Чужая колея - Евгений Александрович Соловьев
Все ключевые моменты этой эпопеи по Роминому заказу разузнал, тщательно проверил и аккуратно собрал в исчерпывающее досье Вадим Андреевич Кравцов – бывший замначальника городского УВД, ушедший после отставки на вольные хлеба, перебравшийся в Москву и открывший собственное детективное агентство под прикрытием консалтинговой конторы.
– Ну, как тебе деваха? – спросил Роман, закончив свой рассказ. – А чтобы впечатление было совсем полным, получи, так сказать, вишенку на торте: звезда наша, вернее, Марка, как всего лишилась, думаешь, успокоилась?
– Не думаю, – мрачно ответил Паша. – Такие, по-моему, вообще никогда не успокаиваются.
– То-то и оно. Короче, то, что я узнал о ее сегодняшней жизни. Нигде не работает – ну, это ты знаешь, гораздо интересней другое: уже после того, как охмурила Марка, она, похоже, продолжает доить и других мужиков. Кудряшов – хозяин заправок «Мосойл» – по крайней мере дважды за последний месяц принимал ее на своей загородной даче. С ночевкой. При случае нужно будет поинтересоваться у Марка, какую версию своего суточного отсутствия предъявила его возлюбленная. С бывшими подельниками Маслины тоже не все ясно – «Березку» девушка наша продолжает регулярно посещать. В общем, Паша, мне так думается: в лучшем случае она просто подсела к Марку на содержание, чтобы тянуть из него бабки. Ну, а в худшем… в худшем – она работает не только на себя, ее кто-то навел конкретно на бизнес Марка. Такие, брат, дела. Чего будем делать, предложения есть?
В контору к Марку Паша под наскоро придуманным пустяковым предлогом заехал уже на следующий день. К этому разговору он готовился мучительно – роль советчика и прорицателя в семейных делах была ему не только не свойственна, но и крайне неприятна. Еще накануне Паша настоял на том, что поедет один, – Роман, часто сбивавшийся на нравоучительный тон, считавший себя мудрее и опытнее обоих парней и не умеющий это скрывать, мог только лишний раз озлобить друга и свести разговор к бессмысленным препирательствам.
Марк встретил приветливо и, заметив в поведении друга какую-то странную скованность, по обыкновению начал балагурить, подкалывать и строить шутливые версии о причинах такой нерешительности. Однако, поняв, о чем пойдет речь, мгновенно закрылся, изобразив ощетинившегося ежа, слушал друга угрюмо, а короткие реплики, которыми он время от времени прерывал Пашину речь, были похожи на редкие выпады зажатого в углу и ушедшего в глухую оборону боксера.
Да, он все знает о прошлом Вики, она сама и рассказала. Да, была проституткой, а куда деваться – горбатиться на заводе за копейки, безо всяких перспектив, без малейших надежд на нормальную жизнь? С Маслиной связалась? Ну, дурочка, конечно, только кто по молодости глупостей не совершал? На красивую жизнь позарилась, так сама потом поплатилась за это, полгода пряталась, боялась, что и ее за Маслиной отправят. Сейчас с кем-то путается? Это ты, Паша, врешь, это я не от тебя первого слышу и скажу тебе, как всем говорю: хватит девчонку позорить, она в этой жизни хлебнула – врагу не пожелаешь, ее пожалеть надо, чего прицепились к ней, вы же никто ничего про нее не знаете. А я? Да, я знаю. Знаю и никому не позволю про нее сплетни распускать. Даже тебе, хоть ты и друг. Так что, если хочешь и дальше оставаться другом, отвали от меня со своими предупреждениями.
Уже через пять минут разговора Паша понял, что все зря. В глазах Марка Вика представала девушкой с тяжелой судьбой, девушкой, отчаянно пытающейся пробиться в жизни, совершающей на этом пути глупости, страдающей от них, но не теряющей силы духа и веры в хороших людей. И он, Марк, подставил ей плечо, помог выбраться из болота полукриминального прошлого, помог вновь почувствовать себя человеком. Он ее любит и в обиду никому не даст.
Расстались сухо, оба явно с трудом заставили себя протянуть руки для прощания и, оказавшись в своей машине, Паша еще долго сидел, не заводя мотор, глядя сквозь лобовое стекло и мрачно размышляя о том, не потерял ли он только что друга из-за того, что сам нарушил собственное правило никогда не лезть в чужие амурные дела.
Узнав о результатах встречи, Роман лишь скептически ухмыльнулся и с напускным равнодушием сообщил, что ничего другого и не ожидал. У Паши, подавленного после неудачного разговора с другом, такая демонстрация превосходства вызвала лишь новый приступ раздражения.
– Умный ты, Рома, – выдавил он с озлоблением и горечью. – Все всегда наперед знаешь. Посмотрел бы я, как у тебя бы получилось.
На какое-то время общение братьев, и так не слишком активное, почти полностью прекратилось, они пересекались лишь у родителей, которые по-прежнему любили собрать всю семью за одним столом и периодически приглашали в гости обоих сыновей. Марк, в принципе не умевший подолгу хранить обиды, казалось, легко забыл неприятный разговор и при встречах с Пашей оставался все таким же неунывающим балагуром, однако Вику с собой на эти встречи он больше не брал никогда.
Оба брата привыкли к тому, что Марк, которому вечно не хватает денег, частенько стреляет незначительные суммы на всякие мелочи, объясняя свои просьбы небольшим кассовым разрывом и временными трудностями, и никак не связывали такое поведение с личной жизнью друга, тем более что раздолбайство в финансовых вопросах было присуще ему всегда и не зависело от часто сменяющих друг друга возлюбленных. Но обращение за двадцатью тысячами долларов сразу насторожило и, напомнив все связанные с Викой опасения, вновь подтолкнуло братьев к попытке совместных действий.
* * *
– Марчик! Привет, котенок.
Наспех наброшенный и незатянутый халат, чуть взъерошенные волосы, заспанное лицо без признаков макияжа – было видно, что по недавно появившейся привычке первую половину дня Вика провела в постели; сейчас она была похожа на
