Предчувствие смуты - Борис Михайлович Яроцкий
Для двоих он уже наступил после пересечения государственной границы. Не сговариваясь, как по команде, они перевели часы на час назад. Илья окунулся в работу (срабатывал навык контрабандиста): перелил бензин из канистры в бак, от бака отсоединил дно, достал оттуда украинские номера, поставил на свои места, предварительно обмакнув их в жидкую глину, чтобы сухие и чистые не бросались в глаза.
За перестановкой номеров Илью застал пожилой хуторянин. Был он одет по-домашнему: в сером суконном пиджаке с потертыми локтями, в резиновых сапогах, на голове — под накомарником — выгоревшая армейская панама, в руке — тонкая удочка из лещины. Поинтересовался:
— Вы — кто? Контрабандиты?
— Просто бандиты, — поправил Илья. — Собираем любопытных. Одного такого кинули в машину, и он завонялся.
Хуторянин был не из пугливых. Подошел к машине, заглянул в кабину. На водительском сиденье похрапывал Микола.
— А он живой.
— А ты в гроб загляни.
Уловив трупный запах, хуторянин отскочил от машины, трусцой побежал по косогору, то и дело оглядываясь.
— Ты шо ему вякнул? — Микола открыл глаза.
— Сказал, шо мы — бандиты.
— Дурень. Если на хуторе есть телефон, он в милицию позвонит.
— Не позвонит. Хуторяне — они ленивые. Этот рыбак себе даже приличную удочку не справит. И сапогами рваными чавкает… Настоящие контрабандисты им гривнами рот затыкают… Знаю эту шоблу.
— Садись. Едем, — поторопил Микола.
— А завтрак?
— Поищи, шо там в торбочке.
Уазик, уже с украинскими номерами, вырулил на шоссейку. Илья в тормозке навел ревизию. Нашел вареную курицу, завернутую в пергамент. За неделю курица трижды испортилась. По ней уже ползали черви.
Не показывая Миколе, спросил:
— Крылышко хочешь?
— Давай грудку.
По грудке, если присмотреться, тоже ползали черви. Илья хотел ее сам съесть, чтоб не выкидывать, — он не брезгливый. А с крылышек, если их промыть не уксусом, а хотя бы теплой водой, черви легко стряхиваются; так на привокзальных базарах поступают перекупщицы, приобретая за бесценок птицу, как рыбу, — с душком.
Не отрывая взгляда от дороги, Микола принялся жевать мясо, но тут же выплюнул.
— Ты что мне всучил? Оно же воняет!
— Это запах от мертвеца.
— А черви?
Илья попытался хохмить:
— Но мы не моряки с крейсера «Потемкин» — восстание не поднимем… А на барже — может, помнишь? — в океане солдаты Зиганшина свои сапоги съели — и ничего, живыми вернулись на берег. И даже ордена им навешали.
— Мне твои хохмы, Илюха, начинают надоедать, — строго предупредил Микола и зловонную грудку выбросил за окно.
— Вот это ты зря, — посуровел напарник. — Попадешь к пиратам — вспомнишь домашнюю курятину.
— Не попаду.
— Не зарекайся.
На границе с Харьковской областью остановились около шашлычной. Хозяин, по акценту армянин, колдовал над чадившими углями. Едкий сосновый дым, колеблемый слабым ветром, окуривал брезентовую палатку и в ней стол, грубо сколоченный из соснового бруса. На шампурах вперемежку с луком были нанизаны куски сала. Жир капал на раскаленные угли, усиливая чад.
— Свинина?
— Молодой барашка, — ответил хозяин.
— Две порции и буханку хлеба.
— Шашлык с хлебом не едят. Есть коньяк местного разлива.
— Самогон?
— Зачем так грубо?
От коньяка пришлось отказаться. Содержимое двух шампуров переложили в полиэтиленовый пакет. За сало из двух шампуров и ломоть пшеничного каравая армянин взял двести четыре гривны. Торговаться было некогда. Уже мигала сигнальная лампочка — бензобак был пуст. На остатке топлива доехали до заправки.
На заправке — очередь, не меньше трех десятков грузовиков. Илья быстро оценил обстановку, с крайне озабоченным видом выбежал из машины, громко объявил:
— Товарищи водители! Внимание! Из Чечни следует «груз двести». Доставляем на родину павшего смертью храбрых героя Украины.
В ответ кто-то из Камаза:
— Надо же! Украина с Чечней не воюет.
Илья тут же нашелся:
— Наш земляк выполнял интернациональный долг.
— Где? В Грузии?..
Пока шла словесная перепалка, Микола подогнал уазик, незаметно сунул заправщику в руку несколько купюр с портретом Ивана Франко. Дух мертвечины уловили водители, и от «героя Украины» поспешили избавиться. Заправили вне очереди.
Завтракали на ходу. Из торбочки доставали мясо — и все же это была свинина, попадались и куски обезжиренного мяса. Илья определил сразу: псина, притом жесткая, — зубами не разорвать. Сказал:
— Не будем брезговать — съедим.
Возражать не было смысла. Обманул армянин.
Гнали уазик, выжимая из машины предельную скорость, чтобы можно было глотать свежий воздух. Несколько раз их останавливали возле поста ДАИ (в России — ГАИ). Даишник подходил к машине, но, увидев в салоне гроб и уловив запах мертвечины, коротко спрашивал:
— Кто?
— Герой Чечни.
— А при чем тут Чечня?
— Вам документы показать?
— Газуйте отсюда. Ну?
И Микола нажимал на газ.
Так и ехали до Днепра, а за Днепром, за Корсунем-Шевченковским, где прошлая война оставила на вечном покое героев-танкистов, на опушке Дибривского леса, пришлось выдержать бой.
На ночь в селе останавливаться не рискнули — чтоб не сбежались голодные собаки. Зато вниманием не обошли не звери, но и не люди.
Еще было темно, но кое-где небо уже посветлело. Млечный Путь поблек. Наступал тот предутренний час, когда неодолимо тянет на сон. Микола угнездился на водительском сиденье, подложив под щеку брезентовую куртку. Вроде и не спал, а когда открыл глаза — как будто что-то его спугнуло, — рядом Ильи не оказалось. Сквозь дрему послышалось, как хлопнула дверца. «Где-то под кустом дышит свежим воздухом», — подумал было о напарнике и снова задремал.
Микола не заметил, как с шоссейки свернула легковушка, стала боком к уазику, перегородив выезд на дорогу.
Дрема пропала не сразу. В первые мгновения показалось, что это продолжается сон. Из легковушки вышли двое в пятнистой униформе, направились к уазику. Над опущенным стеклом один, высокий, усатый, просунул руку, попытался изнутри снять стопор, но, заметив открытые глаза водителя, спросил:
— Что везешь, служивый?
— Что везу, то везу. Куда лапу запускаешь?
Тот рванул было дверцу.
— Вылазь! — Но дверца была на стопоре.
— Отойди, — повелительно сказал Микола. — И машину убери с дороги.
Незнакомец, не в силах забраться в салон, сунул в окно кулак, пытаясь ударить водителя. К незнакомцу подбежал второй.
— Не открывает, сука. Не хочет по-хорошему.
Оба принялись торопливо дергать ручку. Микола нажал на педаль стартера — машина сразу же тихо зарокотала. Включил дальний свет, чтобы лучше разглядеть подъехавшую легковушку. Это был БМВ синего цвета, в каких обычно щеголяют мелкие бизнесмены. Стекла тонированы. Сколько их там, в салоне, — не видно, зато увидел, как в руке нападавшего сверкнуло
