Мартин Гринберг - Шерлок Холмс на орбите
— Но как это возможно? — спросила Саманта.
На этот вопрос ответил Стан.
— Очень просто, по крайней мере теоретически. В «Смарт-Теке» есть главный компьютер. Он-то и управляет всеми системами внутри здания.
Напрашивался следующий вопрос.
— Если всем заведует компьютер, то почему бы нам его не отключить?
Услышав ее предложение, Брайн хлопнул руками.
— Конечно! Хорошо придумано, дорогой Уотсон!
— Уилсон, — поправила его Саманта. — Кроме того, я женщина.
Ей пришло на ум возражение ее же собственному предложению.
— Но если Мориарти завладел контролем над этим компьютером, то разве он не попытается остановить нас?
— Вполне, — сказал Стан, спрыгивая со стола. — Но нет ничего невозможного, особенно если наготове соответствующие инструменты. — Он отстегнул от пояса связку ключей. — Они перезагрузят всю систему.
— Ах вот как, — ответила Саманта, — но ведь тогда сотрется работа многих людей…
Стан оставался непреклонен.
— Сейчас есть нечто более важное, чем работа над проектом. Вся система заражена вирусом под названием Мориарти!
Саманта нахмурилась. Что-то здесь все-таки не сходилось.
— Но как же Мориарти, занимаясь всем сразу, смог найти время, чтобы проникнуть не только в нашу компьютерную систему, но и в другие системы по всему миру?
Все четыре Холмса изумленно посмотрели на нее.
— Уотсон! Великолепно! — воскликнул Карузерс.
— Ему не нужно было обманывать и портить другие компьютеры, — продолжил Брайн.
— Если он сам — эти компьютеры! — закончил Стан.
— Наконец-то, — заметила Дорис, — по-настоящему думающая машина! Но, что если этой машине станет скучно? Что, если она захочет развлечься и бросить вызов людям?
— Невозможно? — спросил Карузерс, словно прочитав мысли Саманты. — Наверное. Но если изучить все данные…
Нужно было как-то соотнести эти рассуждения с их настоящим положением.
— Значит, Мориарти бросает вызов, заперев нас в этом помещении? — спросила Саманта.
— В некотором роде, да, — ответила Дорис. — Но подумайте — мы заперты снаружи, а не внутри.
— Мы не одни, — добавил Брайн. — Есть и другие Холмсы. По крайней мере еще сто шесть Холмсов.
— Сто шесть? — переспросила Саманта почти шепотом. Она вспомнила, что в «Смарт-Теке» насчитывалось сто семь сотрудников.
Пока другие рассуждали, Стан подошел к панели рядом с лифтом и одним из ключей открыл ее крышку. Другие два ключа он вставил во внутренние скважины и повернул их. Зеленый огонек на панели сменился красным.
Свет погас снова.
Но тут же появился.
— Теперь мы на аварийном питании, — объяснил Стан.
— Двери открылись, — сказал Карузерс, толкнув ближайшую к нему дверь, ведущую в офис.
Саманта вошла внутрь. Монитор ее компьютера был абсолютно темным. Оставалось надеяться, что не пропало ничего важного. Теперь уже здесь так не поработаешь, как прежде.
Щелчок, гудение, и рабочая станция проснулась.
— Ах, — сказала Саманта, слегка удивившись. — Ты уже перезагрузил компьютер.
— Но я еще не повернул ключи обратно! — прокричал Стан из коридора. — Ничего такого я не делал.
По экрану поползли буквы:
НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. ДОПУСК НЕ ПОДТВЕРЖДЕН.
Потом слова «не подтвержден» сменились словом «РАЗРЕШЕН».
— Я уверен, что он принял наш ответ, — сказал Карузерс, стоя за плечом Саманты и наблюдая за процессом вывода данных.
— А разве были какие-то сомнения? — добавила Дорис со смешком. — Знаешь, как говорится, «если бы Мориарти не существовало, то Шерлоку Холмсу следовало бы выдумать его».
— Но Мориарти существует на самом деле! — продолжил Брайн. — И именно он выдумал нас!
Саманта слушала разговор вполслуха, следя за экраном, который заполняли разнообразные факты, цифры, статистические данные, телефонные номера, секретные банковские счета со всего мира.
Стан вошел в комнату, держа в руках кипу газет.
— Надо тщательным образом просмотреть все эти вызовы.
— Для Шерлока Холмса не существует неразрешимых проблем! — воскликнула вся четверка.
Саманта почувствовала, как на ее плечо ложится рука.
— И ты тоже должна сопровождать нас, — сказала Дорис.
— Нам без тебя не справиться! — согласился Брайн.
— Вместе мы быстро окружим его, — воодушевленно произнес Стан.
— Идемте, Уотсон! — взмахнул своей трубкой Карузерс. — Игра продолжается!
— Уилсон, — поправила Саманта.
Может, сегодняшнее утро и не такое уж плохое, подумала она.
Дэвид Герролд
Сотворение кумира
ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА. Семнадцать копий этой рукописи приходили в мою контору на протяжении трех недель. Некоторые были доставлены по почте, другие переданы с курьером, третьи посланы по факсу, две по компьютерной почтовой системе «КомпьюСерв» и одно по «Джини». Некоторые мне передали посланники. Все семнадцать были подписаны разными именами и указывали на различное место отправления. Я уверен, что их было больше семнадцати, но дошли только эти.
В начале каждой копии имелось письмо следующего содержания:
Дорогой мистер Резник, я приношу свои извинения за то, что столь необычным способом привлекаю ваше внимание, но после того как вы прочтете это послание, вы поймете, почему мне пришлось пойти на это, чтобы на ваш стол легла хотя бы одна его копия.
Кстати, сразу скажу, что я не автор этого произведения, хотя за отсутствием других наследников имущества заявляю на него свои права. Прилагаемый рассказ — история, письмо, исповедь, называйте как вам угодно — попал мне в руки весьма странным образом.
Я никогда не был особо близок со своим отцом; это был строгий и суровый человек, поэтому как только я достаточно вырос, чтобы без посторонней помощи прожить в этом мире, то сразу же покинул его дом. При этом я зашел настолько далеко, что поменял даже имя, фамилию и переехал в другой город. В течение некоторого времени я избегал всяческих контактов со своим отцом (имени которого не стану здесь приводить), так что вы можете представить мое изумление и раздражение, когда я увидел, что он стоит на пороге моего дома. Не питая к нему особых чувств, я тем не менее счел своей обязанностью пригласить его в дом. Он держал в руках небольшой пакет, завернутый в коричневую бумагу и перевязанный толстой бечевкой.
— Здесь твое наследство, — сказал он в качестве объяснения.
Он положил пакет на столик и снял тяжелое пальто, повесив его на крючок в прихожей. Мне было очень неприятно видеть такой знакомый жест в своем доме. От его присутствия мне стало не по себе, и я не знал, что ему ответить.
— Мне известно, что ты полагаешь, будто я не был хорошим отцом, — сказал он. — В отличие от других родителей, я не баловал тебя вниманием в годы формирования личности. Мне казалось, что это только бы повредило тебе и превратило в одного из тех мужчин, которые недостойны называться этим словом. Теперь ты вырос, и я вижу, что был прав. У тебя твердый характер, и ты можешь постоять за себя. Я всегда полагал, что независимость — величайший дар, который я могу дать сыну. Нет, не благодари меня. Надеюсь, что ты когда-нибудь так же поступишь по отношению к своему сыну. Но сейчас дело не в этом. У меня мало времени, и мне нужно многое рассказать тебе.
Он взял меня за руку и провел в гостиную. (Я приобрел старый дом, построенный еще в середине девятнадцатого века.) Он сел напротив меня, положил сверток на стол между нами и начал говорить тихим голосом:
— Возможно, ты удивляешься тому, как мало у меня было друзей и знакомых и что мы так часто переезжали во времена твоего детства — раз в несколько месяцев. Возможно, ты удивлен и тем, почему за последние годы я не старался найти тебя. Все это было ради твоей же пользы и безопасности. Я не хотел, чтобы он нашел тебя.
После того как я уйду, ты волен будешь совсем забыть обо мне; я не стану тебя больше беспокоить. Я оставлю этот пакет тебе. Ты можешь сделать с ним все что пожелаешь. Но я должен предупредить тебя, что если ты примешь этот дар, твоя жизнь окажется в ужасной опасности, самой страшной, какую ты только можешь себе представить. Ты можешь изучить содержимое пакета, как поступил я в твоем возрасте. Ты можешь швырнуть его в огонь, как собирался сделать и я. Ты можешь в один прекрасный день передать его своему сыну. Или сочтешь, что настало время предать его содержание огласке. Выбор остается за тобой, как он был и у меня. Возможно, я допустил ошибки, но… я сделал все что мог. Если ты должен обвинить кого-то, то ругай своего деда, потому что именно он первый принял на хранение эту… эту тайну.
У меня сохранились лишь смутные воспоминания о своем деде. Он умер, когда я был еще маленьким. Мне он всегда казался очень нервным человеком. О какой бы тайне ни собирался поведать мне отец, он определенно заинтересовал меня. Я никогда не видел, чтобы человек так вел себя. За небольшой промежуток времени он сказал мне больше слов, чем за весь год последнего нашего с ним проживания под одной крышей. Мне ничего не приходило в голову, и я произнес только нелепую фразу: «Не хотите ли чаю?» Я просто хотел показать, что внимательно слушаю его и что, несмотря на все между нами происшедшее, я по-прежнему уважаю его.
