Инна Тронина - Кросс на 700 километров
— Ещё вон тот ром покажите! — капризно сказала девица, указывая длинным, чуть загнутым на конце ногтем в самый дальний угол полки под потолком.
Продавщица, красная и потная, безропотно потащила лесенку, потому что не имела права отказать состоятельной покупательнице.
Денис оглянулся на Алису и увидел, что та готова разорвать эту потаскушку. Конечно, они могли купить воду и в другом киоске, но раздражала сама нахалка, её туповатое раскрашенное личико, отвратительно-хамские манеры. Алиса всегда презирала таких. Но сейчас готова была схватить первую попавшуюся железяку и ударить паршивку по крошечной головке — а там будь, что будет.
Но Денис, вспомнив наказы Плешивого, придумал другую месть. Такую, которая принесёт пользу и им самим. «Бери, но только не у бедных, не последнее…» У этой шлюхи таких портмоне, наверное, штук десять. Она без этих денег не умрёт. Умрут они. Они имеют право взять эти деньги сами. «Не верь, не бойся, не проси!» — стучало в ушах мальчика, когда он медленно, шаг за шагом, приближался к девице.
Взыскательная покупательница, приоткрыв ротик, смотрела, как мучается сорокалетняя продавщица, которая годилась ей в матери. И любовалась собой. Кроме них, в павильоне никого не было. Какие-то подростки купили несколько банок пива и всей компанией вывалились на улицу. Амбал так и дремал в «бумере», ожидая возвращения подружки. Алиса нервно расхаживала туда-сюда, всем своим видом демонстрируя нетерпение, но девица и ухом не вела. Изящно отставив ногу, она любовалась своей туфлей на тонюсеньком, расширяющемся к низу каблуке, и с презрением оглядывала Алисины сбитые кроссовки.
Денис видел портмоне, которое девица положила рядом с собой на прилавок. И когда продавщица наконец-то достала чёрную запылённую бутылку с алой наклейкой, девица тут же потянулась к ней. Портмоне было упущено из поля зрения всего на несколько секунд, но этого оказалось достаточно.
Денис схватил портмоне, спрятал под куртку и выбежал из магазина. Ничего не понимающая Алиса последовала за ним, но не окликала, понимая, что её маленький друг просто так удирать не станет. То ли он увидел милиционера, то ли кого-то из знакомых, то ли промелькнувшего на пути бандита…
Мальчик припустил в ближайший двор, нырнул в подъезд одного из высотных домов. Там был домофон, но дворники оставили дверь открытой. Грузовой лифт стоял на первом этаже, и Денис юркнул туда. Алиса, ничего не соображая, ввалилась следом.
— Нажми последний этаж! — еле выдавил мальчик. Алиса безропотно исполнила его приказание. — Вот, гляди! — И Денис, дождавшись, когда кабина пойдёт вверх, вытащил из-под куртки портмоне.
— Что это? Почему ты побежал? — Алиса, не оправившаяся после болезни, с трудом переводила дыхание.
— Да смотри же! Сколько там? Только не ругайся. Она богатая, ей ничего не будет. А нам жить неделю…
На Алису смотрели совсем взрослые, почти стальные глаза. Неужели этот мальчик меньше месяца назад скучал по маме в лагере, боялся дразнилок и вешался на украденной у завхоза верёвке? Рядом с Алисой в лифте был настоящий мужик, долго живший и многое повидавший. Казалось, что какая-то часть вора-рецидивиста Петра Плешивого вошла в плоть и кровь Дениски Оленникова и навеки осталась там.
— Денис, я тебе больше вожатая, воспитывать тебя не имею права. Но пообещай, что такого больше никогда не будет! Сегодня мы не могли поступить иначе. Но умоляю тебя, заклинаю! Не совершай такого впредь! И. если возникнет желание, борись с ним. Ведь это засасывает, как наркотик…
— Я — грешник. В будущей жизни буду собакой, — совершенно серьёзно сообщил Денис. — Хорошо бы ротвейлером у какого-нибудь фирмача. Но тырить больше не буду. Зачем? — Денис и сам чувствовал себя не очень-то комфортно. — Посчитай, сколько там. Наверное, много.
Лифт остановился на шестнадцатом этаже, двери открылись. Осмотревшись, парочка мимо мусоропровода вышла на балкон, откуда открывалась потрясающая панорама Зеленограда — дома, деревья, поля, леса. Солнце поднялось уже высоко, и стало припекать, прогоняя утреннюю прохладу.
— Тридцать тысяч, — онемевшими губами сказала Алиса. — Хватит и на еду, и на одежду, и на дорогу. Нужно только избавиться от портмоне. Не думаю, что они переписывали номера купюр. Никто ведь не предполагал, что такое случится в магазине…
Внизу раздался грохот — дворники закончили чистить мусоропровод. Как только они заперли дверцы и отвезли в сторону тележку с мусором, Алиса швырнула в люк портмоне. Деньги она спрятала в карман своего спортивного костюма. Денис, не получивший ожидаемой взбучки, всё-таки присмирел. От содеянного его подташнивало, и в то же время он понимал, что другого выхода не было.
Милостыню просить они не могли — это ещё хуже, чем украсть у богатой бездельницы кошелёк. К тому же попрошаек милиция заметёт ещё быстрее. А в этом случае, если не взяли на месте с портмоне, уличить их в краже будет очень трудно. Только бы не встретить по дороге эту шлюху с её амбалом, а то может получиться скандал.
— Пойдём? — тихо предложил Денис печальной Алисе.
— Конечно. Не здесь же оставаться! Ещё заметят… — Она глянула вниз с балкона.
По двору, как белый жучок, прополз тот самый «бумер» с открытым люком. Оттуда уже не грохотала музыка, а раздавались голоса — гнусавый, ноющий женский и хриплый, раздражённый мужской. Наверное, амбал и его подруга обсуждали приключение в магазинчике. Значит, они уехали, и через некоторое время можно будет выйти.
— Нам ещё нужно будет где-то переодеться, а потом идти на вокзал. — Алиса прижала к себе Дениса и еле сдержалась, чтобы поцеловать его в вихрастую макушку.
Алиса ушла с балкона первая, Денис молча последовал за ней. Глядя в пол, он побрёл к лифту. И Алиса испугалась, потому что на её глазах мальчик приобретал воровские привычки, терял непосредственность и искренность. Алиска Янина знала Дениску Оленникова почти три месяца, но ещё ни разу он не ходил так — уперев в пол тяжёлый взгляд.
Но Алиса ничего не могла предложить своему воспитаннику в качестве альтернативы, и потому смирилась со случившимся. В то же время она прекрасно понимала, что этим солнечным летним утром и сама в очередной раз изменилась. Прошла ещё одну стадию, как превращающаяся в бабочку куколка. И страшило Алису, главным образом, то, что она не знала, кем станет через месяц, через неделю, даже завтра. Уехав совсем недавно из Питера порядочными людьми, в Москву они прибудут уже ворами…
* * *Натянув резиновые перчатки, Алиса насыпала в ведро хлорку. Перемешала шваброй содержимое ведра и стала мыть коридор купейного вагона поезда «Казань-Москва». Она делала это уже в шестой раз. Только поезда менялись, а остальное вошло в привычку. И вокзалы, что мелькали перед глазами, как в калейдоскопе, — Ленинградский. Ярославский, теперь вот Казанский. Трудно было только первые два дня, а потом Алиса приспособилась. К ней постепенно возвращались силы, потому что на еду они с Денисом денег не жалели.
Коридор вагона она мыла с хлоркой, на туалеты сыпала двойную порцию. Сидения поднимала, матрасы скатывала и забрасывала на верхние полки. Денис носился по вагонам, помогал там, где ему хватало силёнок. За день они убирали по два вагона, получали когда двести пятьдесят, когда триста рублей.
Сначала Алиса, узнав адресок от местных бомжей, собиралась поселиться на недельку в их «гостинице». Одно купе в Рижском депо стоило пятьдесят рублей в день, что им с Денисом было вполне по средствам. Но потом кто-то прибежал и сказал, что из того вагона всех выгнали, потому что он служил не только гостиницей, но и борделем на колёсах. Местные «мамки» у метро продавали беспризорных девчушек, которые именно там и обслуживали клиентов.
Теперь Алиса и Денис ночевали каждый раз в новом купе, потому что всегда попадалась добрая проводница. Сначала Алиса очень боялась, что местные бомжихи не позволят ей отбирать у них заработки, но ошиблась. Война шла, в основном, из-за бутылок, потому что это была халява. Корячиться в вагонах, выгребая грязь, скрести унитазы, дышать хлоркой, скакать в купе по полкам и столикам, протирая все углы, никому особенно не хотелось. На это соглашались или очень молодые, или больно правильные бомжихи — в основном из задолжавших за съёмные московские квартиры, а потому оказавшихся на улице.
Мужики разгружали вагоны и машины, убирали мусор в привокзальных забегаловках. В результате у каждого бомжа к вечеру набиралось от трёхсот до шестисот рублей, так что голодать и мучиться похмельем им не приходилось. Бомжи жили своей — вольной, грязной, где-то даже весёлой жизнью. А Алиса считала каждый денёк, по вечерам названивая Оксане Валерьевне. Но и позавчера, и вчера, и сегодня их с Денисом постигло разочарование. Автоответчик не работал — оставить Оксане сообщение было нельзя. Да и не стала бы Алиса это делать — ведь телефон прослушивался. И куда Оксана будет звонить? Не в бомжатник же на Казанском…
