Аварийный взлёт - Ирина Семеновна Левит
— Спрошу, — сглотнув комок подозрительности, пообещал Сергей. — А вы поправляйтесь.
— Ага, — вновь вздохнула Кондакова и отключилась.
Ну надо же, подумал Дергачев, в каком-нибудь детективном фильме группу крови определяют за считанные секунды, а в жизни это выяснить тихо и незаметно — целая проблема. Впрочем, детективные фильмы он смотрел редко, а в реальности ничего толком разузнать не сумел. И все же кое-какую информацию он добыл, а самую ценную передал Лавронин.
Дергачев набрал номер Купревича, но тот не отреагировал. И Сергей решил, что пора нормально поесть, причем в столовой, куда начальники обычно не заглядывали, а Дергачев заходил, поскольку вкусно кормили.
Он набрал полный поднос и тут увидел в дальнем углу Гаврюшина.
— Севастьян? — спросил удивленно, попутно расставляя на столе тарелки. — Ты что ж, вторые сутки на службе?
— Ну так должен же кто-то службу служить? — весело откликнулся Гаврюшин. Вид у него был на удивление бодрый. — Особенно, когда в наших доблестных рядах образовались сразу две дыры. Один с женой в роддоме, а другой вообще ногу сломал. Вот мною сразу две дыры и заткнули. А как там Ольга Валерьевна?
— Лучше.
— Ну и хорошо. На квартиру Ольги Валерьевны, небось, толпу нагнали и вас с Ниной Григорьевной припрягли как главных свидетелей? У нас здесь ночь была спокойная, я даже поспал, а вас с Ниной Григорьевной, наверное, до утра держали?
— Почти.
— Представляю, какой там-тарарам устроила Нина Григорьевна. Она ж подружка Ольги Валерьевны. Небось, до сих пор молнии мечет и громы гремит. Она ведь круче любого генерала! — Прозвучало это со смесью опасливости и восхищения.
— Заболела Нина Григорьевна, — посочувствовал Дергачев. — После всех этих передряг давление у нее подскочило, в лежку лежит у себя дома.
— Заболела? Кондакова? — изумился Гаврюшин. — Она ж здоровее всех здоровяков!
— С чего ты взял? — пожал плечами Сергей.
— Так она сама говорила. Я слышал, когда мы кровь сдавали.
— Кровь сдавали? — мгновенно напрягся Дергачев. — Когда?
— Да месяца четыре назад, у нас очередной День донора в аэропорту проводили. У нас раза три в году этот самый День проводят, медпункт с кадровиками организуют, со станции переливания крови приезжают. Ну вот мы вместе с Кондаковой и сдавали. Ее о самочувствии спрашивали, а она и сказала, что здоровее всех здоровяков. Между прочим, врачица со станции около нее прямо крыльями трясла. Говорила, что Кондакова… — Севастьян задумался, вспоминая чем-то зацепившие его слова, и, наконец, радостно провозгласил: — Врачица сказала, что Нина Григорьевна прямо идеальный донор.
— А с чего вдруг идеальный? — не понял Дергачев.
— А кто его знает! — пожал плечами Гаврюшин. — Может, Нина Григорьевна регулярно кровь сдает. Может, она вообще типа почетного донора. Но в нашем медпункте все доноры записаны, и наша аэропортовская врачица тоже около Нины Григорьевны круги выписывала.
— И какая у нее группа крови? — вроде как между прочим спросил Сергей.
— Понятия не имею, — вновь пожал плечами Гаврюшин.
«Значит, в медпункте есть информация о группе крови Кондаковой», — прикинул Сергей. Можно сказать, только руку протяни. А как ее незаметно протянешь?..
Купревич перезвонил в районе трех часов. Выслушал информацию Дергачева, передал ему свою: Егоровой вернули телефон, но она еще очень слаба, так что навестить ее Сергей сможет только завтра.
Ближе к вечеру Дергачев перезвонил Кондаковой. Та была уже гораздо бодрее.
Зато самого Дергачева бодрость вдруг резко покинула. Он приехал домой раньше обычного, в восьмом часу, прилег на диван и словно провалился.
Последней его мыслью было: Ольга что-то видела или слышала, только не знает — что, а убийца думает, что она знает.
ГЛАВА 27
Разговор с Егоровой скорее напоминал беседу с психологом, нежели дачу показаний следователю. Она была слаба, растеряна, правда, без признаков истеричности, что имело бы оправдание, но и создало бы дополнительные сложности. Сложностей в данном случае не возникло, но и пользы не принесло никакой. Если не считать успокоительных речей Аркадия Михайловича.
Да, Ольга Валерьевна, готовясь к гостям, допила сок, который стоял в холодильнике, а потом ее разом сморило, она даже не заметила. Почему ее хотели отравить, а прежде напали в саду, она совершенно не представляла, поскольку ничего особенного не видела и ничего особенного не знает.
Покидая больницу, Купревич передал Егоровой телефон. Изученный во всех подробностях, он не хранил никакой ценной информации. Впрочем, и ее домашний компьютер тоже не содержал ничего ценного, разве что ссылки на различные сайты, посвященные борьбе с бесплодием, но это свидетельствовало лишь об одной, сугубо личной, проблеме, из-за который вряд ли кто замыслил убийство.
— Сейчас что-то выяснять бессмысленно, — разочаровал полковника Казик. — Она ничего не вспомнит и не сообразит, у нее совершенно иное внутреннее состояние, надо немного подождать.
— И снова надо внимательнейшим образом просмотреть видеозаписи, прежде всего касающиеся Егоровой, — отреагировал Купревич.
Дергачеву позвонили, уже вернувшись в аэропорт. Полковник включил громкую связь.
— Значит, данные о группе крови Кондаковой могут храниться в медпункте?
— Да, — подтвердил Дергачев. — По словам Гаврюшина, они ведут учет всех своих доноров. А Нина Григорьевна, похоже, регулярно сдает кровь. Иначе с чего они назвали ее идеальным донором?
— Идеальным донором? — переспросил Казик.
— Ну, так сказал Севастьян.
— Минуточку, минуточку… — Возникла пауза. Купревич посмотрел с любопытством. — Ну, конечно же! — воскликнул Казик. — Не идеальный донор! Универсальный! Да-да, Кондакову назвали универсальным донором! А так называют тех, у кого отрицательный резус-фактор и первая группа крови. Первая, а не третья!
— Н-да?.. — задумчиво протянул полковник. — А я не знал…
— Кондакова не могла… Егорову… — произнес Дергачев. — Я не верю.
— Верю — не верю, это в церковь! — отрезал Купревич. — А нам надо проверить.
Аркадию Михайловичу показалось, что сказано это было без особой убежденности — скорее, для порядка.
А вот к информации о вероятном крупном проекте, который готовит аэропорт и который кому-то очень сильно способен помешать, полковник отнесся очень серьезно.
— Откуда эти сведения? — спросил он.
Дергачев замялся.
— Ну-у… как говорят в таких случаях, сорока на хвосте принесла.
— А точнее?
— Да нет ничего точного, — досадливо сказал он. — Так… на уровне слухов… Может, совершенно пустых…
Казик похлопал полковника по руке и покачал головой. Его молчаливые жесты были весьма красноречивы: Дергачев ничего больше не скажет.
Купревич не стал ни на чем настаивать, перебросился с Дергачевым еще парой фраз и отключился.
— Ну и что вы по этому поводу думаете? — Полковник откинулся на спинку офисного кресла и пару раз крутанулся туда-сюда.
— Я думаю, как и вы, — Казик тоже откинулся на спинку кресла, но крутиться не стал — его офисное
