Бернард Корнуэлл - Хаос ШАРПА

Не сомневаясь, он выехал из Опорто на расстоянии пушечного выстрела от французов. Несколько мушкетных выстрелов заставили его двигаться быстрее, но у него и его слуги были прекрасные ирландские лошади, и они быстро оторвались от преследователей, которые особенно не упорствовали в своём намерении их догнать. Они направились к холмам, проскакали вдоль виноградников и углубились в лес, где среди дубов и сосен остановились, чтобы дать отдых лошадям.

Кристофер пристально посмотрел назад, на запад. Солнце высушило дороги после ночного ливня, и облако пыли на горизонте отмечало продвижение французских обозов к недавно захваченному Опорто. Над городом, скрытом за холмами, поднимался высокий столб чёрного дыма от горящих зданий и непрерывно стреляющих орудий, залпы которых, даже приглушённые расстоянием, были подобны непрерывным громовым раскатам. Французы не потрудились преследовать Кристофера настолько далеко от города. Бригада землекопов углубляла канаву и не обращала внимания на беженцев, двигающихся по дороге, словно война их не касалась. Британских стрелков среди беженцев Кристофер не заметил и даже удивился бы, встреть он их так далеко от города. Несомненно, они были уже или убиты, или взяты в плен. О чём только Хоган думал, приказывая Шарпу сопровождать его? Неужели проницательный ирландец что-то заподозрил? Но как Хоган мог узнать? Кристофер размышлял об этом недолго и пришёл к выводу, что Хоган не знал о его делах, а просто пытался оказать услугу.

— Сегодня французам повезло, — заметил Кристофер, обращаясь к своему португальскому слуге, молодому человеку худым, серьёзным лицом и высокими залысинами.

— Сатана когда-нибудь возьмёт их, сеньор, — ответил слуга.

— Временами людям приходится помогать Сатане делать его дело, — сказал Кристофер.

Он вынул из кармана маленькую подзорную трубу и посмотрел на далёкие холмы.

— В следующие несколько дней, вам придётся увидеть вещи, которые покажутся вам странными, — сказал он, все еще пристально глядя через линзы.

— Как скажете, сеньор, — согласился слуга.

— Есть многое, Гораций, что и не снилось вашим мудрецам…

— Как скажете, сеньор, — повторил слуга, размышляя, почему английский офицер назвал его Горацио, когда его на самом деле звали Луис, но решил, что лучше будет не спорить.

Луис работал в Лиссабоне парикмахером, иногда обслуживал сотрудников британского посольства, и они рекомендовали его Кристоферу как надёжного слугу. Кристофер платил хорошие деньги, настоящим золотом, английским, и даже если англичане были безумцами и неправильно понимали смысл слов, всё равно они чеканили лучшую в мире монету, а это значило, что полковник Кристофер мог называть Луиса как ему угодно, пока платил ему тяжёлыми гинеями с изображением Святого Георгия, поражающего дракона.

Кристофер искал хоть какие-нибудь признаки погони, но его подзорная труба была маломощной, со старыми, поцарапанными линзами, и с ней он видел немногим больше, чем невооружённым глазом. Он всегда хотел купить себе получше, но не имел возможности. Подполковник сложил трубу, убрал её в седельную сумку и, достав свежую зубочистку, привычно зажал в зубах.

— Вперед, — сказал он резко и повёл слугу лесной тропой через холм и вниз, к большому сельскому дому. Было ясно, что Кристофер знал маршрут хорошо, потому что без колебаний выбирал дорогу и без опаски осадил лошадь у ворот фермы.

— Конюшня в той стороне, — указал он Луису на сводчатую галерею, — Синяя дверь ведёт в кухню, обитатели предупреждены о нашем появлении и ожидают нас. Мы проведем ночь здесь.

— Не в Вила Реаль де Зедес? — переспросил Луис, — Я слышал, что вы обещали искать мисс Сэвидж?

— Ваши успехи в освоении английского языка просто блестящи, раз вы уже способны подслушивать, — ответил Кристофер недовольно, — Завтра, Луис, завтра мы будем искать мисс Сэвидж.

Кристофер легко спешился и бросил поводья Луису:

— Расседлайте лошадей, найдите мне чего-нибудь перекусить и принесите в мою комнату. Кто-нибудь из слуг скажет вам, где я расположился.

Луис поводил лошадей по двору, пока они не остыли от бега, расседлал, напоил и накормил. Потом зашёл в кухню, где кухарка и две служанки не выказали никакого удивления по поводу его появления. Луис не раз бывал в разных домах, где его хозяина знали, но здесь оказался впервые. Он чувствовал бы себя более уверенно, если бы Кристофер отступил за реку, но ферма была надёжно укрыта в холмах, и, возможно, французы не доберутся сюда. Слуги объяснили Луису, что этот дом принадлежал некоему лиссабонскому купцу, который приказал им выполнять все пожелания полковника Кристофера.

— Он часто здесь бывает? — спросил Луис.

— Он здесь бывает с женщиной, — захихикала кухарка.

Это объясняло, почему Луис не бывал здесь раньше, и он подумал, кто же была эта женщина.

— Он просил поесть, — сказал Луис, — А что за женщина?

— Симпатичная вдова, — сказала кухарка и вздохнула, — Но вот уже месяц как мы её не видели. Он обещал на ней жениться.

У неё на плите стояла кастрюля с горячим куриным супом, и кухарка наполнила миску, нарезала холодную баранину и собрала на поднос вместе с графином красного вина и свежевыпеченным хлебом.

— Передайте подполковнику, что к приезду его гостя всё будет готово.

— Гостя? — смущенно переспросил Луис.

— Гостя к обеду, так он сказал. Теперь торопись, а то суп остынет. Вверх по лестнице и направо.

Луис понес поднос наверх. Это был прекрасный дом, крепкий и богатый, со старинными картинами на стенах. Дверь в комнату подполковника была приоткрыта. Кристофер, должно быть, услышал его шаги, потому что приказал входить без стука.

— Поставьте у окна, — распорядился он.

Кристофер переоделся, и теперь вместо формы английского офицера он был в плотно облегавших его лазурных кавалерийских брюках, подбитых чёрной кожей и расшитых шнуром по бокам снизу и до пояса. Новый мундир подполковника был в тон к брюкам и щедро украшен серебряным галуном вокруг высокого, жёсткого красного воротника. На левом плече красовался кавалерийский ментик, подбитый мехом, а на столе лежали длинная сабля и высокий черный кивер с серебряной кокардой, на которой красовался французский триколор.

— Я же сказал, что Вы будете удивлены, — заметил Кристофер Луису, который, действительно, смотрел на хозяина, разинув рот.

Луис, наконец, обрел дар речи.

— Вы…,- он колебался, не зная, что и сказать.

— Я — английский офицер, Луис, и вы это хорошо знаете, но на мне форма французского гусара. Ах! Куриный суп, он мне так нравится. Крестьянская пища, но очень вкусно.

Он прошёл к столу и, скривившись, потому что его бриджи были очень тесными, сел на стул.

— Мы ждём сегодня к обеду гостя.

Так мне сказали, — ответил Луис холодно.

— Вы будете прислуживать за столом и не покажете смущения тем, что мой гость — французский офицер.

— Француз? — переспросил Луис с отвращением.

— Француз, — подтвердил Кристофер, — И не один, а в сопровождении эскорта. Вероятно, большого эскорта, и они все могут посчитать подозрительным, что их офицер встречается с англичанином. Вот почему я надел это.

Он выразительным жестом указал на своё одеяние и улыбнулся Луису:

— Война — как шахматы. Есть два игрока, один выигрывает, другой — проигрывает.

— Франция не должна выиграть, — резко сказал Луис.

— В шахматах есть чёрные и белые фигуры, — продолжил Кристофер, не обращая внимания на протест слуги. — Все они повинуются общим правилам. Но кто придумал эти правила, Луис? Именно он всем управляет. Не игроки, конечно, и не фигуры, а человек, который придумывает правила.

— Франция не должна победить, — повторил Луис, — Я — хороший португалец!

Кристофер вздохнул и решил объяснить попроще для своего глупого слуги:

— Вы хотите избавить Португалию от французов?

— Конечно!

— Тогда сегодня днём вы подадите мне обед, учтиво оставите свои мысли при себе и будете доверять мне.

Потому что Кристофер видел истину и собирался переписать правила по-своему.

Шарп смотрел вперед, туда, где драгуны четырьмя лодками перегородили дорогу, соорудив баррикаду. Обойти её было невозможно: дорога шла между двух домов, справа — река, слева — крутой склон холма, по которому спускалась французская пехота, позади французов было ещё больше, и единственный выход из капкана проходил прямо через баррикаду.

— Что делать, сэр? — спросил Харпер.

Шарп выругался.

— Плохо, да? — Харпер вскинул винтовку, — Мы можем снять нескольких ребят с баррикады.

— Можем, — согласился Шарп, но это лишь разозлит французов, а не заставит отступить.

Он мог прорваться, он был уверен в этом, потому что его люди хорошо стреляли, а баррикада была так себе, но Шарп понимал, что потеряет при этом половину своих людей, а остальные ещё должны были спастись от преследования желающих отомстить кавалеристов. Он мог бороться, он мог даже победить, но он мог не выжить. Была только одна возможность, но Шарп не хотел признаться в этом. Он никогда не сдавался. Даже думать об этом было противно.