Георгий Ланской - Козырная пешка
Это была театральная шпага. Я совершенно забыла о том, что взяла ее с собой потренироваться в ударах и стойке. Недолго думая, я схватила шпагу и пошла к дому. Странное я, должно быть, представляла зрелище: девица в темной одежде с гламурной сумкой в одной руке и шпагой в другой. Я криво усмехнулась, подумав, что будет, если вдруг натолкнуть на какого-нибудь алкоголика. Разрыв сердца обеспечен!
В доме Марфы еще горел свет. Я постояла перед домом, спрятавшись в кустах, и нервно курила сигарету за сигаретой. Торчать в кустах мне довольно быстро надоело, я плюнула и пошла к дому. Вход дома был скрыт от соседей кустом сирени, так что я решила рискнуть. Если бы мне пришлось ждать еще час-полтора, я умерла бы прямо там от расстройства нервов.
Подцепив пилочкой бумагу, я оторвала печать наполовину, открыла замок и тихонько вошла в дом, стараясь не шуметь. Купленный мной маленький фонарик очень пригодился. В доме все еще было все вверх тормашками, так что я в любой момент рисковала на что-нибудь налететь и собрать всех окрестных жителей. Я не стала терять времени и сразу пошла в комнату Агаты. Она, к сожалению, как раз выходила на окна Марфы и была отделена от них только оградой из сетки рабицы с редкими побегами декоративной фасоли. Я поостереглась включать там свет. К счастью, тусклого света из окна было вполне достаточно, чтобы действовать на ощупь. Я скатала ковер, стараясь делать это как можно тише, подцепила пилочкой плотно подогнанные паркетины и открыла тайник. Сунув туда руку, изнывая от нетерпения, я сразу же нащупала нечто твердое, завернутое в пакет. Я потянула находку вверх. Пакет был увесистый, но не монолитный. Внутри него что-то неохотно перемещалось, что-то упругое, правильной четырехгранной формы. Я шипела от злости и, наконец, выдернула пакет наружу. Едва не разорвав пакет от любопытства, я высыпала его содержимое на пол и онемела.
Это были деньги, много денег. Пачки стодолларовых купюр вывалились на пол внушительной кучкой. Я прикинула на глазок, что здесь не менее двухсот тысяч долларов. Откуда Агата взяла эти деньги? Я была просто ошеломлена, ведь за то время, что я проживала у Агаты, мы пару раз открывали тайник, и он был пуст. Я пригляделась. Среди пузатеньких пачек долларов виднелся белый конверт, в котором было что-то твердое. Я нервно разорвала его. Из конверта вывалились четыре паспорта разных цветов. Не заботясь уже о том, что меня могут увидеть, я включила фонарик и открыла паспорта.
Из двух паспортов на меня смотрело хмурое лицо Володи, в двух была моя фотография. Паспорта, как я поняла, принадлежали гражданам Польши и Германии. Германские представляли нас как Александра и Анну Шварц. В польских мы были Анджеем и Иреной Михайловскими. Я ничего не понимала. Я действительно ничего не понимала.
Я просидела на полу, тупо пялясь на паспорта с чужими именами. Лай соседской собаки вывел меня из состояния ступора. Я воровато выглянула в окно, увидев, что Марфа прогуливается со своей мерзкой болонкой вдоль забора. Собрав документы и деньги обратно в пакет, я закрыла тайник и снова расстелила ковер на полу. Мои дела были еще не закончены.
Я на цыпочках прошла в свою комнату, где в столе валялся телефон Эль-Нинье. Он был совсем разряжен, я злобно чертыхнулась и уже хотела забрать его с собой, как вдруг подумала, что новый телефон, купленный мною взамен утерянного на даче, совсем другой марки. Стало быть, мое зарядное устройство к нему не подойдет. Но вот зарядка от старого сгодится. Я нашла зарядное устройство, воткнула его в телефон и с облегчением обнаружила, что оно подошло. Вместо того, чтобы сразу уйти, я включила телефон, молясь, чтобы он не потребовал пин-код. Телефон включился сразу. Я быстро пролистала меню, нашла телефонную книгу, но в ней были только ничего не говорящие мне имена и фамилии. И тогда я вошла в список вызовов.
В интересующий меня день Эль-Нинье звонил с этого телефона всего четыре раза. Ему звонили дважды, причем последний звонок числился за номером, который был подписан скромно – «Работа». Но номер был не городским, а мобильным. На работу Эль-Нинье звонил незадолго до того, как ворвался в дом Агаты. Не слишком ли позднее время для звонка на работу? И потом, он же нигде, по словам Чайки, не работал…
Наверное, это было наитие. Я не знаю, почему я вдруг вынула свой телефон, ведь номер мне по-прежнему ничего не говорил. Единственный телефон, который я помнила наизусть, был мой собственный. Я набрала номер на собственном телефоне и нажала на кнопку вызова. Через пару секунд номер в моем телефоне исчез и сменился именем «Михаил Соколов», а еще через пару секунд рядом с комнатой заиграла веселая восточная мелодия… И звук рингтона приближался….
Миша ворвался в комнату, одновременно выключая истошно верещавший телефон. В его левой руке было что-то сильно напоминающее пистолет. Не сообразив толком, что делаю, я ударила его пакетом по руке и выбила оружие из руки. Пистолет пролетел над его головой и исчез в коридоре. Растерянный Миша на секунду замешкался. Я изо всех сил толкнула его в грудь. Пролетев пару метров, он врезался в стенку. Я воспользовалась моментом и бросилась бежать. Однако Миша быстро пришел в себя и схватил меня за волосы. Я взвыла от боли, слезы брызнули у меня из глаз. Вереща, как ошпаренная кошка, я старалась извернуться и добраться ногтями до его лица. Миша матерно выругался и ударил меня головой о стену. В последний момент я успела подставить руку, выпустив пакет из рук. Нос разорвался от боли, я почувствовала, как лицо стало мокрым от крови. Миша ударил меня кулаком по почкам. Я задохнулась от боли и сползла по стене. Видимо, посчитав мое сопротивление сломленным, Миша наклонился над пакетом и открыл его.
– Ё-мое! – восхищенно произнес он, и тут я, перекатившись на спину, ударила его каблуком в лицо, вложив в удар всю свою ненависть.
Миша отлетел как минимум на метр. Я подхватила пакет и бросилась к лестнице. Краем глаза, я увидела за спиной какое-то шевеление. Уже стоя в дверях на лестницу я резко обернулась. Позади послышался тихий хлопок. Дверной косяк брызнул щепками. Миша выстрелил второй раз и снова промахнулся. Я побежала вниз к дверям. Позади хлопнуло в третий раз. Пакет в моих руках дернулся, видимо Миша попал в деньги. Позади слышался грохот, Миша летел вниз, перепрыгивая через ступеньки. Я почти добежала до дверей, когда он догнал меня и швырнул на пол. Тяжело дыша, он поднял пистолет. Самое время было сказать что-то драматическое, как в скверных боевиках, чтобы дать время жертве придумать, как ей спастись, но Миша не стал ничего говорить и нажал на курок.
Пистолет тихо щелкнул. Я дернулась, приготовившись умирать, но этого почему-то не произошло. Миша нажал на курок еще раз, но выстрела снова не последовало. Возможно, у него кончились патроны, может быть, патрон заклинило в стволе – не знаю. Мне было не до того. Миша что-то злобно прошипел и бросился ко мне. Я отползала от него, как вспугнутый краб, швыряя в его голову все, что попадало под руку. Не знаю, почему я не кричала, а только яростно дышала. Может быть, потому что тоже чувствовала себя преступницей. Я заползла под небольшой столик, опрокинула его на Мишу, но тот легко отшвырнул стол в сторону и поднял с пола кухонный нож. И в этот момент под моими ногами что-то забренчало, знакомо, словно сделанный из кастрюли набат. Я молниеносно нагнулась и выставила перед собой клинок шпаги. И только тогда Миша перевел дыхание и криво усмехнулся.
– Ты мне зуб выбила, сучка, – злобно произнес он. – Что ты собираешься делать? Попугать меня учебной рапирой?
Он ловко перебросил нож из руки в руку, а потом развел их в разные стороны и поманил меня пальцами, мол, давай, крошка, покажи, что ты умеешь. Ну точно как в плохом фильме. Лично я прекрасно понимала, что защищенной от уколов шпагой я много не навоюю, поэтому быстро опустила клинок на пол под углом и что было силы наступила на него. Шпага сломалась примерно на треть, но это было как минимум на полметра длиннее, чем у Михаила. Он слегка опустил руки и вроде бы изменился в лице, если я не ошиблась, ведь освещение было так себе.
– Не дури, деточка, – весело сказал он. – Брось железяку. Я же тебя на винегрет покрошу.
– Я знаю, – прошептала я. – Вот и буду стараться, чтобы это произошло не со мной.
Миша по-прежнему стоял между мной и дверью. В доме имелся еще и черный ход, но дверь туда была заколочена, так что единственный выход был как раз за спиной моего врага. Миша вдруг медленно пошел на меня, делая нервные движения руками. Не знаю, о чем он думал. Возможно о том, что у меня, рафинированной девочки, обложенной ватой со всех сторон, будет кишка тонка атаковать его, но он не представлял, как я жила в последние месяцы. Нервное напряжение, скопившееся во мне, бурлило и просило выхода. Я в этот момент помнила только о том, что этот человек, который ел с руки моего мужа, и пытался склеить меня еще так недавно, пару дней назад убил мою лучшую подругу. Мысль о Женьке придала мне сил, и я с нервным выкриком, сделала резкий выпад, метя в лицо. В последний момент он успел отбить шпагу рукой, но обломанным концом я все-таки задела его и разрезала щеку.
