Иван Жагель - Бокал вина
Оставшись вдвоем, Сергей и Петр опять включили телевизор. «Супершоу» уже закончилось, и они стали смотреть какой-то фильм, но их мысли по-прежнему крутились вокруг недавнего выяснения отношений.
— Девчонки остынут и, конечно, вернутся, — сказал Торопов. — Но вопрос — имеем ли мы право их использовать, когда шансы на успех минимальны? — остается.
— Можешь и ты уходить! Тоже мне, друг! — бросил ему Сергей. — Я сам справлюсь, без вашей помощи! Слишком уж она обременительна.
— Напрасно лезешь в бутылку.
— Ну да, в бутылку лезу именно я! Сделали из меня козла отпущения… Разве это я говорил: «Мы вступаем на тропу войны»?! Или я клялся за всех, что будем работать бок о бок и накажем Матусевича?! Но не прошло и недели, как запал у вас иссяк. Все стали хныкать и выяснять отношения. Лучше уж и в самом деле обойтись без таких напарников.
— Как хочешь, — поднимаясь, вздохнул Петр. — Бог тебе в помощь.
Глава 13
Зубы Французской революции
Сергей позвонил Оксане уже на следующее утро после неудачно сложившейся игры. За ночь он остыл, успокоился и теперь жалел о ссоре с друзьями. Тем более, по такому дурацкому поводу. Лучшим выходом из ситуации было попросить у всех прощения — Инга как всегда оказалась права.
Телефона у девчонок не было, но он имелся у кого-то из соседей по общежитию. В экстренных ситуациях туда можно было обращаться. Как, впрочем, и не в экстренных. Главное, нужно было застать хозяев комнаты, которые давно смирились со своей участью и покорно звали к телефону всех подряд, в любое время суток.
Головину пришлось долго ждать: сначала, пока ответят, а потом пригласят Оксану. Вообще, в воскресенье найти кого-то из студентов всегда было чрезвычайно сложно — те, кто жил поближе к столице, уезжали домой, кто-то ночевал в других комнатах, а кто-то вообще еще не возвращался в общежитие после ночных приключений.
Наконец он услышал голос Оксаны:
— Алло.
— Это Сергей, — смущенно сказал Головин, не зная, с чего начать.
— Ой, Сережа, хорошо, что ты позвонил, — быстро заговорила она. — Сегодня в Москву приехала одна девчонка из Николаева и мне придется целый день с ней заниматься: ну, знаешь, все эти экскурсии по магазинам и рынкам. А я хотела узнать, в котором часу мы встречаемся в понедельник в библиотеке.
К Оксане приезжали с ее родины чуть ли не каждую неделю. Это были не только близкие и дальние родственники, но и знакомые, а также знакомые знакомых. И всех этих людей, плохо ориентировавшихся в громадном городе, она встречала на вокзале, заботливо опекала, водила по магазинам и театрам, а иногда даже поселяла в своей комнате в общежитии, заполняя и так небольшое жизненное пространство громадными чемоданами, сумками, узлами. Гости считали это вполне нормальным, ну а сама Оксана отказывать не умела.
Головин помолчал, чувствуя, как у него наливаются теплом уши.
— Сергей, куда же ты пропал? Ты меня слышишь? — забеспокоилась она.
— Это нечестно, — только и смог произнести он, — извиняться должен я.
— Да брось… Не ты, а я всех подвела, и тебе не в чем себя винить.
— Спасибо, Оксана. Ты… ты…
— Все ясно. Проехали. Так когда в понедельник?
Он прикинул.
— У нас с Петькой с утра две лабораторные. Освободимся часов в двенадцать. Тебе удобно?
— Вполне. Ну пока…
— Подожди… Ты случайно не знаешь, Инга завтра придет в читальный зал?
— Конечно, мы с ней еще вчера об этом говорили. Если между нами, она тоже переживает, что поссорилась с тобой.
— Еще раз спасибо, — сказал растроганный Головин и повесил трубку.
Когда четверка друзей встретилась в понедельник в университетской библиотеке, все держались немного неловко, но явно были рады, что конфликтная ситуация улажена. От избытка чувств Сергей подбросил хмурившуюся Ингу в воздух, а Петр натянул ему бейсболку на нос. А потом и вспоминать-то свои обиды уже не было времени. Они опять целыми днями просиживали над книгами, отлучаясь только на практические занятия и лекции по основным предметам.
За неделю друзья лишь раз позволили себе расслабиться: в среду вечером сходили в кино. Впрочем, и до, и после фильма все их разговоры были об игре. Обсуждали возможные коллизии, пытались как-то систематизировать тематику, очередность и форму подачи вопросов в последних программах «Супершоу», а иногда даже устраивали что-то вроде экзамена друг другу. Однако следующий розыгрыш суперприза оказался для них таким же неудачным, как и предыдущий.
Прокололись они на вопросе о Французской революции восемнадцатого века. В подготовленном на эту тему сюжете были показаны прекрасные виды современного Парижа, то место, где когда-то находилась разрушенная восставшим народом Бастилия. Было сказано, что Конвент — высший законодательный и исполнительный орган страны, — проводя многочисленные реформы, ввел и отличающийся от григорианского календарь. 22 сентября 1792 года, то есть день провозглашения республики, революционеры объявили началом нового летоисчисления. Год французы также поделили на двенадцать месяцев, — тут они ничего менять не стали, — но количество дней в них было постоянным. Однако оставалось еще несколько лишних, никуда не вошедших суток, и не долго думая, их объявили праздничными.
После всей этой предварительной информации диктор заявил, что число таких праздничных дней в календаре первой Французской республики в обычном, не високосном году соответствует третьей цифре секретного телефонного номера.
Правильного ответа никто из друзей не знал, даже приблизительно. Как только закончилось «Супершоу», они, не дожидаясь расшифровки сюжета, стали рыться в библиотеке, оставшейся после Головина-старшего. Наконец, в одном из справочников было найдено то, что надо.
— В каждом месяце календаря первой Французской республики было по тридцать дней, — с досадой сказал Сергей. — И в обычном, невисокосном году оставалось еще пять праздничных дней, а в високосном, естественно, шесть. Значит, третьей цифрой телефона в студии была пятерка.
— Даже не зная точного ответа, его легко можно было вычислить, — почесал свою рыжую макушку Петр. — В их месяцах не могло быть тридцати одного дня. Тогда год продолжался бы триста семьдесят два дня, что, конечно, глупость. Они были революционеры, но не до такой же степени. С другой стороны, если бы французы оставили в месяце по двадцать девять дней, то тогда праздники продолжались бы… — он прищурился и зашевелил губами, — семнадцать дней. Слишком жирно. Значит, остаются тридцать дней в каждом месяце и пять праздничных.
— Не стоит рвать волосы на голове, — постаралась успокоить парней Инга. — Пусть это будет нам уроком, и давайте готовиться к следующей игре.
И еще одна неделя пролетела в бесконечном штудировании книг. Вся компания работала много и усердно, можно даже сказать, с остервенением. Они первыми появлялись в читальном зале университетской библиотеки и последними уходили из него, когда на город уже накатывался сырой, холодный вечер. Тем не менее в субботу их ждало очередное разочарование.
Камнем преткновения стал вопрос, который можно было назвать даже не простым, а примитивным. В показанном сюжете говорилось о роли зубов в жизни человека. Менторским тоном диктор сообщил, что они не только участвуют в произнесении различных звуков, но и, как у большинства челюстноротых животных, служат для захватывания, удержания и механической переработки пищи — называется, открыл Америку. Тридцать два зуба делятся на резцы, клыки и коренные, и тут же было сказано, что количество резцов у человека соответствует последней цифре секретного телефона.
В двадцать с небольшим лет зубы еще не являются актуальной темой. И познания в этой области у друзей были минимальные. Они стали заглядывать друг другу в рот, ощупывать челюсти у себя и все равно запутались в подсчетах. А в конце игры было показано, что у человека восемь малых и двенадцать больших коренных зубов, четыре клыка и восемь резцов.
— Последней в телефонном номере была восьмерка, — констатировал Петр и признался: — Это мой сюжет.
— Ты не виноват, — тут же начала успокаивать его Инга. — Нас элементарно купили: когда прокалываешься на вопросе о Французской революции, запоминать информацию о зубах не так-то легко. Ей просто не придаешь значения.
Еще памятуя о недавней размолвке с друзьями, Головин тоже решил высказаться:
— Во всем этом есть один приятный момент, — с иронией заметил он. — Закончилась третья неделя наших мучений. И существует большая вероятность, что к следующему «Супершоу» Алтынова подготовит вопросы из неизвестных нам источников. Тогда мы с чистой совестью начнем отдыхать. Потерпите еще немного…
