Чужая колея - Евгений Александрович Соловьев
– Ну чего, Марчик? – прошептала она ему в самое ухо. – Был у Ромы, чего он сказал?
– Роме я позвонил, – мягко отстранив Вику, Марк присел на тумбочку, чтобы расшнуровать ботинки. – Он даже разговаривать не стал. Собственно, я так и предполагал, можно было даже не пытаться. К Пашке заехал… Короче, Пашка обещал достать деньги.
– Ух ты, круто! – Вика даже слегка подпрыгнула от радости, вмиг позабыв о роли нежной, разомлевшей со сна жены. – Марчик, ты даже не представляешь, как это круто! Я знала, что у тебя все получится! Паша! Конечно же, Паша, на Рому я тоже не надеялась, он, по-моему, кроме себя любимого вообще людей вокруг не видит. Вот Граф обрадуется! У него сейчас дела – вилы, его эти деньги просто спасут. Но ты не думай, он отдаст, все-все отдаст, его слово железное.
Марк, казалось, совсем не разделял бурных восторгов Вики; под ее радостный галдеж он устало прошел на кухню, сел на стул, бросил чуть брезгливый взгляд на оставленную со вчерашнего вечера немытую посуду, неторопливо достал пачку сигарет и пододвинул пепельницу.
– Пожрать сообразишь чего?
– Ой, – Вика картинно всплеснула руками, изображая запоздалое раскаяние. – Чего же это я? Конечно, Марчик, сейчас. Обедать будешь? А я, если честно, еще и позавтракать не успела, только кофе выпила. Сейчас, сейчас, чего-нибудь найдем.
Она стала суетливо копаться в холодильнике, Марк глубоко затянулся, чуть откинулся назад и, упершись спиной в стенку кухни, утомленно прикрыл глаза.
Он не был посвящен в тонкости иерархии и распределения зон ответственности в бывшей банде Маслины, он просто знал, что некто Граф занимал в этой иерархии не последнее место. Еще он знал, что Граф когда-то сильно выручил Вику, защитив ее от залетных бандитов, помог советом и даже деньгами, отчего Вика до сих пор чувствовала себя обязанной своему бывшему покровителю. Между тем именно Граф, курируя в бизнес-империи Маслины направление секс-услуг и отвечая за бесперебойную работу бригад проституток, заметил Вику в общаге пивзавода и после недолгих уговоров «поставил на точку». Попользовавшись сам, он решил, что бойкая девчушка может быть ему полезна в качестве любовницы Маслины, и оперативно подложил ее под своего шефа. История с чудесным спасением от залетных бандюков была придумана позже, когда Вике потребовалось обосновывать будущему жениху наличие в ее жизни такого неоднозначного персонажа.
После гибели Маслины и распада группировки Граф попытался оставить за собой тот бизнес, которым привык заниматься, но при отсутствии в городе сильной руки из всех щелей повылезали беспредельщики-малолетки, контролировать проституток в одиночку стало невозможным, и Граф не только потерял все прежние возможности, но, проиграв короткое противостояние, еще оказался выставлен на счетчик. Ему срочно понадобились деньги, и, зная, что Вика в последнее время путается не с самыми бедными господами, Граф обратился к бывшей подопечной с просьбой, в которой она вряд ли решилась бы отказать.
Марк не слишком верил в сказки про принца на белом коне, но, смирившись с довольно неприглядным прошлым своей невесты, он будто заключил с собой негласный договор: принимать на веру все, что она расскажет, потому что так было проще не пускать в сознание слова окружающих его людей, в том числе и Романа с Пашей, проще убеждать себя в том, что только он один сумел по-настоящему разглядеть эту женщину, понять ее тонкую и ранимую душу, закрывшуюся в глухом панцире после всех перенесенных испытаний. Марк испортил отношения и чуть не поссорился с лучшими друзьями, час назад он впервые в жизни наврал Паше, его бизнес дышал на ладан, а он всеми силами добывал деньги для бывшего сутенера и, возможно, любовника своей невесты. Все это походило на безумие, но безумие сладкое, наполняющее душу никогда ранее не изведанным покоем и соблазнительно шептавшее: «Вот это и есть настоящее счастье. Живи им здесь и сейчас, не думай о том, что будет дальше, потому что только настоящему счастью всегда наплевать на будущее». Тревожные мысли, иногда посещавшие Марка в вечерние часы, когда он, задержавшись в офисе, подолгу сидел в одиночестве в своем кабинете, не включая свет и не отвечая на звонки, подталкивали его к каким-то решительным действиям по исправлению ситуации в бизнесе, к суете, неизбежному объяснению с пока еще потенциальной невестой, бесповоротному возврату в старую привычную жизнь. Но, вспоминая о том, что дома ждет Вика – единственная женщина, которая его по-настоящему понимает, лучшая из всех, кого он встречал и встретит, дающая ему тепло, которого так не хватало все предыдущие годы, Марк без труда гасил в себе эту ноющую, как недолеченный зуб, тревогу и привычно спешил на встречу с любимой.
– Ой, а чего это Зая грустный?
Вика уселась ему на колени, при этом пояс, едва стянутый небрежным узелком, как бы случайно развязался, и освобожденные полы халата приглашающе распахнулись.
– У Заи плохое настроение? – Она взяла его голову двумя руками, медленно наклонилась, поцеловала в губы и, чуть отстранившись, заботливо спросила: – Неприятности, да? На работе?
– Да не, нормально все, – будто мгновенно очнувшись от тревожной задумчивости, Марк уже не выглядел таким подавленным. – Замотался маленько, работы много.
– Хорошо, – Вика изобразила шутливое великодушие. – Так и быть, можешь сегодня работать свою работу хоть до самого вечера, но в семь часов никаких дел. Я же тебе не сказала еще: подружка моя, Милана, помнишь, я рассказывала, ну, которая в Москве живет, так вот, она приехала на недельку всего, родных навестить, ну и главное – день рождения свой тут справить решила. Короче, Зая, в семь тридцать гуляем в «Березке». Компашка небольшая будет, только свои, так сказать, узкий круг. Я ей уже и подарок купила, увидишь – закачаешься. Ну, Зая, ты чего, не хочешь идти? – капризно спросила она, заметив, что новость не вызвала у Марка особого воодушевления. – Это же моя лучшая подруга, я ей уже давно хвасталась, какой у меня жених появился, чтобы не особо гордилась своими мажорами столичными, должна тебя предъявить, как говорится, во всей красе.
Марк и сам не очень понимал, почему все друзья и подруги невесты вызывали в нем какое-то смутное, неосознанное отторжение. Вероятно, они ассоциировались у него с прошлым Вики, о котором ему иногда напоминали друзья, и которое он старался поскорее забыть.
– Слушай, чего-то настроения нет, честно. Может, без меня как-нибудь?
– Ну Зая, – тут же заныла Вика. – Ну,
