Татьяна Полякова - Держи меня крепче
– Да что вы знаете? Он трахал меня с девяти лет. Слышите вы? В ваших ментовских протоколах это называется противоестественным способом. А потом решил, я и для других игр созрела, и убил мою мать.
– Откуда вам знать, что он убил? Не сам же он сказал?
– Я знаю, знаю. Моя мать лежала в морге, а он развлекался со мной всю ночь, а утром сказал: «Нашей мамочки больше нет».
– Ваша мать догадывалась о том, что происходит, поэтому он и убил ее?
– Ни о чем она не догадывалась, такая же была дура, как эта Людмила. Тупая курица. Если бы вы знали, если бы знали… Он был таким замечательным отцом, добрым, ласковым. А мама… маме было не до меня. И я его любила, любила и готова была терпеть… все что угодно, лишь бы он любил меня. Мы остались вдвоем, он и я… почему, почему, господи… – Она опять зарыдала.
– Принеси воды, – попросила я Тимура.
– Не надо воды, ничего не надо… я была счастлива. А потом все кончилось. Все. Потому что я выросла. Я стала ему не нужна. И он отправил меня в этот город, подальше от себя… И женился. Женился на этой безмозглой сучке. Я надеялась, я… он приезжал, и я радовалась, что он трахнет меня. Вот и все, что мне осталось.
– Вы догадывались, что происходит у него с Викой?
– Я боялась. Боялась, что у него теперь другая любимая дочка. А когда эта дура позвонила и стала жаловаться, что Вика на нее набросилась… Мне все стало ясно. Теперь-то я понимаю, как здорово он все проделывал. «Мамочка сердится, мамочка тобой недовольна, но ничего, у тебя есть папа, он-то тебя любит больше всего на свете. Мы бы могли покататься на катере, но мамочка не разрешит». Мамочка, мамочка… чертова мамочка, которую начинаешь тихо ненавидеть и думаешь, как бы было здорово, провались она сквозь землю.
– И вы решили все рассказать Людмиле?
– Решила. Чтоб она убралась из его дома и прихватила с собой эту маленькую дрянь. А еще лучше, упекла бы его в тюрьму. Это ему за все мои страдания. А она кудахтала: «Не может быть», «Ты на него клевещешь», – у нее такой замечательный муж. А потом напилась, как свинья, и утонула в бассейне.
– У Корзухина был хороший шанс оказаться в тюрьме, расскажи вы мне правду в первую нашу встречу. Он тогда вам пообещал, что теперь, когда нет Людмилы, вы будете жить вместе?
– Пообещал, – усмехнулась она. – Я-то сначала надеялась, что девчонку заберут родственники. Он ее в психушку упек, и я радовалась, пусть бы там и сидела, а потом Вику похоронили, и я поверила: теперь все будет хорошо. А он отправил меня сюда. Выгнал. Ему не нужны старые бабы. Если бы… если бы можно было всегда оставаться маленькой… Позвоните ему, скажите, что я умру, если он не приедет, я умру. Дайте телефон, я сама позвоню… папочка мой, папочка дорогой, любимый…
– Хватит! – рявкнул Тимур, все это время он стоял у окна, глядя во двор. – Я вызову «Скорую», без психушки здесь точно не обойтись.
«Скорая» приехала через двадцать минут. В квартире появилась мужиковатая женщина с угрюмым лицом и с порога спросила:
– Что, опять руки резала? Звоните отцу, телефон где-то на тумбочке. Он приедет, и она успокоится. Будет ходить за ней, точно она дитя малое. Хороший мужик, и вот надо же: послал бог такую дочку…
– Сами звоните, – буркнул Тимур и повернулся ко мне: – Поехали. У меня такое чувство, точно я дерьма наглотался.
В понедельник Дед принял меня ближе к обеду. Ожидая, когда он освободится, я пила с Риткой чай.
– Что там с Корзухиным? – спросила она.
– Твой красавец-мужчина оказался редкой пакостью, – доверительно сообщила я.
– Неужто он жену убил?
– Первую, вне всякого сомнения. А потом отделался от исполнителя.
– Чем супруга ему досадила?
– Оказалась лишней.
– У него была любовница?
– Была. Удочеренная им дочка. – Ритка присвистнула. – Когда она выросла, он потерял к ней интерес и женился вторично. Его нежелание иметь собственных детей, которое нас с тобой так удивило, объясняется просто: к детям у него большая любовь, но совсем другого характера.
– Иди ты… – Ритка немного похлопала глазами, потом головой покачала и добавила: – Дед этого мерзавца закатает под асфальт. – Признаться, у меня не было ее уверенности, оттого я пожала плечами: – Брось, Дед такого типа рядом с собой не потерпит.
– По нашим коридорам ходят исключительно ангелы, соревнуясь друг с другом в размахе крыльев? – усмехнулась я.
– Допустим, не ангелы, но всему есть предел.
– Его причастность к убийствам еще надо доказать, – вздохнула я.
– Ты да не докажешь? – в свою очередь усмехнулась Ритка. – Ни в жизнь не поверю.
– Просто у тебя память короткая, – попеняла я ей. – Сколько раз я получала по рукам, а заодно и по шее?
– Но сейчас совсем другое дело. Дед сам приказал.
В этот момент заветная дверь распахнулась, появился посетитель, раскланялся с нами и удалился.
Я вошла в кабинет, но Деда за столом не обнаружила. Дверь в комнату отдыха была открыта, и он позвал оттуда:
– Заходи.
Он сидел, откинувшись в кресле, прикрыв глаза, и вроде бы дремал, потом посмотрел на меня и улыбнулся. Похлопал по ручке кресла, предлагая присесть, я села, разглядывая его с некоторым беспокойством.
– Тебе следует больше времени уделять своему здоровью.
– Непременно. У тебя есть новости?
– Есть. Только не знаю, хорошие или не очень.
– Разберемся. Выкладывай.
– История началась почти пятнадцать лет назад. Корзухин сожительствовал со своей падчерицей, супруга то ли догадалась об этом, то ли просто ему надоела, и он решил от нее избавиться. Обращаться к своему дружку Грузневу не рискнул, должно быть, опасался шантажа, и нанял некоего Арапченко, который работал в его фирме. Тот деньги получил и уехал в далекие края с надеждой на счастье. Но по прошествии пятнадцати лет вернулся в наш город. Деньги кончились, и он решил немного тряхнуть бывшего работодателя. Но успел получить лишь часть денег, после чего скончался.
– Хочешь сказать, его убил Корзухин?
– Вряд ли. Скорее всего, на этот раз ему пришлось обратиться за помощью к Грузневу, а тот отправил выполнять задание одного из своих парней. Хотя мог и сам Корзухин. Во втором браке все повторилось, он спал с падчерицей, причем умело настраивал ее против матери. Инна, это старшая, сообразила, что происходит, и приехала вразумлять жену Корзухина. Та после разговора с ней выпила лишнего, а кончилось это купанием в бассейне.
– То есть бабу эту никто не убивал?
– Нет. Но…
– Подожди. Доказать причастность Корзухина к убийству пятнадцатилетней давности невозможно, раз исполнитель мертв. Я правильно понял?
– В общем, да…
– А исполнителя, скорее всего, убил не он сам, а кто-то из людей Грузнева? То есть и здесь все бездоказательно?
– Почему же, – почувствовав беспокойство, возразила я. – Если это сам Корзухин, я найду доказательства, если нет… все равно шансы неплохие, присмотрюсь к ребятам Грузнева.
– Об этом даже не думай, – устало махнул рукой Дед. – Не хватает мне свары с этими типами.
– Ты имеешь в виду своих друзей?
– Имею. О том, что он с падчерицами сожительствовал, тебе его старшая рассказала? Она это подтвердит?
– Возможно.
– Угу. А Корзухин заявит, что она на него наговаривает. Кстати, почему бы и нет? Какие у тебя, собственно, есть доказательства, что все это не бред психически неуравновешенной особы?
– Игорь, – вздохнула я. – Скажи прямо, чего ты хочешь?
– Чтоб ты помалкивала о том, что знаешь. И Ритке скажи… мне бабья манера языком трепать хорошо известна.
– И что дальше?
– Дальше… дальше буду думать. Иди. У меня через полчаса важная встреча, надо подготовиться.
Я покинула его кабинет.
– Ну, что он сказал? – шепнула Ритка, приглядываясь ко мне.
– Нам помалкивать, а Чапаев думать будет.
– Неужто он… – Ритка точно споткнулась и замолчала, разглядывая бумаги на своем столе. А я отправилась восвояси.
Сказать, что реакция Деда меня удивила, значит, весьма удалиться от истины. Допустим, я найду доказательства причастности Корзухина к убийству Арапченко, но еще вопрос, как ими распорядится Дед. Скорее всего, доказательства эти осядут в его сейфе в качестве надежной гарантии корзухинской лояльности и послушания. При этом друзья Деда будут пребывать в уверенности, что сосватали ему своего человека. «Стратег», – в досаде подумала я, хотя за многие годы могла бы ко всему привыкнуть.
Не успела я дойти до своего кабинета, как зазвонил мобильный.
– Детка, – с печалью в голосе произнес Лялин. – Несколько минут назад застрелили Грузнева. Он выходил из гостиницы, его люди ожидали в машине, можно сказать, на их глазах его и шлепнули. Стрелявший скрылся. Его, конечно, ищут, вот только вопрос: найдут ли?
– Ты думаешь, это Лукьянов? – собравшись с силами, спросила я.
– Либо он, либо Албанец. Для тебя это одинаково скверно.
– Я-то здесь при чем?
– Хозяевам Грузнева происшедшее вряд ли понравится. Дед окажется в трудной ситуации. Ребята будут настроены очень серьезно, желая поквитаться, а Деду… Деду придется пожертвовать чьим-то скальпом. Его друзья наверняка решат, что это убийство дело рук Лукьянова, а единственная ниточка, которая к нему ведет, это ты. Руки у них теперь развязаны. Надеюсь, Тимур с тебя глаз не спускает. Будут новости – позвоню.
