Я вылечу твою собаку - Юлия Крынская
Последние месяцы все бульварные издания полоскали наш «бурный роман», якобы разгоревшийся на съемочной площадке. Я прислушалась к коллегам и не следила за сплетнями в интернете. Нервы дороже. Травля Эванса из-за расставания с прежней партнершей прекратилась. Его больше не считали ни геем, ни алкоголиком, зато меня армия поклонниц Роберта была готова поднять на штыки. Телохранители не оставляли нас ни на секунду. Рядом постоянно вился рой папарацци и странных личностей. Мы с Эвансом всюду появлялись вместе: в магазинах, в спортзале, в клубах, обедали в ресторанах, гуляли по побережью. Писали, что у нас на двоих один гостиничный номер, так как по нашей просьбе администрация отеля убрала перегородку на балконе. Это «укромное место» попадало под прицел находчивых репортеров с крыши частного здания напротив. Ничем крамольным мы там не занимались, но слова под фото переворачивали смысл происходящего с ног на голову.
После примирения мы с мужем договорились, что до премьеры не будем встречаться. Но в один из вечеров, вернувшись со студии, я застала Леона в номере.
— Привет, дорогая, — он шагнул с балкона в полумрак комнаты, и я испуганно вскрикнула.
— Привет! Напугал меня!
— Ты под хорошей охраной, глупышка, — Леон крепко обнял меня и заглянул в глаза. — Неужели и вправду испугалась? Прости, не хотел. Я приехал с предложением.
— Мы вроде уже женаты, — улыбнулась я.
— Зришь в корень, — усмехнулся Леон и погрозил пальцем. — Это действительно касается нашего брака.
Я похолодела. К чему он клонит? Избегая Роберта вне работы, я добилась, что он перестал со мной разговаривать. Промахов с моей стороны не было. Чак с куклой могли подтвердить.
— Мы расстаемся. — Муж, наблюдал за моей реакцией. Я держала паузу. — До премьеры. Осталось недолго. Я должен уехать и рад этому. Мне невыносимо находиться сейчас в Лос-Анджелесе. Я еду в Россию, если тебе интересно.
— А что потом? — я нервно сцепила пальцы рук.
— А потом, если сумеем вернуться к прежним отношениям, пересмотрим брачный договор и будем жить долго и счастливо. Не подумай, что я благословляю пуститься во все тяжкие. К тому же ты знаешь, чем это закончится. — Леон снял куртку и вытащил из кобуры пистолет. Он говорил, разбирая и собирая оружие на моих глазах.
— Но созваниваться-то мы будем? — уточнила я новые правила.
— Конечно, — улыбнулся он и, убрав пистолет, снова обнял меня. — По скайпу, перед сном. Каждый день.
— Отлично.
Мы провели вместе ночь, которую я постаралась сделать незабываемой, и Леон уехал.
С той поры он успел прокатиться по Европе, побывал в Африке и последнее время жил в России, где лично представился моим родителям. Каждый вечер мы общались по скайпу. Леон рассказывал, с какими интересными людьми свел знакомство, какие перспективы бизнеса открылись на моей родине, как растет его благотворительный фонд, и какой особняк он присмотрел нам в Петергофе. Я радостно кивала в ответ, а, сбросив звонок, рыдала в подушку. Уезжать из Лос-Анджелеса не хотелось, но, видно, счастье вечным не бывает.
Любовную связь с Робертом я разорвала. Стоило огромных усилий избегать ловушек, расставляемых Эвансом. Не знаю, что меня больше держало — совесть или страх за жизнь. После отъезда Леона я целый день готовилась к беседе по душам с Робертом и взвешивала все «за» и «против».
Настоящая любовь — жертва безоговорочная и самоотверженная. Я принесла страсть на алтарь дорогих мне отношений с Леоном. Не могу сказать, что чаша весов сильно перевешивала в сторону Роберта. Мы с коллегой прекрасно дополняли друг друга, но Леон и я оказались одного поля ягоды. Совершенная гармония, описанная в книгах, отныне не манила. Я четко осознавала: нет в Роберте того, что я так ценю в муже. Леон всегда был свободен в своих решениях, для него не существовало неразрешимых проблем, и в нем жил хищник. Никогда не могла назвать себя слабой, но Леон дал понять, что такое крепкий тыл. Роберт горел желанием защитить меня и проигрывал на всех фронтах. Муж до педантичности был аккуратен в мелочах. Роберт, как человек творческий, равнодушно относился к быту. Леон оставался тайной за семью печатями, а своего приятеля я читала как открытую книгу. Что лучше, правда, непонятно. Я не раз задумывалась, во что со временем переросла бы наша с Эвансом страсть. Что произойдет, например, когда он, востребованный актер, уедет сниматься в новом проекте? Кем стану я? Его тенью?
Я выбрала небольшой уютный ресторанчик для разговора за бокалом шардоне.
— И что моя девочка хочет сказать? — Роберт уселся рядом, и его рука стала забираться мне под платье.
Я села по другую сторону стола.
— Выслушай и, пожалуйста, сумей понять, — голос предательски дрожал. Я еще ничего не сказала, а в глазах Роберта уже читался укор. — До тех пор, пока я замужем, мы не будем близки. Тайные отношения, как мельничный жернов на шее, и я теряю уважение к самой себе.
— Девушка, три текилы по пятьдесят — крикнул Роберт проходящей мимо официантке. Та обернулась и покраснела от удовольствия.
— Секундочку, мистер Эванс.
— Роберт!
— Что «Роберт»? — вскинулся он. — Предлагаешь терпеливо ждать, пока ты наиграешься с Леоном в мужа и жену?
— Я ни в кого не играю, просто не хочу вести двойную жизнь! А о разводе до конца съемок не может быть и речи. Если я тебе действительно нужна, ты найдешь силы подождать.
— Подождать чего?
— Окончания съемок! — твердо повторила я.
— Боюсь, это ничего не изменит.
Принесли напитки, и он махом опрокинул все три стопки.
— Полегче с текилой, дружок.
— Волка своего поучи, — Роберт перетянул меня к себе на диван.
— Что ты делаешь? — возмутилась я, выпутываясь из объятий.
— Если в постели тебя нельзя обнимать, буду тискать в ресторанах. Согласно контракту.
С тех пор Роберт с наслаждением изводил меня прикосновениями, взглядами, случайными поцелуями, дыханием, голосом, но не нарушая установленных границ и заставляя изнывать от желания. Как он выходил из положения сам, не знаю. Однажды я услышала обрывок разговора Роберта с приятелем на закрытой вечеринке:
— Сегодня ты напьешься и переспишь с какой-нибудь красоткой!
— Я не хочу ни с кем спать. Мне нужна Краун.
— Она заморочила тебе голову.
— Я уже готов…
Роберт повернулся и смолк, увидев меня.
