нейплсе, штат Флорида. «Игнатий-пресс» сделало имя изданием трудов Ратцингера на английском языке. В свое время Фессио учился у Ратцингера, затем они в течение многих лет поддерживали отношения, и сейчас, со слов Анджелы, Фессио был в Ватикане persona muchissima grata.[130] Каждый раз, бывая в Риме, долговязый иезуит заглядывал к бывшему наставнику, ставшему Папой, чтобы поболтать с глазу на глаз.
— Ты это читал? — спросила Анджела.
Они были в кабинете Нила на набережной Тибра. Девушка имела в виду «Публичную зону» последнего номера «Первых дел».
— Еще нет.
Нил взглянул на раздел, и первого абзаца о том, что Лус[131] в настоящий момент бледно представлен в Риме ветераном традиционной журналистики, оказалось достаточно. Несомненно, дальше Нойхаус отпускал какие-нибудь остроты насчет света, обыгрывая значение фамилии медиамагната.[132]
— Я познакомилась с потрясающим человеком, — начала Анджела и умолкла.
— И это все?
— Расскажу за обедом.
— Отличная мысль.
Из соображений безопасности они выехали за город по виа Кассиа-Антика и устроились в ресторанчике под навесом, увитым диким виноградом.
Потрясающим человеком, с которым познакомилась Анджела, была Хизер Адамс.
— Ее упрятали в монастырь в Ватикане.
— Упрятали? — удивился Нил.
— Она работает у Игнатия Ханнана.
Девушка смолкла. Нил, потягивая вино, кивнул, мол, ему знакомо имя компьютерного магната.
Анджела никак не могла выбрать между минеральной водой и дорогим «Бароло», которое заказал Нил, словно, смешав воду и вино, рисковала погасить охватившее ее возбуждение. Что ж, сенсация — вещь захватывающая.
— Это правда! Хизер — самый простодушный и искренний человек из всех, кого я только знаю.
Эта простодушная и искренняя девушка рассказала Анджеле о зловещих событиях, произошедших в «Эмпедокле», об убийстве Брендана Кроу («Он работал у кардинала Магуайра!»), о том, что ей доверили третью тайну Фатимы, которую она забрала домой, а затем передала сотруднику ЦРУ Винсенту Трэгеру.
— Бывшему сотруднику, вставшему на путь преступлений, — пробормотал Нил заученную из газет фразу.
Потом документ похитили из сейфа в кабинете Трэгера, его секретаршу убили, а сам бывший сотрудник ЦРУ, вставший на путь преступлений, тайно вылетел из Америки в Рим вместе с Хизер, которой поручили вернуть в Ватикан подложную третью тайну, воспламенившую мировой пожар.
— Так, значит, подлинную третью тайну так и не вернули? — спросил Нил.
— Трэгер рассчитывает получить ее от человека, который ее похитил.
— И убил его секретаршу?
Анджела откинулась назад.
— Понимаю, понимаю. Все это похоже на плохой фильм с Томом Хэнксом в главной роли. Если бы все это рассказала не Хизер, а кто угодно другой, я бы тоже была настроена скептически.
Эти откровения испортили Нилу обед. Одно дело терпеть снисходительность Ричарда Джона Нойхауса, совсем другое — узнавать сенсационные сведения от неопытной девчонки.
— В общем и целом это совпадает с тем, что удалось узнать мне, — солгал Нил.
— От кого?
Нил сделал серьезное лицо и указательным пальцем — а он до сих пор печатал двумя пальцами — рассек пополам рубиновые от «Бароло» губы.
— Нил, а ты бы поделился со мной тем, что я тебе сейчас рассказала?
— Ну, этот сюжет едва ли подходит для «Первых дел».
О характере Нила говорило то, что, когда подали saltimbocca alla romana,[133] к нему частично вернулся аппетит. Он также заказал еще одну бутылку «Бароло», как будто ему было что праздновать.
— Тебе придется пить в одиночку, — заметила Анджела.
Сама она немного опьянела. Какое же очаровательное создание! В другом мире, в мире, где Нил обитал во времена своей молодости, он, возможно, попытался бы воспользоваться тем, что трезвость Анджелы частично сдала позиции. В мире нынешнем он довольно неплохо изобразил американского журналиста в Риме, наслаждающегося обильной трапезой, оплаченной из его тугого кошелька, и развлекающего молодую коллегу рассказами о своем блистательном прошлом. Нил совершил ошибку, упомянув Лулу ван Акерен, и Анджела встрепенулась.
— Так ее звали тогда. По мужу она Мартинелли.
— Она разбила твое сердце, — заботливо произнесла Анджела.
Так кому все-таки ударило в голову «Бароло» — этой девчонке или нынешнему тусклому отсвету Луса в Риме?
— Или я ей, — сказал Нил, заканчивая разговор.
В городе Анджела попросила высадить ее у метро.
— Я бы не советовал, Анджела. Лучше возьми такси.
— Может быть, и возьму.
— Послушайся моего совета.
Нил оставил машину в подземном гараже под административным зданием, где размещался его офис, и быстро прошел к Ватикану, стараясь ничем не привлекать к себе внимание во враждебной толпе. В воротах его остановили швейцарские гвардейцы, но он упросил их связаться с Донной Куандо. Неизвестно, что та им сказала, но Нила пропустили.
Донна ждала перед домом Святой Марфы. Они прошли по брусчатке в маленький сквер и сели на скамейку, куда усилившийся ветерок доносил брызги журчащего фонтана. Нил быстро изложил то, что узнал от Анджелы ди Пиперно.
— Кто тебе это рассказал? — спросила Донна.
— Не ты, дорогая. А я полагал, мы с тобой друзья.
Она положила пальцы с накрашенными ногтями ему на рукав.
— Это все правда.
Донна рассказала о встрече, организованной Трэгером, и о том, что они с Родригесом будут наблюдать за передачей здания, расположенного выше по склону Яникула.
— Донна, я хочу быть там.
Она задумалась.
— А ты будешь хорошо себя вести?
— Если меня не спровоцируют.
II
«О, устрой нас туда!»
Первые несколько часов полета Нат провел в кабине, сидя на откидном стульчике рядом с Лорелом и Харди. Лора суетилась на кухне с обедом — все было готово, только разогреть в микроволновке, — а Рей потягивал выдержанное виски, задумчиво глядя на облака. Лететь в Рим решили внезапно, впрочем, так организовывались все поездки Ната. Он верил, что его присутствие благоприятно повлияет на происходящее в Риме, и, как показывал опыт, подобное предположение не было таким уж самонадеянным. Перед самым отлетом Лора позвонила брату Джону.